Дорога ветров

- это страшная вещь!..

Цевен пошел домой. Мы поспешили проводить арата до выхода со двора и тем оказать ему почет по-монгольски. Проводник был польщен, когда все три профессора вышли за ним следом.

В углу двора сквозь дыры старой юрты светился огонь. Это повар Никитин, или танковый кашевар, как он именовал себя после недавней демобилизации, заготовлял лепешки в далекий поход. Запаса хлеба, привезенного из Улан-Батора, не могло хватить надолго, а выпекать лепешки в походе было хлопотно.

Мы прошли в узкий дверной проем, простились с Цевеном и зашагали в темноте мимо стоявших в ряд перед оградой трех наших машин скромной автоколонны первой экспедиции. Темные, высокие тенты придавали им вид массивных глыб.

Еще несколько шагов - и мы очутились на краю щебнистой равнины, пустой, холодной и темной. Жестко скрежетал под ногами остроугольный щебень. Звездное небо, холодное, низкое и яркое, с юга затенялось стеной хребта. Ближайший к аймаку массив Цзун-Сайхан ("Восточный прекрасный") громоздился в неуловимом свете звезд. Дальше Дунду-Сайхан - средний - уже расплывался в темноте, сливаясь с чернотой бэля.

Мы долго смотрели на горную стену, загородившую от нас таинственную, неисследованную страну с большими котловинами и острыми хребтами, далеко протянувшимися на юг и запад.

Точно повинуясь какой-то команде, дружно залаяли многочисленные псы. Залаяли с тем характерным, тоскливым подвыванием, которое отличает монгольских собак.

- Ночи стали заметно холоднее, - заговорил, застегивая ворот ватника, Громов, - даже странно: такая обжигающая жара днем и свирепый холод ночью!

- Ну не так уж свиреп, просто вы привыкли к жаре, - отозвался я, - а я вот, наоборот, в Улан-Баторе привык к холоду. В горах вокруг города снег, ночью мороз - и так до перевала семидесятого километра...

- Очень меня беспокоит, - вмешался профессор Орлов, - успеем ли мы сделать что-либо серьезное? Может, надо было все время употребить на обследование мест, о которых есть уже вполне определенные сведения...

- Мы будем и на востоке, как планировали, - возразил я, - а свидетельствам аратов я верю. Разные показания сходятся, да и к нам, гостям из Советского Союза, явное доброжелательство...

"Настоящие стойкие морозы в Гоби наступают с ноября. Значит, у нас есть месяц с неделей. Это без всякого запаса... Должно хватить на большой объезд, только бы не подвели машины", - думал я, подходя к полуторке и касаясь рукой холодной фары.

Громов спрятался от ветра за бортом машины и стал вытаскивать табак, но Орлов заявил, что он совершенно замерз, и мы вернулись в дом. В низком помещении было теплей. Складные койки занимали почти все свободное место. Сонная тишина царила в доме, только Данзан копошился над картами, медленно перебирая листы тонкой смуглой рукой. За другим концом стола Андросов морщил курносый нос. Попытка починить "своими силами" сломанный бензоуказатель не удалась. Шум ветра, разгуливавшего на темном просторе снаружи, заметно усиливался, огонь свечой