Тонкая нить(изд.1968)

Корнильев пожал плечами:

— Как вам будет угодно. Я целиком и полностью полагаюсь на вас. Вам виднее.

Миронов распорядился доставить на допрос арестованного Черняева, а сам с Лугановым принялся устраивать Корнильева в его импровизированном укрытии. Дело оказалось не хитрым, и все приготовления были закончены до появления псевдо-Черняева. Наконец в дверь постучали. Миронов задернул портьеру, и в комнату ввели арестованного.

— Так-с, гражданин… — Миронов сделал длительную паузу, — Черняев. Давненько мы с вами не виделись. Ну что ж, возобновим знакомство?

— Гав, — неуверенно произнес Черняев, исподлобья поглядывая на Миронова. — Гав!

Миронов брезгливо поморщился:

— Довольно, хватит. Никакая вы не собака и никакой не сумасшедший: вот акт экспертизы. Давайте-ка разговаривать по-человечески.

Тот, кто выдавал себя за Черняева, глядя все так же исподлобья, настороженно молчал.

— Что, — с издевкой спросил Миронов, — поскольку от собачьего лая приходится отказаться, решили опять играть в молчанку? Не ново! Было уже, гражданин Черняев, было. Придумали бы что-нибудь поновее! В последний раз спрашиваю: вы намерены давать показания?

— Мне не о чем говорить, — глухо сказал Черняев.

— Ого, — улыбнулся Миронов. — Смотрите, он, оказывается, не разучился разговаривать. Тем лучше. Потрудитесь объяснить, зачем, с какой целью вы затеяли эту дурацкую собачью комедию? На что рассчитывали?

— Но, гражданин следователь, никакой комедии я не устраивал. Я действительно был болен…

Продолжать допрос Андрей не собирался. Сейчас это не имело смысла. Корнильев уже наверняка рассмотрел арестованного, а это было главным.

— Вот что, гражданин… Черняев, — спокойно сказал Миронов. — Так дело не пойдет. Терять с вами время попусту я не намерен. Посидите еще в камере и подумайте, да получше. Вам сейчас есть над чем подумать. Через день-другой я вас вызову, тогда и начнем серьезный разговор. Учтите, мы знаем о вас куда больше, чем вы полагаете…

Как только Черняева вывели из кабинета, Миронов встал, подошел к нише и отдернул портьеру. Корнильев сидел сгорбившись, охватив голову руками. На его побледневшем, изменившемся лице застыла гримаса отвращения. Тихо, сдавленным голосом он произнес:

— Да, я его знаю. Это — Марковский. Серж Марковский…

Прошло полтора месяца, следствие было закончено. Правда, Миронову, его помощникам, а также Луганову с Савельевым, которые по просьбе Андрея были до окончания следствия оставлены в Москве, пришлось основательно потрудиться: шли бесконечные допросы, очные ставки, экспертизы и снова очные ставки. Арестованные вели себя так, словно бежали наперегонки: каждый торопился выложить, что знал (впрочем, побольше — о других, поменьше — о себе), боялся отстать от своих вчерашних сообщников. Один безжалостно топил другого, спешил изобличить его на очной ставке.

Не отставал от остальных и Марковский. Поняв, что он опознан, он кинулся вдогонку за теми же, кто уже давал показания, стремясь обширностью и «чистосердечностью» своих «признаний» опередить других.

Как выяснилось, Марковский был связан с германской разведкой еще с тридцатых годов. Тогда, под видом тайного общества, он и пытался сколотить из воронежских подростков молодежную антисоветскую группу, только провалился. Бежав после провала в фашистскую Германию, он пришелся ко двору. Его взяли на работу в гестапо. Там он быстро делал карьеру, складывавшуюся особенно успешно после вероломного нападения фашистов на Советский Союз, во время Великой Отечественной войны, В это время Марковский специализировался на «работе» по советским военнопленным: он выискивал подпольные организации среди пленных в гитлеровских лагерях, осуществлял чудовищные провокации, был виновником гибели сотен и сотен людей.

Именно в это время он и встретил в одном из лагерей Ольгу Корнильеву. В голове Марковского зародился дьявольский план: он решил скомпрометировать Ольгу Николаевну, спровоцировать ее, создать такие условия, которые вынудили бы Корнильеву стать агентом гестапо. Лишенный сам хотя бы намека на такие чувства, как честь, патриотизм, долг перед Родиной, он не сомневался в успехе, не мог предположить, что двадцатидвухлетняя девушка найдет внутренние силы противостоять его гнусным комбинациям, не сломается, не станет предателем.

Однако гестаповцам не суждено было воплотить в жизнь свои намерения, и не только из-за сопротивления Ольги: война кончилась, фашистский рейх рухнул. Но тут в игру вступила американская разведка, обнаружившая Ольгу Корнильеву в одном из лагерей для перемещенных лиц. Автор всей этой гнусной интриги Марковский был в это время уже далеко. Года за полтора до поражения Германии в судьбе Марковского произошел очередной поворот: крупный чин гестапо, допрашивая командира партизанского соединения Капитона Илларионовича Черняева, попавшего в плен, заметил портретное сходство между этим партизаном и своим подчиненным — Марковским. Судьба Марковского была решена: прошла неделя, и Марковский, перевоплотившийся в Черняева, уничтоженного в застенках гестапо, очутился в районе действия советских партизан с серьезным, но не опасным для жизни ранением.

Потом — доставка на Большую землю, госпиталь, возвращение в строй, мирные годы.

Знание строительного дела, сообразительность, изворотливость и недюжинное владение искусством перевоплощения помогли Марковскому около полутора десятков лет разыгрывать роль Черняева. Марковский кружил по отдаленным от центра стройкам, не задерживаясь нигде больше, чем на год, на два, тщательно избегая мест, где можно было бы столкнуться с теми, кто близко знал подлинного Черняева.

Все эти годы Марковский вел разведывательную работу, ради которой и стал Черняевым; только работал он теперь не на немцев, а на других хозяев. Ничего удивительного, необычного в этом не было: еще в начале сороковых годов, бывая по делам гестапо в Швейцарии, предусмотрительный Марковский установил связи с американской разведкой, стал двойником. Естественно, что после краха фашистской Германии этот прожженный шпион не остался без хозяев, не у дел.

Встреча в Сочи с Корнильевой была для Марковского полной неожиданностью, произошла случайно, но он сумел использовать эту случайность. Однако терроризовав Ольгу, вынудив ее бросить Садовского и уехать с ним, окончательно сломить ее он не смог. Около двух лет истязал Марковский Корнильеву, но ничего не добился. Тогда, убедившись в бесплодности своих усилий, он ее уничтожил.

Вся отвратительная картина преступлений Марковского, как и его сообщников, шаг за шагом раскрылась в ходе следствия. И вот теперь клубок был размотан, размотан до конца. Следствие закончилось.

…Придя в это утро на работу, майор Миронов по давней привычке развернул свежий номер «Правды». В глаза бросилось краткое сообщение на последней полосе: «В Комитете государственной безопасности при Совете Министров СССР». Андрей прочел: «Органами государственной безопасности раскрыта и обезврежена группа агентов иностранных разведок, проводившая шпионскую работу на территории Советского Союза и совершавшая убийства советских граждан. Как установлено, участники группы были связаны с иностранным подданным Ричардом Б., наезжавшим периодически в Советский Союз в качестве туриста, которого снабжали шпионскими сведениями и от которого получали деньги. Предварительное следствие по делу участников группы закончено и передано в суд».

«Как просто, — усмехнулся про себя Андрей, — „раскрыта“, „обезврежена“! Всего несколько строк… А что стоит за этими строками, какое нечеловеческое напряжение, какой труд?! Впрочем, что это я расфилософствовался, как сказал бы Кирилл Петрович? Пора и за работу».

Андрей отложил газету в сторону и придвинул к себе тонкую коричневую папку, в которой лежало пока всего лишь несколько бумажек. На обложке стояла короткая надпись: «Дело №…»