Девственная земля

В Бхаинсе мы остановились около закусочной. Я легкомысленно выпрыгнула из грузовика без туфель и поспешила скрыться в гостеприимной тени. Бросив взгляд на помещение с глиняным полом я тучами мух, Лу с содроганием отказалась от еды. Остальные с удовольствием ели горы риса, сдобренного кислым молоком и далом [12]. Водитель наслаждался острым карри [13]. Здесь нет нищеты, как в Бихаре, хотя во всем остальном местные жители мало отличаются от своих индийских соседей. Только жилые постройки с явными чертами неварского стиля [14] свидетельствовали о том, что мы уже в Непале.

Когда водитель расправился с горой риса, напоминавшей Эверест, он попросил подождать его в закусочной. Через двадцать минут я вынуждена была идти босиком полмили к грузовику, стоявшему у шлагбаума, где собирают налог за проезд. Солнце стояло в зените, и размягчившийся асфальт заставил меня преодолеть это расстояние бегом. Я делала шагов десять, садилась и, чтобы дать отдых измученным ногам, поднимала их над раскаленным асфальтом, потом срывалась с места, потому что сидеть на асфальте было тоже пыткой… Местные жители всласть позабавились этим зрелищем, но я, как это ни странно, ничего веселого в нем не находила.

Из Бхаинсе, расположенного почти на уровне моря, дорога поднималась в горы Чурия и Чандрагири через перевал на высоте более тысячи футов. Склоны и вершины по обе стороны были покрыты зеленым густым лесом, Этот крутой подъем резко контрастировал с мертвыми равнинами, протянувшимися от Дехрадуна до Бхаинсе. В одном месте мы смогли разглядеть оставшиеся позади (вернее, внизу) двенадцать крутых поворотов. Несколько раз вверху показалась знаменитая канатная дорога, которую все еще используют для доставки некоторых грузов из Индии в Катманду. Она протянулась над глубокими ущельями между вершинами гор. Пока мы не достигли перевала, деревень не было видно, но в Бхаинсе грузовик заполнили семьи жизнерадостных непальцев, возвращавшихся домой с рынка. Эти люди, хотя и привыкшие с детства везде ходить пешком, довольно быстро оценили достоинства автотранспорта.

Даже поездка на машине по Раджпатху оставляет чувство причастности к успеху индийских инженеров и непальских кули, многие из которых погибли во время строительства, людей, у которых хватило знаний и упорства построить эту дорогу, бросив вызов законам природы. Многие непальцы верят, что разгневанные духи гор убивали кули, и мне понятна эта точка зрения. Раджпатх — триумф человеческого разума и мастерства и в то же время дерзкий вызов богам, которых не могло не возмутить то, что человек так небрежно бросил их горы к ногам прогресса.

Мы достигли перевала в 15 часов 30 минут. Воздух здесь пронзительно свеж. Мы, чтобы успокоить свои нервы, остановились выпить чаю в крохотном домике на краю зарослей. Ведь всего несколько мгновений назад, на последнем крутом повороте, нас чуть не сбил сильно перегруженный джип, шедший на полной скорости.

Спуск в долину Паланг был не таким крутым, как подъем, хотя и не менее опасным, так как тормоза грузовика оставляли желать лучшего. Двухэтажные дома, разбросанные по долине, были забавно похожими на европейские, со своими волнистыми черепичными крышами и коричневыми кирпичными стенами. Они были построены более искусно, чем деревенские дома в Индии. Вместо дымовых труб я заметила квадратные отверстия в стенах под крышами. Люди здесь низкорослые, крепкие и веселые. Когда мы проезжали мимо, группы детей кричали, махали руками и смеялись. Очевидно, большинство непальцев по темпераменту ближе к тибетцам, чем к индийцам.

Со всех сторон долину окружали горы, и, несмотря на вторжение шоссе, она сохраняла атмосферу уединения. Глядя на залитые солнцем всходы пшеницы, умело высеянной на горных террасах, на радостные лица ребятишек, на стада коз, я остро ощутила, что нахожусь в новой и очень привлекательной стране.

Когда дорога снова пошла вверх, окружавшие ее горы превратились в обнаженные стены красноватой гл, ины, отражавшие косо падающий вечерний свет, словно огромные неотшлифованные алмазы. Я волновалась все больше и больше, видя новенькие указательные столбики с надписями: «Катманду 15 миль… 14 миль… 13 миль». Затем вдруг сразу стемнело, а мы все еще медленно проезжали поворот за поворотом, хотя только что видели объявление, запрещающее проезд по Раджпатху ночью.

В 8 часов 30 минут вечера мы остановились около деревушки Тханкот, в шести милях от Катманду. В этом месте дорога перекрыта бревном, положенным на козлы: здесь находятся таможенный и паспортный контроль. Обстановка была, прямо скажем, мелодраматичной. Наш водитель хриплым шепотом приказал нам незаметно покинуть грузовик, пройти необходимые формальности, а он будет ждать нас на дороге в четверти мили от этого места. С собой необходимо взять лишь паспорта.

В это мгновение мой сухой европейский рационализм заставил меня призадуматься: что скажет полиция о появлении из кромешной тьмы на окраине долины Катманду четырех пеших европейцев без багажа и с паспортами, где указано, что всего десять часов назад они прибыли в эту страну. Но тут же я ругнула себя за свою нудность, портящую первый веселый день в Непале.

Контрольный пункт — крохотный бамбуковый навес, под которым стояла приветливая личность, одетая в пижаму и вооруженная револьвером. Чиновник бегло проглядел наши визы при свете масляной лампы, решив, очевидно, что мы прибыли из Раксаула на ковре-самолете, и широким жестом отпустил нас со словами:

— Да ладно…

Мы были свободны, а наши паспорта обогатились еще одним набором неразборчивых росписей и внушительных печатей.

Дорогу от Тханкота к Катманду окаймляли цветущие деревья. В свете фар гроздья алых цветов были похожи на сияющий занавес по обе стороны шоссе. Меня несколько удивляло, что не видно того мерцания огней, которого ожидаешь с наступлением темноты от любого, даже самого скромного столичного города. Позже я узнала, что мы столкнулись с одним из нередких случаев, когда в городе не было электричества.

За несколько минут мы проехали «пригороды» Катманду и к половине десятого оказались в центре города около так называемого «Каприза Бхима», белой башни, похожей на сигарету и сооруженной без всякой видимой цели по приказу Бхим Сен Тхапы, жестокого и коварного правителя Непала XIX века, первого в ряду всемогущих премьер-министров страны [15]. Поблизости находится автостоянка, поэтому здесь днем и ночью не утихают шумная торговля, споры и всеобщее возбуждение. Кажется, что только этот район в городе не замирает после наступления темноты. Лу и Нила уже увел Жан, знакомый с Катманду, а я вскоре обнаружила, что тот адрес, по которому я должна была направиться, ничего не говорит ни одному из находящихся рядом непальцев, во всяком случае в моем произношении. В конце концов я нашла двух молодых людей, одетых на полуевропейский лад, которые немного знали английский язык и помогли мне найти велорикшу.

Через полчаса я устроилась в запущенном, но, по восточным масштабам, безумно дорогом отеле. Стоимость огромного грязного номера с дощатой кроватью, постелью и насекомыми, без завтрака составляет один фунт стерлингов в сутки. Грязь меня не пугает, поскольку мне приходилось жить и в худших условиях, но дороговизна весьма волнует. Остается надеяться, что это не показатель стоимости жизни в Непале вообще.

Глава 2

КАТМАНДУ

Вчерашний день начался с приятных новостей: после завтрака я узнала, что Зигрид Арндт, моя приятельница из Швейцарии, с которой мы работали в Индии, теперь здесь. Прошлым вечером она любезно пригласила меня остановиться в ее доме в Джавалкхеле, около Патана, до 12 мая, то есть до моего отъезда в Покхару.

Зигрид предпочитает жить с разумным приближением к непальским условиям и доказала, что в этой стране можно создать уютный дом, если творчески использовать местные традиции. Она снимает две комнаты в трехэтажном кирпичном доме. В простой гостиной, где я сейчас сижу, низкий черный потолок с голыми балками, побеленные стены и бледно-золотистая циновка. Все в комнате красиво и все непальское, включая четырехмесячного серебристо-черного щенка-дворняжку. Его зовут Пучхре — по-непальски «Хвостатый». У пса прелестный характер, и вдобавок он гораздо красивее, чем многие изнеженные породистые собаки. Семейство дополняет Донбахадур, слуга-невар. Он появляется каждый день. Слуга экономно закупает продукты на базаре и вкусно готовит. Донбахадур отличается веселым характером, кристальной честностью и внушающей благоговейный страх способностью объясняться, мешая немецкие и английские слова. Чувствуется, что он одобряет восхищение Зигрид всем непальским.