Код Майя: 2012

Более того, Фернандес де Агилар, человек, которому было ради чего жить, отдал свою жизнь для того, чтобы череп попал сюда, в это безопасное место. И чтобы его смогли найти будущие поколения, когда в нем возникнет нужда.

Седрика Оуэна не интересовали нужды мира. Он плакал от собственной боли, плакал о Фернандесе, Марте и о камне.

«Ты готов уничтожить все, что сделано нами?»

Он прекрасно знал этот голос, в противном случае не поднял бы глаз. Внутри водопада стояла Наджакмал. Она протянула к нему руку.

«Если я скажу тебе, что камень будет там, где нахожусь я, это облегчит тебе горечь расставания? Тебе предстоит обходиться без него совсем недолго».

Легчайшая струйка воды коснулась Оуэна.

«А ты спрашивал камень, чего он от тебя хочет?» — сказала Наджакмал.

Он не задавал камню этот вопрос. Оуэн думал, что их желания совпадают, что сердце камня принадлежит ему. Тихая голубизна, идущая из недр его души, потянулась к нему. Камень скорбел. Однако он не ставил под сомнение свою судьбу или судьбу Оуэна. И он подтверждал правоту Наджакмал.

Сквозь каскады падающей воды она заговорила снова.

«Отдай его живой воде, сын моего сердца. Работа твоей жизни почти завершена».

«Сын моего сердца». Так Наджакмал называла его в последние дни своей жизни. Именно эти слова дали Оуэну мужество встать и поднять живой камень вверх, чтобы он в последний раз насладился светом свечей и видом серебряных каскадов воды.

Колодец белой воды кипел внизу, он открылся, как открывается сердце, чтобы показать неподвижную черноту внутри.

— Седрик!

Яркий желтый свет полоснул сознание Оуэна, голос Марты доносился из дальнего конца пещеры. На противоположном берегу пещеры, в свете четырех пылающих свечей, он увидел, как Марта борется с одним или двумя противниками.

И вновь он балансировал на самом краю, два долга пришли в противоречие. Проявив ни с чем не сравнимое мужество, Седрик Оуэн бросил камень, несущий его душу, в чашу колодца. Белая вода поднялась вокруг него, точно корона. Последняя голубая вспышка еще долго стояла у него перед глазами, после того как камень исчез.

А он уже бежал с лампой в одной руке и столовым ножом — совершенно бесполезным — в другой. Бежал к реке, на противоположном берегу которой Марта Уэйнрайт билась с двумя мужчинами за свою жизнь и за жизнь своего нерожденного ребенка.

ГЛАВА 32

Кузница Виланда, Оксфордшир, Англия

21 июня 2007 года, 5 часов утра

В Оксфордшире рассвет наступает медленно. Первыми обрели цвет камни кургана; участки серого мха на глазах у Стеллы начали приобретать зеленый оттенок. Петух в долине запел увереннее. С высокой ветви бука прокаркал ворон. Через мгновение ему ответил вьюрок.

Рядом с дорогой затрещали ветви. Тони Буклесс бесформенным пятном приближался по аллее к Кузнице Виланда, посылая вперед свой голос, маяк слабого света.

— Стелла, ты здесь! — Он, задыхаясь, пробежал последние несколько ярдов, продираясь сквозь кустарник, и оказался на открытом пространстве перед курганом. — И Кит. И Гордон. И камень-череп. Это хорошо.

Он называл их, как при перекличке, но его глаза оставались прикованными к Стелле и голубому камню, освещавшему пространство вокруг нее. Правая рука Тони была неловко вывернута и оставалась в кармане. Можно было сосчитать костяшки его пальцев.

— А где Дейви?

Где-то справа замерла шевельнувшаяся ветка.

— Вернулся в Оксфорд, — ответила Стелла. — После того как Дейви показал мне курган, он мне больше не был нужен. К тому же он беспокоится за мать.

Теперь она могла лгать со спокойной совестью. И это придавало вес ее словам.

— Конечно. — Он торжественно кивнул: что ж тут поделать, плохая новость. — Кит рассказал мне, что произошел несчастный случай.

Несчастный случай? Стелла посмотрела на Кита. В его глазах она прочитала безмолвное предупреждение. «Верь мне. Опасность! Пожалуйста, верь мне!»

— Да, несчастный случай, — бесстрастно ответила она.

Она больше не знала, кому верить. Гордон находился совсем рядом, почти на расстоянии вытянутой руки. Его страх перед камнем был почти ощутимым, тем не менее он встал, как только появился Тони Буклесс, и сделал шаг к Стелле, словно хотел ее защитить.

Кит не испытывал гнева, однако страдал — казалось, он попал в сети, которые был не в силах разорвать. Он находился чуть в стороне от кургана и слегка покачивался.

Так или иначе, но он и Тони Буклесс о чем-то договорились. Оба начали двигаться, медленно, по кругу, казалось, без особой цели, если не считать того, что Буклесс приближался к Стелле и камню, а Кит уходил все дальше.

Камень даже не пытался помочь. Теперь, когда конец был так близок, он ничего не предлагал. В нем осталось лишь отчаянное желание побыстрее войти в туннель Кузницы Виланда. Курган также звал ее к себе, словно любовник, оказавшийся по другую сторону тюремной решетки, которого можно увидеть, но нельзя обнять.

Спиральные отметины на камнях у входа стали более заметными; если бы Стелла находилась ближе, она могла бы провести пальцами по канавкам. Их магия ослабела, но притяжение оставалось таким же сильным, так магнит притягивается к магниту, теперь Стелла уже точно знала, что нужно делать и когда; не глядя на часы, она могла сосчитать уходящие минуты: шесть, может быть, пять до рассвета.

Тони Буклесс находился менее чем в десяти шагах от нее. Стелла не видела, сжимает ли его рука в кармане пистолет, но в отблесках приближающегося рассвета могла хорошо разглядеть лицо Тони. Он не спускал с нее жестких, серых, как бледное небо, глаз. В них не было дружелюбия, осталась лишь одна угроза.

В сознании Стеллы прозвучал голос Дейви: «Они продают свою душу вовсе не в интересах человечества, но, видит бог, они убеждены в своей правоте». А еще раньше, когда она знала Дейви гораздо хуже: «Твой череп несет в себе сердце мира. Какой человек не станет убивать ради обладания им?»

Стелла заставила себя смотреть на Буклесса, а не на деревья слева от нее, где рассветный ветер шевелил ветви. Она полагала, что там прячется Дейви Лоу.

Стелла подняла череп так, что он оказался на одном уровне с ее головой. Серый свет вокруг тут же стал голубым. В горле у Гордона что-то заклокотало. Неожиданно Тони Буклесс остановился.

— Тони, что вы делаете? — спросила Стелла так, словно была охвачена любопытством.

— Пытаюсь сохранить тебе жизнь. — Он улыбнулся так хорошо знакомой улыбкой. Однако улыбка не смогла смягчить выражение его глаз. — Я уже говорил тебе, хранитель черепа всегда умирает. Всю жизнь я верил, что Урсула станет хранителем и я сумею ее защитить. Очевидно, я ошибался, поэтому сейчас должен все исправить.

Он сделал еще один короткий шаг в ее сторону, указывая рукой на курган.

— Я знаю, ты полагаешь, что судьба мира зависит от того, что здесь произойдет, но я продолжаю верить, что нет такого камня, из-за которого стоит умирать. Я обещал Киту, что сохраню тебе жизнь. И я делаю все, что в моих силах, чтобы ты осталась в живых.

Все его слова казались правдой. Хрупкая безопасность утра теперь зависела только от того, поверит ли ему Стелла. Слишком поздно. Стелла втянула в себя воздух, чтобы ответить и еще некоторое время сохранить видимость нормальных отношений между ними. Но стоявший справа от нее Гордон Фрейзер потерял остатки терпения.

— Ты сделал все, что в твоих силах, чтобы убить Урсулу Уокер, лицемерный мерзавец. Только не притворяйся, что хочешь помочь.

— Что-о? — В голосе Буклесса послышался лед, который должен был поглотить жар ярости Гордона.

Он был таким высоким, спокойным и уверенным. Рядом с ним маленький шотландец казался сгустком ярости, не поддающейся контролю.

Тони Буклесс не обращал на него внимания.

— Стелла, что конкретно случилось с Урсулой? — спросил он, четко произнося слова.