Зеленый луч

Мисс Кампбель резко обернулась и увидела перед собой Аристобюлюса Урсиклоса.

Ученый не мог противиться искушению покинуть Обап вместе с семейством Мельвилей, зная, что и Оливер Синклер поедет с ними на остров Айона. Приехав на пароход раньше своих знакомых, он все время просидел в каюте и вышел только тогда, когда пароход уже был в виду Айоны.

Море — хлористый натрий! Как безжалостно были разрушены мечтания мисс Кампбель и Оливера Синклера.

Глава четырнадцатая. ПРЕБЫВАНИЕ НА АЙОНЕ

Между тем остров Айона со своим аббатством, стоящим на холме высотой в четыреста футов над уровнем моря, становился все виднее и виднее, и пароход быстро приближался к нему.

К полудню «Пионер» пристал к маленькой насыпи, сделанной из неотесанных осколков скалы. Пассажиры сошли на берег; большинство из них рассчитывали уже через два часа плыть обратно в Обан, тогда как меньшинство — мы знаем, из кого оно состояло, — имели намерение поселиться на Айоне.

Остров Айона не имеет гавани в настоящем значении слова, и крошечную бухту его защищает от морских волн каменная набережная. Здесь ютятся в летнее время несколько яликов и рыбачьих лодок, которыми пользуются приезжие экскурсанты.

Оставив пассажиров парохода в жертву программе, заставляющей их осмотреть остров в течение двух часов, наши знакомые отправились на поиски какого-либо приюта. На Айоне нельзя было рассчитывать найти тех удобств, которыми отличаются большие приморские города. Население небольшого островка, имеющего не более трех миль в длину и одной мили в ширину, состояло всего-навсего из пятисот жителей, и герцог Аргайль — владелец этого острова — получал с него доход крайне незначительный: на нем не только не было города, но даже не было и селения. На островке было всего несколько приличных домиков, остальные же строения могли быть названы просто лачужками, хотя они и были довольно живописны по своей первобытной архитектуре. Домики эти были в виде ящиков, без окон, без печей, с отверстием в крыше.

Все-таки братья Мельвиль разыскали нечто вроде гостиницы, довольно сносной и готовой к услугам приезжих. Они решили поместиться в ней, тогда как Оливер Синклер и Аристобюлюс Урсиклос предпочли, за неимением лучшего, расположиться в рыбачьих хижинах.

Мисс Кампбель была в самом лучшем расположении духа, и даже маленькая комнатка с видом на море, отданная в ее распоряжение, показалась ей не хуже ее башни в Эленбурге. Из окон ее комнатки виден был необъятный горизонт моря, сливающегося с небом; ничто не мешало ей теперь видеть закат солнца во всем его великолепии.

Жизнь нашего маленького общества сложилась на острове Айона удобно, просто и весело; в часы завтрака и обеда все члены его собирались в общем зале гостиницы и, согласно старым шотландским традициям, Партридж и Бесс также сидели за общим столом, что до крайности удивило Аристобюлюса Урсиклоса, по не вызвало ни малейшего протеста со стороны Оливера Синклера.

Затем, в какую бы ни было погоду, мисс Кампбель шла наблюдать заход солнца, в надежде, что солнце в последнюю минуту захода сквозь тучи бросит на небо свой чудный «зеленый луч».

В гостинице «Герб Дункана» стол был неплохой, и свежая провизия доставлялась аккуратно маленькими пароходиками, приходившими из Обана. Один только Аристобюлюс Урсиклос жаловался на отсутствие привычного комфорта, но на него никто не обращал внимания. Хоть Айона и небольшой остров, но любителям прогулок есть где размяться. Оливер Синклер часто брал с собой на прогулку мольберт и делал наброски живописных местечек, причем мисс Кампбель с интересом следила за его работой. Прошло 26, 27, 28 и 29 августа, и никто не соскучился, несмотря на то, что погода все время была пасмурная. Мисс Кампбель была очень счастлива тем, что могла покинуть весь этот суетный и любопытный люд, толпящийся в приморских городах; она могла здесь, как в Эленбурге, гулять в домашнем платье, без шляпы, и этим давать Оливеру Синклеру возможность любоваться своей хорошенькой белокурой головкой, повязанной широкой голубой лентой. И Оливер Синклер действительно любовался ею, вполне отдавая себе отчет в том глубоком впечатлении, которое она производит на него. Художник и мисс Кампбель очень часто просиживали целые часы после захода солнца в обществе братьев Мельвиль на какой-нибудь прибрежной скале, любуясь первыми часами спускавшейся на землю ночи. На небе зажигались звезды, и тишину ночи нарушали голоса братьев Мельвиль; в это время братьям Мельвиль приходили на память поэмы Оссиана и они декламировали строфы из песен несчастного Фингала.

Глава пятнадцатая. РАЗВАЛИНЫ НА АЙОНЕ

В один прекрасный день братья Мельвиль с племянницей и обоими молодыми людьми вышли из дома сразу после завтрака. На дворе была прекрасная погода: солнечные лучи то и дело прорезывали облака и озаряли ярким светом то развалины, разбросанные по острову во всех направлениях, то скалы, громоздящиеся друг на друга в живописном беспорядке, то жалкие хижинки, приютившиеся на берегу моря. Океан был совершенно спокоен, и по поверхности его изредка лишь пробегала легкая рябь от ласкового дуновения ветерка. Накануне пароход высадил на берег Айоны несколько туристов, но в этот день их не было видно нигде, так что Мельвили могли чувствовать себя хозяевами этого живописного уголка и спокойно осматривать его достопримечательности.

Все были очень веселы; братья Сэм и Сиб были в таком радостном расположении духа, что это настроение невольно передалось и другим членам маленького общества. Дорогой все болтали, шутили, смеялись и весело переходили от одной развалины к другой, стараясь представить себе, что именно могло представлять то или другое здание в давно прошедшее время. Таким образом они дошли до холма Мак-Мана, замечательного тем, что на нем возвышается красивый, из красного гранита, крест — единственный из трехсот, который нисколько не повредило всесокрушающее время. Оливеру Синклеру пришла мысль срисовать этот крест; сев на выступ одной стены, шагах в пятидесяти от холма, он принялся за работу; мисс Кампбель и братья Мельвиль встали возле него. Но не прошло и нескольких минут, как они увидели, что какой-то человек, поднявшись на холм, подходит к кресту.

— Что это? — воскликнул Оливер Синклер. Зачем пришел сюда этот незваный гость? Если бы еще он был одет монахом, то он не испортил бы моего эскиза; я бы нарисовал его стоящим у подножия креста.

— Это, вероятно, какой-нибудь турист; он, без сомнения, помешает вам, — заметила Оливеру Синклеру мисс Кампбель.

— Да уж это не Аристобюлюс ли Урсиклос? Он, может быть, опередил нас, — сказал Сэм.

— Он и есть! — добавил Сиб.

Действительно, это был Аристобюлюс Урсиклос. Взобравшись на холм, он стал откалывать молоточком кусочек гранита, из которого был сооружен крест. Возмущенная этой бесцеремонностью, мисс Кампбель тотчас же пошла к нему.

— Что вы делаете здесь, сэр? — спросила она Аристобюлюса Урсиклоса.

— Вы видите, мисс Кампбель, я стараюсь отколоть кусочек гранита, — ответил ученый.

— Зачем это? Я полагаю, что времена иконоборства давно отошли в предание.

— Я не иконоборец, а геолог, — сказал Аристобюлюс Урсиклос, — а потому мне небезынтересно знать породу этого камня.

Ученый изо всех сил ударил молотком по памятнику и отколол от него порядочный кусочек. Подняв осколок с земли, он стал рассматривать его в лупу.

— Я так и думал, — сказал он, — это — красный гранит, очень плотный; его, вероятно, вывезли с острова Монахинь, откуда в двенадцатом веке обыкновенно вывозили камень для построек храмов и соборов.

Тут молодой ученый, воспользовавшись удобным случаем, прочел длиннейшую лекцию по археологии, которую терпеливо выслушали подошедшие братья Мельвиль. Что касается мисс Кампбель, то она возвратилась к Оливеру Синклеру.

Когда рисунок художника был окончен, все общество пошло осматривать собор; величественное здание состояло из двух церквей, от которых остались невредимыми лишь стены и столбы, прочные как скала. Проходя по каменным, местами поросшим мхом плитам пола здания, туристы могли видеть одновременно архитектуры двух эпох. В этих церквях сохранились могильные плиты и памятники в виде гробовых крышек и даже статуи; последние были помещены у входа и точно просили у проходящих милостыни.