Затерянный мир Кинтана-Роо

Цивилизация майя была самой высокой культурой Америки доколумбовых времен [2]. Среди всех великих доиспанских цивилизаций Американского континента она отличается самой совершенной письменностью [3]. Странные иероглифы майя могут передавать исторические факты. Иероглифы эти даже и сейчас не совсем расшифрованы. Тайна письменности — одна из многих тайн, которые до сих пор окружают майя. И наиболее захватывающая среди них — внезапно покинутые древними майя самые большие города: Паленке в Мексике и Тикаль в Гватемале. Цветущие огромные города (многие из них насчитывали до тысячи зданий), оставленные жителями, зарастали лианами, разрушались буйной растительностью тропического леса. Внезапное появление и исчезновение майя, их огромные заброшенные города представляют величайшую загадку этой культуры.

По-видимому, майя были самыми выдающимися строителями из всех древних народов Центральной Америки. Они оставили тысячи храмов и дворцов по всей территории, которую занимали. Их главные города — Паленке, Тикаль, Копан, Ушмаль и Чичен-Ица. Пирамиды, башни и дворцы этих необычных городов все еще стоят, как молчаливые свидетели великой цивилизации.

В настоящее время майя составляют одну из самых больших групп индейцев Американского континента, родственных по языку. В Гватемале и на Юкатане осталось около двух миллионов потомков строителей древних храмов. Большинство майя живет на полуострове Юкатан в штатах Юкатан и Кампече. Есть они и в Кинтана-Роо. Язык майя распространен на Юкатане больше, чем испанский. Он преподается в школах, и на нем латинским шрифтом написано много книг.

Я узнал, что жители полуострова Юкатан всегда считали себя независимыми от Мексики и часто пытались завоевать свободу. Они даже стремились присоединиться к недолго просуществовавшей Техасской республике [4].

В апреле 1958 года, когда я отправился в путешествие, еще не было дорог, соединяющих Юкатан с Центральной Мексикой. Единственным средством связи кроме самолета оставалась Феррокарриль-дель-Сур-Эсте, маленькая допотопная железная дорога, петлявшая через густые джунгли от перешейка Теуантепек до штата Кампече.

Таким образом, первая половина путешествия была уже сама по себе небольшой экспедицией, если учесть, что какие-нибудь пятьсот миль поезд проходил за три дня. По дороге я решил заехать в город Паленке, расположенный на полпути к Кампече.

Апрель — самый жаркий месяц в Мексике. А в жаркую сухую погоду индейцы Тепостлана начинают поджигать окружающие леса и заросли. День и ночь бушевали лесные пожары. Когда огонь угасал, индейцы отправлялись собирать обгоревшее дерево. Древесный уголь они продавали многочисленным уличным торговцам тортильями (кукурузными лепешками) и другой снедью на тротуарах бедных кварталов Мехико.

Наши приготовления в Тепостлане подошли к концу, и мы с Боллом каждый вечер сидели на террасе своего домика, освещенного зловещим отблеском грандиозных пожаров, которые пожирали леса на склонах и наступали на «долину дьяволов».

Мы намеренно не стали покупать снаряжение в Мехико. Все нужные нам вещи разумнее было приобрести в Мериде, ведь на месте будет видней, какой климат и какие трудности могут нас там ожидать. Взяв с собой лишь небольшой чемоданчик, я отправился к автобусной станции — так быстрее всего можно было доехать из Мехико до Коацокоалькоса, начальной станции Феррокарриль-дель-Сур-Эсте. Автобус шел прямо на юг. Когда мы миновали Пуэблу, я почувствовал, как с каждой милей усиливается жара, а местность все больше напоминает тропики. Кругом была выжженная земля, и только изредка встречавшиеся пальмы могли защитить от палящих лучей солнца.

В знойном, вонючем Коацакоалькосе я узнал, что поезда до Кампече ходят только три раза в неделю, а дни их отправления мексиканское правительство держит, должно быть, в секрете. Пришлось сесть на другой поезд, который останавливается бог знает где, в каком-то местечке под названием Теапа. Там надо было проторчать два дня, чтобы потом проехать двадцать миль до маленькой станции Паленке или же следовать прямо до Кампече. Я решил рискнуть, думая, что знакомство с глухими районами не принесет мне вреда, ведь для исследователя, каким я надеялся стать, у меня еще не было ни физической, ни духовной, ни умственной подготовки.

На этот поезд вместе со мной садились индейцы в закатанных до колен синих джинсах. Я обратил внимание на их босые ноги с тонкой щиколоткой и широкой ступней. Почти у каждого на поясе болтался мачете — нож длиной в три фута. Без него в джунглях нельзя и шагу шагнуть.

Приближаясь к Юкатанскому полуострову, поезд вошел в густой тропический лес. Впервые в жизни я увидел джунгли! Долгие годы это слово звучало для меня заманчиво и таинственно. В своих детских мечтах я видел джунгли, населенные страшными гигантскими змеями и всеми прочими тварями, о которых поведал мне Киплинг сухими, совсем неэкзотическими устами моей старой няньки.

Мне не пришлось разочароваться. Змеи, правда, не бросались на наш поезд, но все же я мог вообразить, что они притаились за огромными махагониевыми деревьями и кокосовыми пальмами, мелькавшими за окном. Поезд шел сквозь зеленые дебри со скоростью пятнадцать миль в час. Временами над верхушками деревьев с пронзительными криками взлетали попугаи, а во время бесконечных остановок прямо посреди леса я различал разнообразные «голоса джунглей». Комары, видимо, были просто счастливы от встречи с нами, и вскоре все мое лицо покрылось красными точками.

Поезд наконец прибыл в Теапу — суетливый городок среди джунглей, центр местных разработок махагониевого дерева. Когда я спросил, можно ли заночевать на станции, мне ответили, что неделю назад здесь кого-то убили. Я поспешил сесть в старый-престарый автобус и поехал в город. На грязных стенках автобуса вместо изображения Гвадалупской святой девы, которое обыкновенно встречается во всех автобусах Центральной Мексики, были нацарапаны всевозможные ругательства.

Город оказался не лучше автобуса. Это была какая-то смесь кошмаров Дальнего Запада и иностранного нашествия. Каждый дюжий мужчина носил за поясом пистолет или пару пистолетов и был похож на убийцу. А те, кто победнее и послабее, со своими зловещими мачете напоминали восставших рабов. Я узнал, что люди с пистолетами — владельцы разных лесоразработок или надсмотрщики. Что же касается рабочих, то большинство их составляли бывшие каторжники — всякий сброд из Веракруса, самого крупного порта Мексики. Интересно, смогу ли я в своей вполне цивилизованной одежде, без пистолетов и мачете хоть как-то вписаться в картину этого жуткого города? Конечно, не смогу. Это я понял довольно скоро, когда попытался найти себе пристанище на ночь.

— Где здесь гостиница? — обратился я к кучке людей, стоявших на ступеньках церкви, превращенной в кинотеатр.

У каждого на поясе болтался мачете. Я не смотрел ни на кого в особенности из боязни впутаться в драку, если мой вопрос будет неверно понят. Никто мне не ответил. Пока я раздумывал, повторить ли свой вопрос или же лучше обратиться к кому-нибудь еще, из толпы вышел какой-то мерзкий тип и крикнул:

— Паршивый гринго! Ха-ха-ха!

Я как дурак стал смеяться вместе со всеми, но тут же отошел в сторону и решил обратиться к какой-нибудь старой женщине. Однако из этого ничего не вышло. Все старухи, как только я к ним приближался, пускались от меня наутек. В конце концов пришлось прекратить эту погоню, ведь недолго было нарваться на скандал. К тому времени я уже настолько привлек к себе внимание, что за каждым моим движением пристально следили сотни настороженных глаз. К счастью, кто-то все-таки отважился спросить, что же мне нужно. И вот я уже осматриваю наш номер в гостинице. Я сказал «наш», потому что в этой комнате без окон стояло шесть кроватей. Очевидно, мне придется разделить кров еще с пятерыми. Уповая на лучшее, я задвинул чемодан под кровать и решил прежде всего как следует выспаться.