Амазонка: призраки зеленого ада

«Я пойду и буду до конца преследовать этих уангана».

Когда животные заснули, он потихоньку подобрался к ним:

Свиньи поняли, что рядом человек, и сказали:

«Брат, ты человек. Зачем ты ходишь за нами? Залезь на это дерево усауа и дай нам поесть».

Мужчина дал животным много плодов усауа, и те сказали ему:

«Если этой ночью ты будешь спать среди нас, то ягуар не съест тебя».

От Канелоса они отнесли его к реке Мараньон. Там они купались и переплыли на другой берег. Мужчина плыл среди них:

«Тебя может съесть анаконда», — сказали охотнику звери.

Эти уангана на самом деле были очень красивыми длинноволосыми женщинами. Когда они находили дерево с множеством плодов, мужчина забирался наверх и сбрасывал им поесть. Уан-гана в свою очередь отыскивали для него крабов в ручьях.

Однажды охотник сказал:

«Давайте сходим туда, где живут люди».

Уангана дали ему курмита — короткую трубу-рог из обожженной глины, чтобы он мог предупреждать их в джунглях. Когда они приблизились к какому-то дому, человек принялся трубить, но люди и собаки окружали уангана, так что лишь немногим удалось спастись.

Теперь они шли много дней подряд. Одна женщина-уангана была беременна от человека и вскоре родила ребенка, тоже уан-гана. Они брели по ручьям и болотам, пока не добрались до того дома, где жил охотник.

«Теперь мы рядом с твоим домом, — сказали уангана. — Тебе не жалко свою жену?»

«Да, мне ее жалко. Я должен уйти от вас».

«Хорошо. Но ты очень хорошо обошелся с нами, поэтому мы подарим тебе эту курмита».

Той ночью, когда они подошли к дому охотника, уангана спросили у человека:

«Что у тебя на запястьях?»

«Это браслеты из семян», — ответит тот.

«Мы тоже хотим такие», — сказали уангана.

«Ладно».

Человек срубил несколько лиан тьямщи и связал им лапы, говоря:

«Это привязываем сюда и сюда, а когда взойдет солнце, на них появятся такие же шарики, как те, что я ношу на запястьях».

Он связал самых жирных уангана. Когда взошло солнце, он сказал:

«Скоро уже появятся, ждите».

Между тем мужчина пошел домой и рассказал своей жене о том, что с ним произошло.

«Давай убьем этих уангана», — сказала та.

«Ты ступай. Я связал самых жирных».

Женщина пошла в джунгли и убила столько, сколько хотела. Чуть позже, когда жена отправилась угостить мясом своих родителей, муж вернулся в джунгли и протрубил в курмита. Скоро появились уангана, и охотник отправил их по той тропе, где люди больше не могли бы убить их.

Позже этот человек станет Уангана Курака — хозяином всех свиней-уангана.

Этот самый охотник имел обыкновение хранить горшки наверху под крышей. Его родственники смазывали ядом стрелки-вирути для духовых трубок, а затем мужчина дул в рог-курмита. Незамедлительно приходили уангана, все очень жирные. Много: одна, две, три, сто, тысяча.

Как-то раз, уходя по делам, мужчина оставил глиняный рог своему брату, предупредив:

«Когда проголодаешься, подуй в рог один раз, не больше».

Но тот подул несколько раз подряд. И вот из-под земли пришло множество уангана и забрали курмита с собой. Когда мужчина вернулся и узнал о том, что произошло, то в ярости убил своего брата. А затем побежал к уангана.

«Почему вы отобрали рог?» — крикнул он им.

Те ответили:

«А зачем ты трубил в него столько раз? Больше мы не отдадим его тебе».

И хотя он упрашивал их, но животные так и не вернули ему рог-курмита. Вместо него уангана подарили человеку копье.

«С ним ты будешь охотиться. Метнешь его только один раз и добудешь уангана».

Так и получилось. Уангана умирала, а копье снова возвращалось к человеку.

Как-то раз мужчина отправился ловить рыбу, и его младший брат попросил его:

«Я принесу поесть твоей жене и детям. Только одолжи мне копье».

«Хорошо, — сказал мужчина. — Ты должен метнуть его всего лишь раз, и оно само вернется к тебе».

«Ладно, не беспокойся», — ответил брат.

Когда появились уангана, он метнул копье в первую. Затем человек бросил его во вторую уангана, но копье, вернувшись, пронзило охотнику сердце.

Возвратившись и узнав о случившемся, Уангана Курака поспешил туда, где были уангана, и попросил их вернуть копье. Но те сказали:

«Слишком поздно! Больше мы тебе ничего не дадим!»

Поэтому мужчина, рыдая, возвратился к себе, уже без рога-курмита и без волшебного копья.

… Малыши, вповалку, сопят без задних ног. Да и те, кто постарше, откровенно клюют носами. Задуваем коптелку. Цикад и кузнечиков на редкость мало, почти не слышно. Зато призрачно мерцают зеленые искорки жуков-светлячков: видно, быть завтра дождю. И в этой ночной тиши с противоположного берега каждые пять минут долетает леденящая душу песня лесного гада.

Глава четвертая

Выжить в джунглях и не умереть

— Господи, это ужасно!

Елена опускается на большой щербатый валун и стягивает с себя грязный рюкзак. На осунувшемся лице под древним черным женским рисунком лесных индейцев явственно проступает усталость. Алексей выглядит бодрее, хотя и ему изрядно досталось. К тому же он старше: ему сорок два, жена — на десять лет моложе. Да и рюкзак у него несравненно тяжелее. За несколько дней автономного перехода через эквадорские джунгли его голени покрылись здоровенными красными пятнами от укусов микроскопических мошек-ихинильяс. И не сегодня завтра эти ранки начнут превращаться в язвы, если Алексей не прекратит их расчесывать и не смажет каждую линкомициновой мазью из аптечки. За этим придется проследить.

Но ребята по-настоящему молодцы! фраза Елены — редкая минутная слабость. Она и Алексей впервые в жизни оказались в джунглях, но ни на что не жалуются. Они привыкают, адаптируются физически и морально. Вечнозеленый влажный экваториальный лес их — как я говорю — «плющит». Испытывает на прочность. И либо добьет, либо нет. Мне кажется, что новички выдержат. Они мучаются, разрываясь между привычным рационализмом белого человека и тем образом мыслей и манерой вести себя, к которым насильственно склоняют джунгли.

Рано или поздно это пройдет. Я знаю, так как много лет назад сам пережил подобное и неоднократно наблюдал это у других. Да, они пока еще не могут идти так же быстро, как наши проводники-индейцы, шесть часов кряду перескакивая с камня на камень вверх по руслу маленькой лесной речки. Они неловки в движениях, почти ничего не знают о джунглях и не говорят ни по-испански, ни на кичуа. Но они идут! Отстают, спотыкаются, скользят, падают в воду, наверное, матерятся про себя, но идут.

Подобная стойкость белых людей производит хорошее впечатление на индейцев, моих давних друзей и проводников в этом районе Эквадора. Нет, они не выражают открыто своего восхищения или удивления — это не в местных традициях. Они не берутся нести личные вещи участников этой в некотором роде авантюры. Однако и старик, и его молодой сын с пониманием относятся к чувствам моих клиентов. Ведь я привел их сюда, организовал все «мероприятие», и теперь мы втроем — двое индейцев и я — несем за них моральную ответственность.

Все, пятиминутный привал окончен. Поднимаемся и снова идем. Под ногами журчит прозрачная вода, сквозь которую видны косяки маленьких пугливых рыбешек. Звенят цикады, а в голубом небе носятся черные стрижи. Джунгли живут своей жизнью. За изумрудной стеной зелени она невидима для неподготовленных глаз. Кажется, что густой лес однообразен и, кроме деревьев да насекомых, в нем никого нет. Но это величайшая иллюзия! Заблуждение. Немое опровержение тому — постоянно попадающиеся на песчаных отмелях следы белохвостых оленей, похожих на морских свинок-переростков пугливых гуант, ошей-никовых пекари. Пару раз за день нам повстречались огромные отпечатки лап тапира, один из которых был с детенышем. Между камней в кустах индейцы нашли большую берцовую кость животного. Несколько раз индейцы показывают следы пумы: похожие на кошачьи, но восемь сантиметров в длину. Они совсем свежие, тянутся на несколько сот метров вдоль берега по руслу в том направлении, куда идем и мы.