На Рио-де-Ла-Плате

— Почему?

— Если я соглашусь, то попаду в очень неприятный переплет. Произойти может одно из двух. Либо эти люди переправятся без меня, тогда я останусь без плота — он ведь не вернется назад. Либо мы с Ларсеном поедем с ними, тогда я окажусь у них в руках, и они отомстят мне. Значит, я ни за что не могу согласиться, чтобы они воспользовались нашим плотом. Вас это, конечно, не обрадует.

— Выход, пожалуй, можно найти. Может быть, утром здесь проплывет другой плот, и люди с него помогут нам.

— Это было бы еще терпимо. Или… гм, я думаю, лучше всего отпустить их и остаться на берегу, пока не придет пароход. В этой стране принято сажать на борт всех, кто окажется на берегу.

— Я вам тоже это советую, капитан. Так и мы избежим трудностей, и вы спасетесь от беды.

— Верно! Решено, пусть они убираются на плоту. Я дождусь ближайшего парохода. Ну а вы куда собираетесь поехать, сэр?

— Все зависит от того, чем завершится эта история. Я не могу принять решение, не переговорив с йербатеро, который пока что у них в плену.

— Вы не хотите поехать со мной в Буэнос-Айрес? Гавань, конечно, там скверная, но мы могли бы побыть немного вместе, вспомнить былое.

— Нет, я не хочу спускаться вниз по реке. Я выбрал для себя совсем другое направление.

— Куда же вы собираетесь, если не секрет?

— В Гран-Чако, а оттуда через пампу в Тукуман.

— Гм! — задумчиво пробормотал он. — Завидую вам, сэр. Мне тоже часто хотелось совершить путешествие через пампу, да вот повода не было. Если бы дела не требовали моего присутствия в Буэнос-Айресе, я бы составил вам компанию, превратился бы в настоящего дикого гаучо. Язык для меня не проблема, как вы знаете. Ездить верхом и стрелять я тоже умею. Что еще требуется?

Я не успел ответить ему, потому что в эту минуту вернулся индеец. Он сообщил, что перевел обоих йербатеро через трясину. Кроме того, он рассказал, что прокрался к полуострову и увидел, что люди там очень встревожены пропажей майора и обоих моряков.

— Наверное, они зайдут и к вам в хижину? — спросил я его.

— Да уж, сеньор.

— А сюда они смогут прийти?

— Нет. Ночью чужак сюда не проберется. Даже днем редко кто отважится на это, ведь дорога полузатоплена.

— Тогда отправьте домой вашу Дайю! Если они придут, пусть она скажет им, что тех, кого они разыскивают, там не было.

Педро Уйнас выполнил мою просьбу. Дайя ушла, но вскоре вернулась и сообщила, что только что в хижине побывали несколько кавалеристов, искали пропавших, спрашивали о муже и дали понять, что не доверяют ему. Уйнас спросил, не стоит ли ему отправиться к ним, он легко уведет их поиски в сторону. Вместо меня ответил брат Иларио:

— Нет, это лишнее. Вы же сказали, что они и так не смогут пробраться сюда. Да и вообще, пусть они поймут, что случилось. Мы не боимся их, наоборот, надо их известить, что мы поможем им обрести своего главаря. Вы не разделяете моего мнения, сеньор?

Он адресовал этот вопрос мне, и я согласился с его словами:

— Вы совершенно правы. Мы дадим им знать, что те, кого они ищут, находятся у нас. Спрашивается только: кто передаст им это сообщение? Я готов это сделать.

— Нет, это слишком опасно для вас.

— Я их не боюсь!

— Я знаю, но вам не стоит так рисковать. Свора собак и льва загрызет, Они согласятся, конечно, обменять Монтесо и его племянника на майора, но вы останетесь в плену.

— Да я не собираюсь даваться им в руки!

— А как вы будете защищаться? Нет, лучше оставайтесь здесь, сеньор. Я знаю лишь одного человека, кто мог бы отправиться туда без малейшего риска.

— Кто это?

— Я сам. Никто в здешних местах не отважится поднять руку на Брата-Ягуара. В этом будьте уверены, сеньор. Ну а если меня схватят, в этом мало беды, хуже, если вы попадетесь им в руки. Они гонятся за вашей персоной — не за моей.

Говоря это, он поднялся с места, словно не сомневаясь, что на дело пойдет именно он. Я возражал, но он привлек на свою сторону остальных, в конце концов я вынужден был уступить их воле.

— Хорошо, ступайте! — сказал я ему. — Но я поеду вместе с вами.

— Это немыслимо! Быть там вдвоем — худшее, что мы могли бы предпринять!

— Я останусь там, где смогу наблюдать за происходящим.

— Хорошо, тогда проводите меня, если вам так хочется, но не ходите со мной на полуостров Каймана. И будьте разумны, захватите с собой ружье!

— Это как раз было бы неразумно. Ружье помешает мне незаметно подкрасться. Револьверов вполне достаточно. Вы возьмете с собой пистолеты?

— Естественно, хотя я не собираюсь стрелять из них в человека. Но один вид пары револьверов внушает почтение. Кроме того, невольный трепет вызывает у них мой сан. Наконец, у каждого, кто слышал обо мне, есть лишняя причина не враждовать со мной.

— Что за причина?

— Я вам сейчас покажу. Посмотрите-ка! Не бойтесь, я не причиню вам боли.

Правой рукой он вцепился в мой бок и одной этой рукой медленно поднял меня, а потом так же медленно опустил на землю.

— Черт возьми! — воскликнул я. — Я, конечно, подозревал, что вы необычайно сильны, но о такой богатырской мощи не догадывался!

— Правда, сеньор? — улыбнулся он. — Такого силача побаиваются. Поверьте, что не каждый решится напасть на меня. Я хоть и не стану стрелять в наглеца, зато так сожму руками, что у того пропадет охота в следующий раз сталкиваться со мной.

Ханс Ларсен, фризский шкипер, до сих пор не проронил ни звука, если не считать тех нескольких слов, которыми мы обменялись. Но тут он встал и, к моему удивлению, обратился ко мне на очень неплохом испанском:

— Вы говорите о богатырской силе, сеньор? Я вам уже показывал свои руки. Посмотрите теперь, на что они способны. Кто может справиться с якорем, тот и двух человек кряду подымет. Смотрите-ка!

Он точно так же, как и монах, обхватил меня правой рукой, левой он обнял брата Иларио. Затем поднял нас обоих и поочередно принялся нас покачивать, медленно поводя нами то вверх, то вниз, словно чашами весов. Наконец он опустил нас наземь и произнес:

— Будь у меня еще пара рук сзади, я бы поднял еще двоих.

— Ну и силач, — воскликнул я, — настоящий Голиаф! [124]Вы дома поднимать можете!

— Подумаешь! С этим справится и слабак, если правильно возьмется за дело!

С этими словами он опять уселся. Оригинальный он был человек. Брат Иларио признал, что с таким молодцом он не может сравниться в силе. Впрочем, одна грубая сила дела не решит. Ловкий, расторопный человек, наделенный вдобавок сметливостью и силой духа, сможет справиться не только с этим богатырем, но даже с тем, кто вдвое сильнее его.

После этого забавного эпизода мы отправились в путь, брат Иларио и я. Я очень хорошо запомнил дорогу через болото, приметил все ее повороты, и нам легко удалось миновать опасные места. Нас не должны были видеть вместе, поэтому монах шел первым, а я следовал за ним на почтительном расстоянии.

Вскоре он повстречал двух людей с болас, разыскивавших своего главаря. На несколько минут Иларио остановился возле них. До меня доносились звуки их разговора; потом все они направились в сторону полуострова. Я бесшумно следовал за ними. Когда они добрались до лагеря, я очутился на том самом месте, где останавливался прежде, чтобы связать майору ноги. Оттуда мне хорошо было видно все, что происходило. Солдаты, доставившие монаха, принялись докладывать о происшествии, но не успели даже закончить свой рассказ, как послышались громкие возгласы остальных. Все узнали монаха и обступили его. Я внимал их сбивчивым голосам, среди которых выделялся голос Иларио, громкий, уверенный и категоричный. Ему, казалось, гневно возражали. Потом я явственно расслышал, как заговорили двое: Брат-Ягуар и один из кавалеристов, очевидно, следующий по званию после майора. Переговоры длились довольно долго, но за отважного монаха я уже не боялся.

Даже часовые подбежали к нему; они забыли только что полученный от меня урок. И я решил при первом же удобном случае воспользоваться их беспечностью.