Там, где начинается река

Четыре года нисколько не изменили Энди. Пожалуй, борода его еще больше порыжела, и волосы больше прежнего рассыпались во все стороны. Как только золотоискатель отошел от своей «Бетти М», Кейт немедленно почувствовал запах ветчины, и запах этот был ему теперь приятнее всего остального на свете. Он жадно стал вдыхать его и забыл про то время, когда он так опротивел ему, что он избегал Энди.

Когда Энди подошел еще ближе, Кейт с большим трудом сдержал естественное желание броситься вперед, протянуть руку и воскликнуть: «Ведь это я — Джонни Кейт! Неужели же вы меня не узнаете, Дюгган? Да вглядитесь получше!»

Вместо этого он подавил свое желание и спокойно промолвил:

— Какое прекрасное утро!

Дюгган как-то неопределенно мотнул головой. Очевидно, он был смущен, не зная, как принять человека, который неведомо откуда явился.

— У нас тут всегда прекрасные утра, независимо от того, солнце ли сияет, дождь ли идет! А кто станет отрицать это, того я назову лгуном, и ничего больше!

Он произнес эти слова совершенно спокойно, но видно было, что он готов до последней капли крови биться за честь своей дорогой реки. Кейтом овладело безумное желание броситься к нему на шею, но он только снял свою поклажу и произнес:

— Я целую неделю спал вот с этой самой штукой, моим единственным товарищем от Кумберленд-Хауз. А хорошо все-таки вернуться на родину!

Он снял шляпу и посмотрел Дюгтану прямо в глаза.

— Не знаете ли вы, случайно, Мак-Довель находится теперь в казармах?

— Да, он в казармах, — ответил Дюгган.

И это было все!

Энди ответил Кейту таким же прямым взглядом, в котором, однако, было что-то странное. Кейт готов был отдать все на свете, только бы узнать, что творится за черепной коробкой золотоискателя. Какие-то жестковатые ноты звучали в его голосе, — почему? Это смутило пришельца. К тому же он сразу обратил внимание на суровый огонь в глазах Энди, когда он спросил о Мак-Довеле.

— Инспектор здесь здорово засел! — прибавил Энди и, к непередаваемому смущению Кейта, исчез в кустах, не прибавив больше ни слова.

«Нет, — решил про себя Кейт, — это далеко не тот Энди, каким он был четыре года тому назад. Совсем другой человек!»

Кейт снова надел шляпу и пошел дальше. На противоположном краю лужайки он оглянулся и посмотрел назад. Энди стоял на прогалинке, засунув руки в карманы и пристально глядя ему вслед. Кейт помахал рукой, но тот не ответил ему. Он стоял как сфинкс. Его огромная красная борода горела на раннем утреннем солнце, и он напряженно следил за Кейтом до тех пор, пока тот не повернулся и не пошел своей дорогой.

Первый опыт удостоверения его новой личности принес Кейту определенное разочарование. Мало того, он даже испугал его! Совершенно верно, Энди Дюгган не признал в нем Джона Кейта, но в то же время он не признал в нем и Дервента Коннистона! А Дюгган был не такой человек, чтобы забыть кого-нибудь за промежуток в три-четыре года! Он был способен и несколько десятков лет и полжизни помнить человека, с которым когда-то жил бок о бок…

Создавалось новое и совершенно непредвиденное положение вещей… Ну, а что будет, если и Мак-Довель, подобно Дюггану, увидит в нем только неизвестного чужака, который бог весть откуда явился?

Последние предсмертные слова трепетно звучали в его ушах и колотились в его мозгу: «Не забудьте, дорогой мой, что все дальнейшее зависит от той минуты, как Мак-Довель впервые увидит вас!»

Эти слова вдруг приобрели в его глазах новое и смертельное значение. Впервые за все время он понял истинный смысл этих вещих слов. Вся опасность заключалась не только в том, что в нем могли бы признать Джона Кейта. Не менее опасно было и то, что в нем могли не признать Дервента Коннистона.

Если им вдруг овладела мысль немедленно повернуть назад, если голос страха и неминуемой смертельной опасности подсказал ему, что он должен искать спасение в другом направлении, то эти импульсы внезапно растворились в возбуждении нового рода, о котором до сих пор он не имел никакого представления. Ему вдруг почудилось, что третья рука приняла участие в игре, в которой Коннистон уже потерял свою жизнь и от которой теперь зависела его личная новая жизнь. И, почувствовав присутствие неведомой силы, Кейт возымел непреодолимое желание узнать: чем же все-таки кончится эта страшная игра? Его вдруг перестала давить и тревожить мысль о собственной судьбе. Чисто физиологический инстинкт, жажда борьбы и стремление узнать, кто и что возьмет верх, зажгли его кровь и заставили сильнее обычного биться сердце.

Он уже горел желанием как можно скорее очутиться с глазу на глаз с Мак-Довелем. Настоящая борьба только с этого момента и должна была начаться! Впервые он подумал о том, что Коннистон глубоко ошибался, предполагая, что всю его дальнейшую судьбу решит первая встреча с инспектором. Ничего подобного! В этот момент действительно могло случиться что-то очень критическое для него: Мак-Довель был настолько опытным сыщиком, что мог немедленно открыть правду! Но все зависело от дальнейшего. Вся игра была в будущем и требовала неимоверных усилий и напряжения! В первый день он может потерпеть поражение, но из этого, однако, никак не следует, что проиграна вся кампания!

Он вдруг возомнил себя воином, крепко связанным в то время, как кругом гремят уже вражеские орудия и чувствуется упоительный запах пороха. Ему почудилось, что весь старый, прежний мир — его личный враг. Цивилизация олицетворяла в его глазах народ, а народ — закон, а закон требовал его жизни! И никогда до сих пор он так не возмущался нелепым, безнравственным требованием: око за око и зуб за зуб! Только теперь, когда он глядел вниз и видел старый дым, подымавшийся над крышами его родного города, он понял, как глубоко ошибались те, кто применял этот варварский принцип мести.

В глубине души он никогда не считал себя преступником. Напротив, он находил, что, убив Киркстона, он избавил мир от подлой змеи, которая во имя блага всего человечества должна была умереть как можно скорее, и тысячи раз он повторял себе, что его подвиг был бы еще прекраснее, еще целостнее, если бы вслед за отцом он отправил на тот свет и сына. Это было необходимо с точки зрения общественной гигиены! Он избавил город от человека, который не имел никакого права на существование, а в ответ на это тот же город требовал его смерти! И вот почему мужчины и женщины, с которыми он жил с детства, сделались его врагами, несмотря на то, что он всегда любил их и продолжал любить поныне. И для того, чтобы найти новых друзей в родном городе, ему пришлось прибегнуть к этому подлому, хоть и ловкому маскараду!

Он вспомнил про маленькую дорожку, которая вела к городу с той его стороны, где в конце незаметной маленькой улочки находилась лавочка цирюльника. Прежде всего ему необходимо было попасть туда, и он радовался теперь, что в столь ранний час улицы были почти пусты. Улица, по которой он проходил сейчас, претерпела значительные изменения. Большие, открытые участки теперь были заняты новыми домами, и он задался вопросом: оправдались ли все надежды, которые казались висящими в воздухе четыре года назад?

Он угрюмо усмехнулся при мысли о том трагическом положении, в которое попал сейчас. Он, равно как и его отец, строили свои будущие проекты на том, чтобы закупить как можно больше загородной земли, и к этой цели они шли неуклонно. Но за четыре года возникли такие перемены и город так разросся, что «загородная» территория теперь вошла уже в черту города, а это сулило Кейту огромные богатства. Население города за этот период утроилось, цена на землю естественно поднялась, и он имел некоторые основания считать себя богатым человеком.

Богатый человек! И в то же время мертвый человек! По крайней мере, он с минуты на минуту должен лично доложить об этом Мак-Довелю! Можно представить себе, какие ссоры начнутся между всеми теми, кто считает себя прямыми наследниками Джона Кейта!

Старая лавчонка цирюльника все еще стояла на углу, который теперь считался торговым и деловым центром. Но в ней воцарился уже новый владелец. Он был один, и Кейт дал ему все необходимые инструкции, показав предварительно портрет Коннистона, приложенный к удостоверению личности. Усы и борода должны быть подстрижены именно так, очень аккуратно, на английский манер. Волосы следует подстричь не слишком коротко, а затем зачесать их назад, предварительно смочив.