Жизнь на краю земли

В Аргентине, за исключением района Ла-Платы, истребление индейцев началось позже, чем в Мексике и Перу, но было столь же безжалостным. В Патагонии в конце прошлого века солдаты правительственных войск, в задачу которых входило «восстановление порядка», получали вознаграждение за каждую пару отрезанных у «врага» мужских яичек или ушей — варварство под маской закона…

Полуостров Вальдес, сейчас почти никем не заселенный, кроме нескольких овцеводов, составлял когда-то часть территории индейцев те-хуэльче. Эти кочевники, разделенные на мелкие враждовавшие между собой кланы, населяли всю материковую часть Патагонии от Рио-Негро до Магелланова пролива. На острове Огненная Земля жили она, а на архипелаге того же названия — три основные группы: чоно, кауашкары и яганы (яганы занимали также часть острова Огненная Земля).

Техуэльче, первые хозяева пампы (они появились здесь, вероятно, несколько тысяч лет назад), зимой уходили на север своей «империи», а летом отправлялись охотиться на юг. В отличие от своих сородичей-островитян, техуэльче не умели пользоваться лодками. Питались они в основном мясом гуанако и нанду (южноамериканских страусов), не пренебрегая, однако, устрицами, мидиями и другими дарами моря, которые находили на берегу. Но вот крупным землевладельцам-белым (эстансьерос) пришло на ум разводить в Патагонии овец, и это решило судьбу техуэльче — они должны были исчезнуть. Техуэльче считали, что овцы — это обыкновенная дичь. Они постоянно попадались на краже скота, и их приговаривали к смертной казни (иногда судьи, чаще, сами колонисты). В начале нашего века индейцев объединили под властью последнего старейшины касика Мулато, отведя им резервацию площадью приблизительно 10 000 га и запретив вести исконный кочевой образ жизни. Но они все равно разбредались кто куда и в конце концов были истреблены почти полностью. В настоящее время осталось лишь несколько десятков индейцев техуэльче, большей частью метисов, бедных пеонов*, служащих в эстансиях*. или изгнанников, живущих в каком-нибудь парке провинции Чубут. И только язык, на котором они иногда еще говорят, свидетельствует о высоком уровне их утраченной культуры.

Мысли о геноциде и уничтожении целых культур вызывают в воображении самые мрачные картины, но они сами собой приходят на ум, когда ступаешь по земле Южной Америки. Эти ужасы составляют такой контраст с величественной природой, что путешественник быстро теряет четкие ориентиры в своих взглядах на жизнь. Из Латинской Америки уезжаешь не таким, каким приехал. Сочетание великолепия и жестокости потрясает душу.

Панцирь глиптодонта

Географические границы так называемой Патагонии менялись от эпохи к эпохе и от автора к автору. В настоящее время Патагонией считается обширная сухая пампа между Рио-Негро на севере и Магеллановым проливом на юге, то есть между 40-м и 52-м градусами южной широты. Это громадный треугольник суши, повернутый вершиной вниз, с высотой 1500 км и основанием 1000 км; одну его сторону составляет кордильера Анд, а другую — берег Атлантического океана.

Земля контрастов… На западе — непроходимая цепь Анд, царство вечных снегов и кондоров; самая высокая вершина Кордильеры в этом треугольнике — гора Тронадор (3410 м), которая находится в Аргентине, а самая красивая вершина, настоящая жемчужина природы, — гора Фицрой (3375 м).

В центре — полупустыня, нескончаемые каменистые плато, скудно поросшие злаками — ксерофитами* и кое-где ощетинившиеся колючим кустарником; малейший ветерок взметает здесь в воздух черные облачка редкого чернозема. Небо с его вереницами облаков дарит глазу больше разнообразия, чем эта земля.

Наконец, на востоке, на атлантическом побережье — на стыке океанического и материкового миров — невероятное богатство жизни. На узкой полосе побережья сосредоточены огромные колонии птиц и млекопитающих, находящих обильную пищу в водах Фолклендского течения, которое омывает эти берега, возникнув у самой Антарктики.

Обследуя окрестности лагеря, Филипп и его товарищи размышляли о судьбе обитающих здесь людей и животных. Первые поселившиеся на этих землях индейцы застали еще те времена, когда можно было охотиться на некоего огромного представителя семейства кошачьих, на доисторическую лошадь рода Hippidum, на весьма крупного наземного ленивца — так называемого милодона (чей скелет и даже кусочек кожи с остатками волосяного покрова были найдены в Чили, в гроте неподалеку от Ультима-Эсперанса) и на глиптодонта, одного из гигантских броненосцев.

Глиптодонт, представитель неполнозубых*, высотой 2 м и длиной более 3 м, выглядел, должно быть, как настоящий бронированный корабль равнин. Его голову, которую он мог втягивать внутрь, защищал панцирь из костных щитков, составляющих единый купол. Как и остальные упомянутые животные, глиптодонт исчез несколько веков назад, во всяком случае гораздо раньше, чем у берегов Америки появился Магеллан.

Для других млекопитающих, а также для птиц стала катастрофой колонизация континента европейцами. Пока Патагонию населяли враждебные племена индейцев техуэльче и здесь не было дорог, европейцы использовали в качестве путей сообщения морские воды, и поэтому поначалу пострадали виды, приспособившиеся к жизни в воде, — дельфины, морские котики, морские львы, морские слоны, пингвины и, конечно, киты. Когда же коренных жителей в конце концов истребили и проложили на континенте пути сообщения, пришла очередь заплатить дань цивилизации и тем животным, которым до той поры удавалось избежать уничтожения. Эта же участь постигла и гуанако.

Вскоре Филиппу и его рекогносцировочному отряду, к величайшему их удовольствию, во время одной из пешеходных вылазок в глубь полуострова попалось на глаза небольшое стадо гуанако.

Млекопитающее харкун

«Это произошло во время второй или третьей вылазки, — рассказывает Филипп. — Пробравшись наконец через беспорядочные заросли колючего кустарника к лабиринту песчаных дюн, углубляемся в дюны, с трудом продвигаясь вперед.

Огибаем один из нанесенных ветром холмов и неожиданно видим, как удирает целое стадо изящных гуанако. Оно состоит из взрослого самца (вожака стада), пяти самок и трех молодых особей. Рыжевато-бурый с золотистым отливом волосяной покров, чисто-белые брюхо и подбрюшье, длинная шея, гордая линия рта и легкий бег — что за чудное зрелище эти убегающие зигзагами южноамериканские родичи верблюдов.»

В Южной Америке семейство [2] верблюдовых* представлено двумя дикими видами — гуанако и викуньей и двумя одомашненными формами — ламой и альпакой, не считая ископаемых. Гуанако — эти длинноухие пальцеходящие* безгорбые верблюды — обитают на высокогорных плато и в пампасах, в экваториальных же и тропических лесах они не водятся.

Гуанако (Lama huanacos или Lama glama guanicoe, как их называют разные авторы) распространены от южного Перу до Огненной Земли, причем они не поднимаются выше чем на 4000 м, викунья же, наоборот, ниже этой высоты не спускается. Оба вида, гуанако и викунья, делят между собой естественные биотопы* латиноамериканских гор и равнин.