Тропами горного Черноморья

В регистратуре звонит телефон. Говорит Медовеевка. Пропавшие разысканы одним из лесников. Люди здоровы, хотя и измучены. Сегодня их к нам привезут.

Отлегло от сердца - и мне сразу становится лучше: меньше болит голова и укрощается кашель.

К вечеру на таратайке, предоставленной поселковым советом, героев привозят. Похудели, осунулись, оборвались. Встречавших особенно удивили их босые ноги в болячках и при этом почему-то восторженный, прямо-таки торжествующий вид. Я-то ждал от них упреков, претензий, негодования - плохо проинструктировал, не предостерег... А они накидываются... с благодарностями!

Вся беда началась, как я и полагал, с исчезновения водопада и палатки. Они к этому моменту уже настолько прониклись уверенностью в безошибочности путеводной

схемы, что не могли допустить и мысли о ее возможной неточности. Увидав, что нет ни водопада, ни палатки, туристы приняли всю вину на себя:

- Значит, мы уже сбились.

- Так видели же вы козлы, след костра?

- Мало ли что видели. Мы считали, что кроки, до сих пор такие точные, не могут соврать. Ну и полезли в растерянности на первый же попавшийся хребет.

- Но ведь на этот хребет полагалось лезть и согласно схеме!

- Нет, мы уже потеряли всякое доверие и уважение к себе. Решили добираться домой как придется. Увидели с вершины домики - ну, к ним и пошли. Думали, конечно, что это Красная Поляна. Ох, если бы вы только знали, как мы там лезли, как висели над скалами! А по ночам было жутко - медведей боялись, забирались ночевать на самые крутые утесы.

Словом, опять повторилось все как по-писаному. Та же геометрия склонов спустила их в первый попавшийся тальвег, а затем спуск по скользкому руслу, падения с водопадных уступов, продирание через кусты и лианы. В первую же ночь ухитрились потерять одеяла, свалив с какой-то скалы рюкзак, в котором они лежали. Слазить за ним не нашли в себе сил. Один из спутников Алены растер ноги и оставил где-то в трущобах новехонькие сапоги. У остальных обувь тоже разлетелась на вторые-третьи сутки. Голодали (паек был взят только на полтора суток), питались травами и сырыми грибами. Несколько раз делали попытки подняться обратно, но вскоре попадали в соседнюю лощину. Она соблазняла легким спуском, а затем вновь приводила к обрывам.

Уже не помнят как, но вдруг вышли к кукурузному полю и лесной сторожке. Обессиленные, заснули в ней на полу; в таком виде и были найдены лесником.

Забавно, что сейчас все перенесенное вспоминают в самом радужном свете и с хорошим чувством юмора. Алена даже просит меня ни больше ни меньше как... повторить, обязательно повторить их путь. Благодарю за пожелание и говорю, что его с удовольствием исполнят местные пастушата: новые сапоги и три одеяла для них достаточная приманка. Шучу насчет своей "рыцарской" попытки встретить группу Алены в горах.

_ Вот видите, насколько меня потрясло ваше исчезновение? Я даже слег...

Наутро Алена и оба ее спутника заходят ко мне проститься. Снова яростно благодарят. В книгу отзывов они накатали такой гимн собственному походу, что теперь у Энгеля не поднимется рука меня наказывать. Да ведь дело и не в выговоре. Я достаточно наказан и проучен всем пережитым, но - что самое главное - не разубежден в правоте основной идеи. Я буду и впредь рассылать туристов одних но окрестным горам. Буду делать это еще осторожнее, инструктировать с еще большей дотошностью. Научусь предусматривать и предотвращать возможные казусы. Но посылать буду!

ВОЗВРАЩЕНИЕ МОЛОДОСТИ

Однажды, посоветовавшись с врачом, я решил поднять на Ачишхо группу пожилых, пятидесятилетних туристов. Бережно, словно за руку, вел я эту команду. Вышли с рассветом, часто присаживались. Восемь часов занял подъем к метеостанции - почти вдвое больше обычного, но это был тихий, без напряжения, подъем людей с утомленными сердцами, отягощенных полнотой, людей, которым, казалось, давно противопоказаны подобные удовольствия.

И вот мы на Южном кругозоре: радость, что достигли такой высоты, что под ногами глубина, столько воздуха, что распахнулись такие дали, что синева ниже горизонта - что слипшееся с небом море... У меня на глазах молодели лица спутников, разглаживались морщины! Если бы измерить, что убавил и что возрождал такой поход в их усталых сердцах...

Неделю спустя на базе появилась веселая и дружная самодеятельная группа - несколько немолодых мужчин и женщин. Лица их светятся какою-то особенной радостью. Держатся эти люди свободно, непринужденно, как у себя дома, не идут ни на какие консультации, а вечером уже получают продукты. Что же, сам Энгель их консультировал, что ли?

- Владимир Александрович, куда это они?

- На Аибгу.

- Сами? Без проводника?

- Они и таи все знают. Это "старые" краснополянцы.

Подхожу знакомиться. Неохотно отвечают, опасаются, что пристану к ним с советами и запретами. Но я только спрашиваю, я сам хотел бы слышать их советы.

Да, им есть что рассказать. Они этой же самой группой двадцать лет назад, в 1914 году, молодые и сильные, поднялись на Аибгу и хоть провели на ней всего два дня - пронесли с собою воспоминание об той радости через два десятилетия. Все эти годы лелеяли мечту - вновь и в том же составе пройти па Аибгу. Решили - и сделали. Утром я их провожаю. Под вечер с тревогой думаю о них - по Аибге скачут молнии и раскатывается гром короткой грозы.

На следующий день к вечеру туристы возвращаются озаренные, счастливые. Гроза? Она их даже обрадовала, ведь двадцать лет назад тоже была такая. Да, они совершили путешествие в свою молодость. Чуть ворчливо шутят, что гора стала несколько выше и путь к ней удлинился.

За ужином я выспрашиваю у них, что они помнят о Красной Поляне? Таким ли был Греческий мостик? Как называлась гостиница?

Наутро я тепло прощаюсь с этой славной шестеркой пожилых, но деятельных и светлых людей и прошу навещать Поляну чаще, чем раз в двадцать лет. Они уезжают, а я невольно задумываюсь. Как дальше сложится моя жизнь? Кем я буду? Останусь ли в Красной Поляне, или у меня появятся какие-нибудь новые цели и планы? Ну что ж! Как бы ни было, а я тоже приду к Поляне, подобно этим старым ее друзьям. И так же пойду в горы, не прося ничьих советов, и для меня это возвращение, наверно, тоже будет подлинным возвращением а молодость.