Навстречу неизведанному

Под ред. д-ра история, наук В. М. Пасецкого.

Вместо предисловия

В начале XVIII столетия представления о географии Сибири основывались по преимуществу на множестве разных сведений, которые поступали от казаков, в ходе покорения Сибири проникавших с каждым годом все дальше и дальше на север и восток Азии. Эти сведения о новых краях были отрывочны. Иногда правда переплеталась в них с вымыслом. Географическое положение огромного морского побережья, в особенности к востоку от Енисея, представлялось туманным. Невыясненным оставался вопрос, соединена ли Сибирь с Америкой или нет, так как донесения отважных землепроходцев нередко лежали под спудом в царских приказах. Так, челобитная Дежнева о его великом открытии пролежала более ста лет в якутских архивах.

Одним словом, огромный Сибирский край во многом оставался еще загадочным. «Познать этот край обширно» было поручено Второй Камчатской экспедиции Беринга — «самой дальней и трудной и никогда прежде не бывалой», как указывалось в переписке по делам экспедиции. Задачи экспедиции были грандиозны. Для выполнения их потребовалось организовать несколько отрядов; пять из них работали за Полярным кругом на протяжении десяти лет, с 1733 по 1743 год. Позже эти пять отрядов получили название «Великая Северная экспедиция». Это большое научное предприятие справедливо считается подвигом русских моряков и их помощников-представителей малых народностей Севера. Годы работы Великой Северной экспедиции — это один из наиболее видных и важных периодов в истории русской географии.

На маленьких парусных кораблях, на собачьих и оленьих упряжках, иногда пешком участники этой экспедиции преодолевали льды и тысячеверстные пространства дикой тундры.

На протяжении многих лет они вели борьбу с суровой стихией, терпели неудачи, нужду, переносили лишения. Им самим приходилось строить свои суда, сооружать зимовья и бороться с незнакомой северной природой. Попав в совершенно необычные условия, они сумели их преодолеть и выполнили свою задачу до конца, действительно не жалея живота» своего.

«Ни больших выгод им не предвиделось, ни большой славы себе они не могли ожидать, — писал в середине прошлого столетия историограф Российского флота А. П. Соколов, — между тем, исполняя суровый долг, совершали такие чудесные подвиги, каких очень немного в истории мореплавании». [1] Они первые положили на карту огромное пространство суровой Арктики и ценой лишений, а порой и жизни открыли многие неизвестные и малодоступные районы Сибири. Наиболее трудные задачи пришлось решать отрядам, работавшим в районах к востоку от устья Енисея и к западу и востоку от устья Лены. Они выпали на долю отважных исследователей — военных моряков Василия Прончищева, Семена Челюскина, Харитона и Дмитрия Лаптевых, Федора Минина, Дмитрия Стерлегова.

В данной работе рассказывается в основном об одном отряде, которым командовал лейтенант В. Прончищев, после его смерти: штурман С. Челюскин, а затем лейтенант X. Лаптев. Им было поручено обследование и изучение самого северного и самого труднодоступного района Сибири — Таймырского полуострова, о котором тогда практически ничего не знали и вся его береговая черта рисовалась на карте прямой линией. Работа этого отряда увенчалась научными достижениями выдающегося значения. Был обследован и нанесен на карту весь Таймырский полуостров.

Таймыр — часть Красноярского края, по площади равная Скандинавскому полуострову. Сегодня он уже во многом является обжитым промышленным районом и посещается туристами, но для землепроходцев XVIII века эта земля являлась в полном смысле страной таинственной и загадочной.

О людях, дерзнувших начать исследование этой таинственной земли, хочется знать как можно больше. Они жили и действовали во времена, когда им почти все приходилось начинать сначала: создавать флот, строить столицу, изучать новые для России науки и саму русскую землю, которая до этого была в большей части знакома только по непосредственному практическому наблюдению. И чем дальше уходит время, а минуло уже без малого 300 лет, как родились наши герои: Прончищев, Лаптев, Челюскин и многие другие землепроходцы Великой Северной экспедиции, — тем живее чувствуешь величие их подвигов.

О Великой Северной экспедиции существует Достаточно обширная научно-историческая литература. [2] Их авторы не вдавались в подробности работы отдельных ее отрядов и главное внимание уделяли общим вопросам. Вкратце описаны в литературе и судьбы руководителей отрядов, но только в общих чертах. «Когда читаешь эти книги, — говорит профессор Н. Н. Зубов, — невольно жалеешь, что мы так мало знаем об этих мужественных людях». [3] Приходится отметить, что вся литература, рассказывающая о географических открытиях, совершенных в первой половине XVIII века, к сожалению, имеет общий существенный недостаток — описание открытий заслоняет людей, совершивших их, а ведь история географии — это не только повесть о плаваниях и походах, но и рассказ о творцах этой истории, людях отважных, инициативных, дерзких, с интересной, а иногда и трудной судьбой.

Длительное время автор изучал материалы отряда Прончищева — Челюскина — X. Лаптева, не пропуская даже мелочей. Разыскивал эти материалы буквально по крохам в архивах и книгохранилищах Москвы, Ленинграда, Архангельска, Пскова, Новгорода, Великих Лук, Калуги, Тулы, Тарту; посылал запросы в различные сибирские города. Это дало возможность использовать в работе ряд ранее неизвестных документов, которые помогли более широко показать деятельность отряда и впервые наиболее полно раскрыть биографии исследователей Таймыра и других участников Великой Северной экспедиции, а также многих лиц, способствовавших успеху дела, «до тех пор небывалого». [4]

К сожалению, результаты первого исследования Арктики по достоинству не были оценены современниками. Не сумели они осознать всего величия совершенного дела и его значения для будущего. Не были оценены и заслуги отважных исследователей при их жизни. Странно, но остается фактом, что некоторые участники Великой Северной экспедиции, занявшие впоследствии почетное место в истории географических исследований и открытий, в те жестокие времена пострадали от страшной системы подозрений и доносов, от «государева слова и дела». От свирепствовавшей беспощадно тайной канцелярии не был в то время свободен решительно никто, не избегли этого и наши исследователи: разжалование в солдаты, травля, интриги, недоверие, предание суду, лишение добавочного содержания пришлось принять им молча и скорбно.

Сведения о географических открытиях, совершенных Второй Камчатской экспедицией Беринга, медленно проникали в науку. Они долго находились в секретных архивах Адмиралтейства и лишь в 50-х годах XIX века стали более широко появляться в печати.

В 1860–1913 годах появилось на карте семь наименований в честь участников Северных отрядов экспедиции. Правда, передовая интеллигенция России выступала с различными предложениями об увековечении памяти участников Второй Камчатской экспедиции Беринга, однако эти предложения не были осуществлены. В этом отношении особый интерес представляет статья В. Н. Майкова, опубликованная в 1880 году в журнале «Исторический вестник» под названием «Норденшельд и его последнее путешествие». [5] Она была направлена в защиту славы и приоритета своих соотечественников: Прончищева, Челюскина, братьев Лаптевых и других участников Великой Северной экспедиции.

Статья была написана в связи со следующим событием. В 1878-79 году шведский полярный исследователь А. Норденшельд на корабле «Вега» впервые прошел северным морским путем из Швеции вдоль северных берегов России, мимо мыса Челюскин и далее через Берингов пролив в Японию. Не скрывая гордости, Норденшельд писал: «Мы достигли великой цели, к которой стремились на протяжении столетий! Впервые судно стояло на якоре у самой северной оконечности Старого Света!» Приоритет Норденшельда в то время не вызывал никаких сомнений. Ведь только в 1940 году на восточном берегу Таймыра были обнаружены вещественные доказательства того, что русские мореходы еще за 260 лет до Норденшельда проходили у самой северной оконечности Старого Света, то есть у мыса Челюскин.