Тропами горного Черноморья

Шли долго, тропа оказалась длинной, однообразной. Некоторые спутники стали ворчать. Но я все же был рад, что прошел ее,- теперь я знаю, что водить по ней экскурсии не стоит. На схеме так и будет написано: путь скучный.

А может быть, это уже пресыщенность, и я излишне требователен? Путь по мшистому гребню, ощущение глубины справа и слева, сознание, что за деревьями, чуть они расступятся, можно увидеть далекие пики... Перенесись я из Москвы прямо на этот хребет, в буковый лес с дурманно пахучей азалеей и папоротниковыми полянами,-разве это не было бы радостью? А тут иду и бракую - проявляется профессиональная разборчивость.

Уже невдалеке от подошвы тропа с "солнышками" подходит к развилке. Мы идем вправо, вниз к Эстонке, а "солнышки" уводят влево - ага, знаю, это к нарзану на Ачипсе, где мне еще надлежит побывать. И хотя я там не был, как не был и на медовеевских склонах Ачишхо, я чувствую, что хорошо знаю весь этот хребет, вижу его в целом, с каждой морщиной и пазухой. Ачишхо превратился для меня как бы в огромное ручное животное, bull; на котором я могу ездить верхом, могу чесать ему за ухом, в гриве.

Мой хороший, родной Ачишхо!

Мне и этого было мало. Хотелось, чтобы на маршрутах были заметные, но не портящие пейзажа указатели, стрелки, надписи. Пусть только в трудных для ориентировки местах.

Пробую писать такие метки масляной краской на сланцевых плитках. Во время ближайших экскурсий приколачиваю их к стволам, закрепляю в щелях заметных скал. "Родник 200 м налево", "Держаться правых троп", "К водопадам направо". Подобные указания успокоят туристов, подтвердят им, что они на верном пути.

Это предприятие неожиданно встречает чье-то сопротивление. Кто-то умышленно палками сбил, расколол половину развешенных мною плиток. А кое-где нарочно повернули стрелки вокруг гвоздя, чтобы они заведомо указывали не туда, куда нужно! Неужели это местные жители, пытающиеся сохранить свою монополию проводников?

Как бы там ни было, пришлось отступиться от своей затеи, признать ее преждевременной. Надо метить тропы какими-то более капитальными знаками.

Ну что ж, есть и другие возможности помочь людям в пути. Я вывешиваю в туркабинете плакат - своеобразный кодекс туриста на маршруте. В нем уже значатся такие, добытые не всегда сладким опытом, пункты:

Прежде чем взбираться на обрыв, подумай, можно ли с него спуститься.

При спуске по незнакомому склону избегай тальвегов, русел. Придерживайся гребней отрогов.

Не сбрасывай камней с вершин и склонов. Внизу могут оказаться невидимые для тебя люди и скот.

Не ходи в горах в одиночку даже по знакомым дорогам. Случайное падение и ушиб, растяжение, вывих могут оказаться роковыми при отсутствии помощи.

Заботило меня и другое: не слишком ли назойливо в лекциях и на экскурсиях навязываю я моим подопечным свои мнения и вкусы? Не утомляет ли их моя увлеченность и восторженность? Ведь многим из них милее сдержанная прелесть среднерусской природы, а театрализованные щедроты юга их оглушают.

Как же быть, пропагандисту именно этой экзотики? Какие умеренные слова найти о природе, если эта природа самая богатая и сложная в нашей стране? Как быть, если приходится совсем не из ложного пафоса употреблять такие громкие слова, как "грандиозность", "щедрость", "могущество", "роскошь"? Ведь так легко объявить их высокопарными литературными штампами! Сколько нужно умения и такта, чтобы не опошлить этих высоких оценок.

Есть и еще одна трудность: рассказ в экскурсии органически совмещается с показом, и нужно уметь умолчать о том, что видно и без "переводчика".

Работать, работать. Исследовать новые тропы, накапливать факты о прошлом и настоящем. Учиться рассказу и показу. Оттачивать формулировки, их логику, последовательность и, быть может... написать в итоге этой работы книгу о Красной Поляне!

Немолчный горных вод напев. Омытость листьев, четкость линий. Два облака внизу в долине Лежат, проснуться не успев...

&

ЕЩЕ НА ДВУХ ХРЕБТАХ

ПОДЪЕМ НА АИБГУ

ВОСХОЖДЕНИЕ на Аибгу... Если даже невзрачный Ачишхо заключал в себе столько хорошего, какие же впечатления сулила эта многовершинная гора, даже снизу прекрасная! Почему так долго не удавалась побывать на ней? Обычный путь на Ачишхо в оба конца занимал день. На Аибгу же полагалось ходить с ночлегом - не кожевниковским же темпом взбегать на нее за пять часов! А вырываться с базы, переполненной туристами, на два и, если на Псеашхо, то на целых три дня - было нелегким делом. Я давно, но безуспешно просил Энгеля о таком походе. Наконец желанный маршрут осуществился.

Шли через Греческий мостик, поднимаясь далеко в обход пятиглавого массива. Видная еще в одном повороте

Красная Поляна прощалась с нами белыми домиками. В пяти минутах хода в сторону от тропы по гребню хребтика в кустах прячется остаток старинной стены, выложенной из камня. Находим ее без труда. Вот они, развалины еще одной дочеркесской крепости, когда-то, быть может в средние века, караулившей подступы к какому-то поселку - предшественнику Красной Поляны. Кому был нужней этот путь? Генуэзцам?

В подъеме на Аибгу много монотонного, мало ориентиров. Тропа беспорядочная, сырая, а то и с грязью по колено. И как это удерживается столько влаги на таких кручах! Беспокоят частые развилки - как их запомнить? Не беда, разветвившиеся тропы вскоре опять сливаются - это просто спрямления, протоптанные скотом.

На Аибгу в этот раз шли какие-то безразличные люди, среди которых выделялась только одна бойкая басовитая толстушка лет двадцати восьми, учительница, бурно выражавшая свои восторги.

Никто и не думал шутить над ее преждевременной и явно болезненной полнотой, но она сама с несколько шутовским позерством сосредоточивала на ней всеобщее внимание.

- Куда меня понесло с такой кубатурой?

Еще внизу на мой вопрос, не вредно ли будет восхождение для ее, вероятно, не вполне здорового сердца, она ответила:

- Вы нам в лекции говорили, что йоркширская в гору не взберется. А я вот вам докажу, что и при своих габаритах всех ваших худых красавиц переплюну!