Дорога ветров

оватых камней сверкали в низком солнце почти ослепительно, как полированный металл. Это сияние черных предметов, столь характерное для Монгольской Гоби, поистине удивительно!

Стена хребта Батыр-Хаирхана необычайно крута и непрерывна. Выше стены - скалистые ребра, двугранные и черные, они тянутся на всю высоту хребта и заканчиваются вверху блюдцеобразными впадинами. По впадинам веерообразно развертываются к вершинам мелкие русла, сливающиеся книзу в одну глубокую долину. В этом месте хребет так близко к дороге, так крут и высок, что его исполинская масса, надвигающаяся на зрителя, кажется почти нереальной - очень уж велика. Впечатление усиливает едва заметная голубая дымка, одевающая склон от подножия до вершины. В этой дымке круча хребта как бы всплывает вверх, над головой. Позади, на юге, хребет теряет свою стенообразную монолитность и рассекается темными глубокими долинами, дно которых снизу не видно и таинственно. Зато сквозь долины видны светлые купола гольцов со снежными полями. Черные от пустынного загара глыбы камней на конусах выноса означали, что эти выносы - старые остатки древнего, прекратившегося здесь размыва гор. Свежие, современные выносы громоздились высокими конусами, а валуны и щебень на их поверхности были совсем светлыми.

Центр котловины занимала низина с озерками и зарослями камыша. Сотни уток, гусей, розовых фламинго, белых цапель раззадорили наших охотников, однако позорно бежавших от комаров и слепней. Оазис богатейшей птичьей жизни был узок (два - четыре километра), зажатый между бэлями параллельных хребтов.

К северу от Дзерген сомона появилось огромное поле светлых гранитных валунов, разбросанных с почти равными промежутками на пространстве около четырех квадратных километров. Машины наши лавировали между глыбами. Местность казалась сказочной, как будто сошедшей с былинных картин Рериха. В больших камнях, разбросанных по степи на зеленой траве, всегда есть что-то очень привлекательное. Таков типичный для русской равнины ледниковый ландшафт, где испокон веков жили, сражались и умирали наши предки...

Через пятьдесят километров от сомона бэли Батыр-Хаирхана и Бумбату-Нуру сомкнулись, глубокая впадина между ними исчезла. Мы повернули направо, поднялись над дном Дзергенской котловины и через пятнадцать километров достигли гряды Оши ("Водопой"), за которой высился хребет Чжиргаланту ("Счастливый").

Вдоль гряды проходил не то канал, не то речка (как мы узнали потом - и то и другое), по которому быстро текла пресная вода из озера Хара-усу. Мы заметили телеграфные столбы на старой Хобдосской дороге и, так как нигде не было видно ни машин, ни белых палаток, решили доехать до озера. За кочкастой низменной котловиной Боро-Дуруни-Ама ("Дождливого Облака Пасть") в мутном воздухе засветились воды озера Хара-усу. Но мы так и не увидели всю эту огромную водную гладь. Лишь небольшой залив врезался углом сюда, в безотрадную песчаную равнину, которая, несомненно, раньше была дном этого же ныне уменьшившегося озера. Я сразу