Записки непрофессионала.

Отыскиваю глазами рядом со мной большой камень и опрокидываюсь на него спиной. Народ, сидящий на набережной с интересом наблюдает за идиотом, который, наверное, загорать решил. Результат - ноль. Выходит и выходит всё дальше мой диск. Уже чувствую, как ноги двигаются сами-собой, выгинает дугой спину, начинают дрожать руки и сбивается дыхание. Вот я и приехал! А не поторопился ли я, отдавая железяку полицейским? На будущее надо будет иметь такой медикамент под рукой. Не смотря на гадкость состояния, мне ещё и смешно становится: досупермэнился. Сквозь слёзы от боли я различаю вывеску пожарников через дорогу, каким-то непонятным образом перебираюсь через трассу и жму на кнопку в дверях.

Уже не притворяясь, я ничего не могу сказать по-французски, но на моё счастье оператор на другом конце проволоки понимает испанский. Через несколько минут рядом со мной стоит скорая помощь. Пожарники быстро понимают ситуацию и укладывают меня лицом вниз на носилки. Опускают голову ниже ног и, услышав моё "мяу!", понимают, что лучше сделать наоборот. Меня уже всего трясёт, пот заливает лицо, но я умудряюсь показать, где в чемодане лежат бумаги.

Вытащив полицейское предписание покинуть Францию, пожарники озадаченно чешут затылки и звонят в полицию. Ещё бы! Граница - вот она, рядом, а в госпиталь везти надо вглубь страны. Приезжают полицейские, выслушивают неудовольствие пожарников, сообщают, что на меня ничего нет и я - свободен. Пожарники решают везти меня в госпиталь в Перпиньян. Съэкономил на дороге, блин! Эх, дороги..! Я тут же вспомнил, что я - во Франции. Если тряску в направлении перед-зад я ещё могу вытерпеть, то боковые сдвижения чуть не лишают меня остатков сознания. Я догадываюсь растопырить локти, упереться ладонями в бёдра и, зафиксировавшись таким образом, потея, как у мартеновской печи, терплю до госпиталя. Хорошо что пожарник, что был со мной, понимал по-испански и подложил мне что-то мягкое между локтями и поручнями носилок и ещё и ремнём к ним притянул.

Госпиталь. Это вам не Испания! Всё работает как часовой механизм: кровь сюда, штаны туда, бирку на руку, чтобы не потерялся, и в палату. Появляется доктор. Языки на выбор: французский и английский. Начинаю всё лучше понимать французский. И говорить на нём же. Доктор желает видеть меня так, чтобы я лежал на спине. Как я поворачиваюсь с живота - я, когда-нибудь, напишу отдельную книгу. Но, наконец, я оказываюсь в нужном положении с обеими руками под спиной. Точнее, под поясницей. Уходит доктор, появляется медсестра с капельницей и просит освободить руку. Прошу дать мне простыни для того, чтобы заменить руку. Получаю две, скатываю валик и вытягиваю из-под себя руки.

"И лежу я весь забинтованый, каждый член у меня расфасованый..."

Начинают накапывать мне какой-то гадости. Нет, я понимаю, что тётки всё делали правильно и от всей души, но также я осознаю, что имунная система моего старческого организма будет подорвана и надолго. Надо как-то вставать на ноги. Но для этого мне нужен деревянный валик и жёсткий пол. А вместо этого - мягкая кровать.

Время ужина. Еле-еле отбрёхиваюсь от добрейших француженок с их супом. Какой, нафиг, суп? Я же знаю, как в туалет ходить в таком состоянии. Ночь без сна и только под утро я забываюсь, лёжа на боку, после очередного флакона обезболивающего через капельницу.

Наутро меня чуть ли не насильнол заставляют сделать "пи-пи". То, как я это делаю, подвигает мадам медсестру на ответные действия. Она приносит и оставляет мне на столике "утку". Типа, это вам для "пи-пи".

Ну вот и всё! Утку - супермэну! Вот позор-то! Этим я даже похвастаться не смогу. Никто просто не поверит! Дожидаюсь, когда мне сменят капельницу и оставят одного на долгое время, я изучаю кнопки моей трансформирующейся кровати и сползаю спиной по краю койки ногами на пол. На ощупь поднимаю кровать и потом перекатываюсь на позвонках по торчащему ребру края, опуская ноги опять до пола.

Наконец, в очередной раз я слышу знакомый "хряп!". Глаза выпадают наружу, потом возвращаются назад и я встаю на мои ходули. Медсестра застывает на пороге, увидев меня расхаживающего, как бобик на верёвочке, возле кровати. Далеко отойти не пускают трубки капельницы. Рентген мне сделали ещё в первый день, а теперь я самостоятельно добираюсь до магнитнорезонансного сканера. При следующем посещении доктора я отчётливо вижу в каждом его глазу интернациональное слово "симулянт".

Доказывать обратное у меня нет ни времени ни желания и я делаю встречное предложение: а не выписать ли меня? Док соглашается, всем своим видом показывая, что если бы он раскусил меня раньше, то я бы сюда и не попал.

Я переодеваюсь, пробую поднять чемодан и понимаю, что лучше его тащить волоком, не обращая внимания на состояние дороги. Благодарю всех, кто попадается мне по дороге, за всё, что для меня сделали и тяну мой чемодан до ближайшей автобусной остановки.

- Похоже, месье, что у Вас серьёзные проблемы со спиной, - раздался голос за спиной, когда я, чертыхаясь, затягивал мой чемодан на высоту бордюра.

Обернувшись, я увидел улыбающегося мусьё немного постарше меня.

- А что? Очень похоже?

- Конечно! Я тоже так ходил десять лет назад. Вы знаете, что тут у нас есть горячие источники, которые помогают людям с такими проблемами?

Я принял охотничью стойку. Ничего себе! Езжу тут, понимаешь, по всяким европам, а такого не слыхал. Слово за слово, знакомимся и меня приглашают посетить волшебное место с длинным названием Амели-ле-бан-Паляльда. Русское написание не передаёт правильное с элегантным прононсом произношение этого названия. В первый же день я готовлю французскому знакомому испанский салат, а сам под его руководством опускаю моё бренное тело в сделанную из бетона ванну возле источника, через которую протекает вода подогретая до 60 градусов. Хорошо - это не то слово, коим можно передать моё состояние, когда я отмокал в этом подарке природы.

Через минут пятнадцать меня просят покинуть такое приятное место. Дядька всё время внимательно глядит на моё лицо. Я вытягиваюсь из ванны и... о чудо! Боли в спине как не бывало. Теперь я понимаю механизм возникновения религии у древних людей.

- Руками вот здесь придерживайся, пожалуйста.

Я не успел ничего возразить, демонстрируя свою бодрость, потому что пол каменный вдруг шевельнулся и угрожающе направился к моему лбу. Соприкосновения удалось избежать только опустив голову ниже колен и повиснув одной рукой на каменной ванне.

- Значит на тебя подействовало, - заключает месьё, - Можно и попить этой водички из-под крана.

Я с удовольствием причащаюсь и нахожу, что и эта процедура мне понравилась.

Благодарю моего нового знакомого за такое чудесное излечение солидной кастрюлей окрошки, которая тоже принимается "на ура" и тут же билет в зубы и с новой спиной я прыгаю на первый же попавшийся поезд, коих могло и не быть в виду того, что железнодорожники забастовку надолго устроили.

О забастовке. Взгляд, так сказать, изнутри. Французы, если бросают работу, то делают это так, чтобы причинить наибольшие неудобства окружающим. Только что начались школьные каникулы. Многие группы учеников вместе с учителями выехали на экскурсии. Вот в этот-то момент и делается такой ненавязчивый сервис. У бастующих ещё и хватает наглости на вокзалах раздавать одуревшим пассажирам опросные листы. Типа, что вы думаете о нашей службе. Я понимаю, что бога нет, но манера показать это меня в восторг не приводит. Оставшиеся немногие скоростные поезда напоминают пригородные электрички: люди стоят в проходах, тамбурах. Никто не проверяет билеты. Анархия - мать порядка!