Человек ниоткуда

Мы открыли дверь и вошли.

Величественный мужчина во фраке, с седой бородой, вышел тотчас же нам навстречу, почтительно кланяясь.

— Я пришел спросить, не можете ли вы мне прислать лакея на несколько дней. Мой лакей заболел, — начал я разговор.

Он всплеснул руками.

— Как это неприятно! Ведь вы мистер Норскотт из Парк-Лэйна, не так ли, сэр? Кажется, мы уже имели удовольствие рекомендовать вам прислугу.

Это для меня было новостью, но я принял ее совершенно спокойно.

— В таком случае, продолжайте с тем же успехом.

— Конечно, конечно, сэр. Присядьте на минутку, я только посмотрю свои книги.

Едва перевернув несколько страниц большой конторской книги, он поспешно вернулся к нам с сияющим лицом, говоря:

— Да, конечно, сэр, я нашел то, что вам нужно. Как глупо, что я не вспомнил о нем раньше; но, в сущности, он только со вчерашнего дня записан в наши книги.

— Что же это за экземпляр? — спросил Мориц.

— Его зовут Френсис, сэр. Это последний лакей сэра Генри Трэгстока. Я уверен, что он превосходный слуга.

— Почему же он ушел с места? — спросил я. Мистер Сигрэв пожал плечами.

— Я думаю, что он скопил немного денег и ему надоела постоянная служба. Он сам записался только на временную работу. Он француз по происхождению, но говорит прекрасно по-английски. Рекомендация сэра Генри безукоризненна, совершенно безукоризненна.

— Вам ее устно подтвердили? — спросил Моркц.

— Я позвонил самому сэру Генри после ухода лакея, и он отзывался о нем как о самом лучшем лакее, который у него когда-либо служил. Сэр Генри был в отчаянии от того, что Френсис оставил его.

— Все это звучит довольно убедительно, — сказал Мориц, обращаясь ко мне. — Как вы думаете?

Я кивнул головой в знак согласия. Мне показалось весьма занятным, что я знал сэра Трэгстока десять лет назад, когда он был английским посланником в Боливии,

за очень уравновешенного человека, не способного дать хорошую рекомендацию без достаточных оснований.

— Хорошо, — сказал я. — Если этот Френсис согласен поступить ко мне, я беру его на две недели по 30 шиллингов в неделю.

Сигрэв просиял и потер руки в знак удовольствия.

— Великолепно, мистер Норскотт. Ваши условия очень щедры, я уверен, что он примет их с восторгом. Может быть, вы мне дадите вашу карточку и напишете пару строк. Я сам привезу его к вам.

Мне это показалось очень удобным. Вынув карточку Норскотта, я нацарапал несколько слов о том, кто податель сего, и передал ее мистеру Сигрэву.

— Теперь мне нужно к портному, — сказал я Морицу, когда мы вышли на улицу.

— Итак, решено, не забудьте: в четверг с поездом 2.30, если я вас до тех пор не увижу… — протянул он.

— Не забуду, — сказал я ласково. — Я постараюсь до тех пор побывать у вас.

С портным все обошлось благополучно. Оказалось, что Норскотт хотел посмотреть материал для нового охотничьего костюма. Я выбрал рыжеватую материю, которая, по всей вероятности, могла бы мне послужить и через три недели, если я останусь в живых. А затем, исключительно для поощрения торговли, заказал себе еще пару рейтуз. Потом я поехал к Тьерри на Риджен-стрит и купил себе две пары ботинок; хотя я мог носить обувь Норскотта, но для полного удобства мне нужно было номером больше. После моей крайней экономии последних недель такая широкая трата денег доставляла мне большое удовольствие. Я продолжал покупать всякий хлам в магазинах на Риджен-стрит и, между прочим, приобрел себе прелестную палку с вкладной шпагой, за которую дал около пяти фунтов.

Я не знал, как поступить с восьмитысячным чеком Норскотта. Только его банк мог выплатить такую сумму без особых расспросов. И хотя до сих пор мое изумительное сходство с ним провело меня через все испытания, но все же я робел при мысли о том, как я предстану перед его кассиром.

В конце концов я решил рискнуть. Банк этот был Пиккадилльским отделением Городского и Провинциального банка. Я вошел, широко раскрыв двери, с уверенностью и спокойствием, на какие только был способен.

У окошек стояло несколько человек, но, как только я появился, ко мне с любезной поспешностью подошел пожилой кассир.

— С добрым утром, мистер Норскотт, — сказал он почтительно.

— С добрым утром, — ответил я. — Я хочу представить вам чек на восемь тысяч. Выдержит ли текущий счет эту сумму?

Он улыбнулся.

— Насколько я знаю, мистер Норскотт, выдержит. Если разрешите, я сейчас посмотрю ваш баланс; во всяком случае вы об этом не беспокойтесь.

Он удалился и вернулся через минуту с приятным известием, сколько на моем счету лежит точно: девять тысяч сто сорок восемь фунтов стерлингов четыре шиллинга и шесть пенсов. Я передал ему чек Норскотта.

— Я вам дам пятисотенными билетами, мистер Норскотт, вам это удобно?

— Вполне, — сказал я любезно. И мне в самом деле показалось, что это слово «удобно» вполне подходит к пятисотенным банковским билетам.

Очутившись на улице, я глубоко вздохнул. Никогда не испытывал я большего удовлетворения, как в тот момент, когда ощутил такую крупную сумму в своем кармане. Несколько дней назад я шагал по этому же тротуару с последними пятью шиллингами в кармане, а теперь я стоял на том же месте и чувствовал себя настоящим Крезом, хотя и с несколько шатким положением.

ГЛАВА VII

Можно считать, что мне дьявольски везло.

Я еще был жив, в кармане у меня лежали десять тысяч фунтов и до сих пор я играл свою роль, не вызывая ни малейшего подозрения.

Эта привлекательная картина имела, конечно, свою оборотную сторону. Прежде всего, я не раз убедился на деле, что страх Норскотта перед убийством был основателен. Моя оживленная встреча с Мерчией и несчастное состояние Мильфорда — все это убеждало меня, что ни одно страховое общество, знакомое со всеми обстоятельствами дела, не согласилось бы застраховать мою жизнь в течение этих трех недель меньше чем за 100 процентов. Мерчии я больше не боялся, но таинственный Гуарец и другие джентльмены с не менее внушительными именами, по-видимому, еще рыскали вокруг меня, дожидаясь только случая, чтобы довести до конца неудачно начатую работу Мерчии.

Затем мне предстоял визит к Морицу.

Предчувствие говорило мне, что, приняв его приглашение, я шел навстречу опасности. У меня не такая натура, чтобы спокойно наблюдать, как передо мной развертывается что-то таинственное, особенно если вопрос идет о моей жизни; наоборот, я решил дойти до самой сути дела со всей быстротой и энергией, на которые был способен. А потому я решил прожить неделю на даче у Морица, и охотно соглашался на любой риск, лишь бы довести дело до конца.

Если бы только иметь присебе одного верного товарища! Мое естественное равновесие больше нарушалось душевным одиночеством, чем перспективой быть неожиданно убитым.

Внезапно меня осенила блестящая мысль:

— Билли Логан!..

Да, конечно, каким же я был круглым дураком до сих пор! Если только он не связался с Мансуэллями, он именно тот, кто мне нужен.

Верный, как сталь, гибкий, как хлыст, смело идущий навстречу всевозможным козням, он будет подходящим партнером для того безумного дела, которому я себя посвятил.

Я нервно шарил по карманам, стараясь найти его адрес, и ужас охватил меня при мысли, что я мог его оставить в своем старом костюме. Но записка нашлась, вложенная между листками моей записной книжки:

Б.Г.Логан.

34, Воксхоллрод, Ю-3.

Я взглянул с любовью на этот адрес. Если Билли будет за моей спиной — меня не испугают дюжины Морицов в компании с одним или парой Гуарецов.

Правда, посвящая Билли в это дело, я нарушал слово, данное Норскотту, но это не особенно тяготило меня. Моему крупному финансисту было важно только одно: чтобы я сохранил необходимую форму перед лицом общества, в частности, перед его предполагаемыми убийцами. Этого я решил придерживаться в точности. А с участием Билли в этом деле ему придется примириться, если даже это ему неприятно.