Бали: шесть соток в раю

Роман Светлов

Бали: шесть соток в раю

Глава первая

Шесть соток в раю

Мне нечего скрывать. Что было — то было. А из любой истории и слова не выбросишь. Как и почему все происходит, мы и сами порой не догадываемся, хотя и стремимся к чему-то, и усилия прилагаем. Где-то таинственным образом сходятся наша воля и сценарий судьбы.

Такой уж мне, Андрею Иванову, выпал жребий — стать русским, купившим землю на Бали. И не ради устройства ресторана, а для выращивания риса — особого, местного, который больше нигде не найдешь. Однажды мне захотелось это сделать, вот все и завертелось. Не скрою, купить землю на Бали очень даже непросто. Времени только на подготовку всей процедуры потребуется не один месяц, да и цель из виду терять никак нельзя. Но я точно знал, к чему мне земля за экватором.

А начиналась история в старой доброй Европе. Мысль двинуться далеко на юг посетила меня на вокзале Термини в Риме. Тогда настроение у меня было не самым лучшим. Очередной почти служебный роман пошел прахом. Милая француженка, которой я помог создать на Апеннинах небольшой гостиничный бизнес, предпочла мне — редкому гостю, навещавшему ее раз в два-три месяца, носатого итальянского полицейского. По сравнению с тем, что вытворяли мои бывшие русские возлюбленные, все вышло не так уж и плохо — даже забавно. По крайней мере, я застал парочку не в постели, а держащимися за руки и мило воркующими прямо перед отелем, ради выкупа которого мне еще год назад приходилось брать гарантии у скупых итальянских банкиров.

Подправлять форму полицейского носа я не стал. Впрочем, сказанного мной оказалось достаточно, чтобы он стал фиолетовым, как слива. До чего же испортили итальянских мужчин современные европейские нравы! Какое-нибудь столетие назад уважающий себя итальянец, к тому же полицейский, побежал бы за карабином, чтобы всадить мне пулю в затылок. Вместо этого носатый начал бормотать нечто вроде извинений и при первой же возможности ретировался.

Моей нежной подруге, оказывается, был нужен постоянный сексуальный партнер. Ну, не только сексуальный, а еще тот, чья сильная рука (спина, грудь, плечо — выбирайте по вкусу) находилась бы рядом в любой момент, а не через неделю после крика о помощи. Возможно, она ждала услышать что-то вроде «Брось его, я все прощу!». Но женское непостоянство вызывало во мне уже только бешенство. Я забрал свои вещи, отменил переговоры, которые назначил ради расширения ее бизнеса, и отправился на вокзал. Решение было чисто импульсивным. Мне хотелось сбежать из Вечного города, который стал для меня отныне образом вавилонского блудилища.

Мне достались билеты на ближайший поезд, который отправлялся в Неаполь. Ожидая начала посадки, я взял в одной из вокзальных кофеен чашечку эспрессо. Один евро в обмен на три-четыре глоточка удивительно крепкого, ароматного кофе. Кофе я пью сладкий, и для подобных мне «слабаков» на стойке бара стояли две вазочки с сахаром: белым, обычным, и коричневым, модным. Я машинально взял коричневый, бросил кусочек в чашку и, помешивая деревянной палочкой, заменявшей в этом кафе ложки, вдруг подумал: почему мы стали так неравнодушны ко всему необработанному? Сахар из сырца, каши грубого помола, свежевыжатые соки, сырая рыба, дикий или неотшлифованный рис… Диетологи прошлого ужаснулись бы и сказали, что, потребляя эти продукты, мы только мучаем свой организм. А теперь недоваренное, недоочищенное, недоготовленное превратилось в панацею от всех болезней. Минуя грандиозные фабрики по производству рафинированных продуктов, они появляются на прилавках магазинов — причем по ценам значительно более высоким, нежели их собратья, прошедшие полноценную обработку.

Магазины «натуральных» продуктов появились вначале во всех европейских столицах, потом ими обзавелись все мало-мальски уважающие себя города. И такое положение не объяснить усталостью современного европейца от городской жизни и его стремлением вернуться к природе. Жизнь «на воздухе» большинство из нас примут разве что в компании уютного домика с кондиционером и тарелкой спутникового телевидения. Никто от жизненных удобств отказываться не станет — даже ради близости к молодым листьям салата и парному молоку.

Может, нам просто захотелось разнообразия — спасения от скуки? Одни стремятся посетить все мыслимые и немыслимые туристические достопримечательности. Другие — пожить в незнакомых местах, познакомиться с бытом и нравами живущих там людей. Но если на это нет денег или времени, остается попробовать хотя бы питаться по-другому. И воображать, варя бурый рис, будто ты очутился среди жителей Индокитая.

«Гуд-бай, старая Европа!» — сказал я про себя в Риме. Мне нужно что-то новое. Здесь все происходит по одному и тому же сценарию, как на конвейере, с которого выходят одинаковые автомобили. Чтобы не превратиться в Чайлд Гарольда, тяготящегося миром и самим собой, нужно сделать нечто нетривиальное.

«Я буду выращивать рис» — такова была мысль, пришедшая мне в голову уже по дороге в Неаполь. Мысль, которую я на время забыл, отдавшись веселым порокам портового города.

Но спустя несколько месяцев я прилетел на Бали, — и она вновь овладела мною. Достаточно быстро я выяснил, что на этом острове выращивают особый сорт риса, который здесь называют ага.

Этим словом обозначают многие продукты, которые выращивают только на Бали. Есть вина ага, есть овощи ага, порода местной кошки. Есть и рис с таким же названием. Растет он на склонах потухших вулканов, образующих северную часть острова. Здесь поселились люди, которые сохраняют традиционный уклад жизни, все быстрее размываемый наплывом туристов и немалого числа переселенцев, стремящихся на Бали в надежде на заработки.

Внешне рис ага похож на другие современные сорта индонезийского риса: средней длины, ровный, бурый в неотшлифованном состоянии, снежно-белый после обработки. Отличие заключается в том, что он зреет дольше и приносит урожай в полтора раза меньше. Медленнее созревая, он тем не менее собирает в себе куда больше дымного вкуса вулканической балийской почвы, больше минералов и полезных веществ.

Низкая урожайность — главный бич местного риса. Продуктов на острове не хватает, их постоянно завозят с Большой земли, то есть с Явы. Чтобы удовлетворить аппетиты возрастающего потока туристов, местные землевладельцы переходят на сорт риса, выведенный в лабораториях в начале семидесятых годов прошлого века и названный за свою урожайность «чудесным». Этот рис практически безвкусен, зато плодовит и неприхотлив. Ага постепенно оттесняется все дальше в горы.

Говоря честно, я не верю, что местный образ жизни удастся сохранить, и не принадлежу к сторонникам отстаивания традиции ради нее самой. Но балийский рис не давал мне покоя. И не столько своим качеством, сколько мифом, который мне захотелось сложить вокруг него. Как вам такая зазывалка: «Энергия древнего вулкана в вашей тарелке»? Неторопливо растущий, древний, ценный, вкусный продукт обязательно будет модным. Для начала это поймут русские рестораторы на Бали: почти в каждом крупном туристическом районе есть парочка «наших» ресторанов с родными отечественному глазу названиями типа «Маша и медведь». Потом к ним присоединятся австралийцы и немцы. Наконец наступит время России: мода на то и мода, что расстояния для нее не помеха.

Глубокую разведку на Бали я предпринял в прошлом году. Жил здесь почти месяц, питался в разных ресторанах и простых закусочных, общался со многими людьми. Вернувшись в Россию, продолжил разговоры, подсчеты, консультации. Какую только я литературу о рисе не прочитал за прошедшие месяцы — даже пытался освоить труды многоученой конференции по генетике зерновых! Проку, правда, оказалось мало, мудреная терминология так мне и не далась. Но, как только стало понятно, что степень риска от вложения денег не выходит за пределы разумного, я начал организовывать решающий визит на Бали.