Вдоль каменного пояса

Уральский хребет тянется слева. Горы заметно становятся выше, вершины многих из них теряются в облаках. Манья-'Гумп холмиком прилепилась к хребту. Мы идем на небольшой высоте. В стороне, среди леса, промелькнули домики Няксимволя. Глухая таежная река Волья с тихими заводями

Над ба:юй Северная Народа

Геологическая база Перойка.

Река Народа у горы Чёндер.

Мансийское кладбище в тайге.

К вершине Народной.

Еще пять километров до Народной!

Гора Манси-Нёр.

Над Северной Породой.

и бурными перекатами проплывает под нами. Пилоты кивают друг другу и кричат:

— Вот рыбки-то где!

— Какой? — громко спрашиваю я.

— Сырок, таймень, нельма и знаменитая сось-винская селедка!

«Воздушные» люди не лишены земных страстей. Когда им приходится задерживаться из-за непогоды на таежных посадочных площадках, они не пропускают случая порыбачить и поохотиться. Недаром в хвостовом отсеке самолета стояло несколько охотничьих ружей и спиннингов.

Вглядываюсь в берега Вольи, чтобы увидеть рыбака или охотника, — ни души! И так на десятки и сотни километров. Недаром говорят, что левобережье Северной Сосьвы является одним из самых глухих районов, где на сотни километров округ можно не встретить населенных пунктов.

Проходит два часа полета, проходит три, а под самолетом все леса и леса. Заповедный лесной край! На горизонте слева показалась белая полоска гор. Но почему белая? Вглядываюсь—как будто снег! Спрашиваю пилотов:

— В чем дело, почему горы белые?

Один из них отвечает:

— На Приполярном Урале это обычная картина. Выпал снег в начале августа и держится до сих пор.

Полоса снежных гор приближалась и постепенно заполняла весь горизонт. Под нами появились лесистые холмы, впереди блеснула лента реки и на ее берегах показался большой поселок. Это Саран-пауль, старинное село на реке Ляпин, исходный

пункт нашего путешествия в горы Приполярного Урала.

Наш первый визит — в штаб Полярно-Уральской экспедиции, которая руководит разведкой недр Приполярного Урала уже много лет. Без помощи этой экспедиции мы не проникнем в горы. У геологов все транспортные средства: лодки и катера, кони и олени, даже самолеты и вертолеты.

Геологи прежде всего ознакомились с нашими планами. Мы скромно выражаем желание побывать на одном из месторождений горного хрусталя и совершить восхождение на высшую точку Урала—. гору Народную. Наши желания, по словам начальника партии А. Г. Федюковича, действительно скромны. Нам предлагают побывать на одном из старейших месторождений Додо, под горой Нерой-кой, и посетить месторождение Гранитное близ геологической базы Северная Народа. Называют еще одно месторождение — Пеленгичей, но до него добираться лучше всего со стороны Воркуты, то есть с северо-западного склона Приполярного Урала.

Нас эти предложения вполне устраивают. Нам показывают образцы горного хрусталя. В заключение беседы А. Г. Федюкович говорит:

— Вы можете спокойно заниматься в Саранпау-ле своим делом несколько дней. К тому времени наш самолет вернется из Печоры, и вы полетите в горы.

Мы благодарим за любезный прием и выходим на берег, по которому тянутся старинные постройки села. Теперь мы можем познакомиться с Саран-паулем.

Саранпауль в переводе с мансийского означает Зырянская деревня. Река с прозрачной горной водой широко разливается у поселка. Вдали по всему горизонту протянулась зубчатая полоса снежных гор. Ощущение такое, словно мы видим далекий Кавказский хребет. Красиво выглядит запорошенный снегом Урал над зеленой тайгой!

На берегу стоит несколько ветхих амбаров. От них веет стариной, купечеством. Когда-то на месте села был городок Ляпин. Тот самый Ляпин, о котором в разрядных книгах, описывающих поход князя Курбского, записано: «И убили воеводы на Камени самоеди 50 человек, а взяли 200 оленей. От Камени шли неделю до первого городка Ляпина, всех по та мест шли 4650 верст. Из Ляпина встретили с Одора на оленях югорские князи, а от Ляпина шли воеводы на оленях, а рать на собаках. Ляпин взяли и поймали 33 городы, да взяли 1009 человек лучших людей, да 50 князей привели». Было это в 1499 году.

Иностранный посланник Сигизмунд Герберштейн в своих «Записках о Московии» в 1557 году писалз «Князь Московский Василий Иванович некогда посылал через Пермию и Печору двух своих воевод Симеона Курбского... и князя Петра Ушатого для исследования мест за этими горами и для покорения туземных племен... Из них Курбский, в бытность мою в Московии, был еще в живых и,на мои расспросы об этом отвечал, что он семнадцать дней взбирался на гору, которая на их языке называется Столпом...»

После похода Курбского зауральские жители стали данниками князя Московского. Пушные богатства уральского Севера потекли в руки предприимчивых русских купцов. Но труднодоступные североуральские горы всегда представляли преграду для передвижения с Печоры на Обь.

Более удобными оказались другие пути — через Средний Урал. Постепенно северный путь, которым шел Курбский, забывается. Городок Ляпин остается существовать только в летописи.

Но через 385 лет это забытое место снова привлекло внимание предприимчивых людей. Об этом и пойдет рассказ в следующей главе.

ИСТОРИЯ СИБИРЯКОВСКОГО ТРАКТА

HI—I ас временно посе-

* ^лили в доме, который обычно занимают пилоты. Разместиться здесь помог Константин Константинович Сиволапов. Он оказался добрым и по-сибирски гостеприимным человеком. В первый же вечер мы были у него в гостях и лакомились малосольными сырками. Ничем не отличимая от сигов, эта рыба издавна славится за Уралом.

За столом зашел разговор о том, с какими примечательными местами нам нужно знакомиться и что снимать. Комендант был старожилом Саран-пауля и сразу спросил нас:

— А в Щекурье вы были?

— Нет.

— Завтра же идите туда! Там была резиденция самого Сибирякова и оттуда начинался знаменитый Сибиряковский тракт.

В истории Северного Зауралья Сибиряков сы-

грал определенную роль. Его фамилия надолго запомнилась людям лесного Урала — манси, коми и хантам. Но прежде чем говорить о том, кто такой был Сибиряков, мы совершим поход в Щекурью, где была резиденция этого крупного дельца.

Щекурья — маленькая деревня в пяти километрах от Саранпауля. Расположена она на берегу речки Щекурьи недалеко от впадения ее в реку Ляпин (Хулгу). На другой же день мы с Павлом, забрав рюкзаки, пошли в Щекурью смотреть Сибиряковский тракт. На полпути, за зверофермой, вышли на речушку Ятрию. Берега ее утопали в зарослях черемухи, среди которых тянулись небольшие рощицы молоденьких стройных пихт. Я подвел Павла к ним, попросил его потрогать хвою: он никогда не видел пихты.

Пихта — краса северных лесов. Ее нет в средней полосе России. Павел вырос в Москве и не мудрено, что никогда не видел это стройное дерево — кипарис севера.

На противоположной стороне реки стоял человек, смотрел, как мы любовались пихтами, и, казалось, ждал нас. У берега стояла лодка. Мы уселись в нее и переплыли реку. К нам подошел средних лет мужчина: