Исчезнувший фрегат

— Не забывайте — рот на замке.

Я не стал запускать мотор и, когда усаживался за весла, увидел вспыхнувший на берегу свет фонаря. Он назначил встречу на полночь и оказался пунктуален.

Оглядываясь через плечо, пока я греб по чистому проходу между водорослями, я увидел его — одиноко стоящую в лунном сиянии фигуру. С ним никого не было, но кто-то же должен был помочь вынести его вещи на берег, поскольку рядом с ним возвышалась приличная куча багажа.

Он поздоровался, назвав меня по имени, будто мы были с ним давними друзьями, извинился за то, что заставил нас делать крюк, заходя в пролив Бигл, и выразил надежду, что переход был спокойным.

— Какой был ветер?

— То что нужно, — сказал я, и мы принялись грузить его вещи в лодку.

— А что корабль? Как он называется? «Айсвик»? И как «Айсвик»?

— В порядке.

— Хороший парусник? Поломок не было?

— Нет.

Луна только-только поднялась — зловещий оранжево-красный глаз, взирающий на нас из-под ровного, как по линейке, края низких облаков, разливал бледный свет, делавший его лицо старше. Или он был напряжен? Я посветил фонарем на него, затем на его багаж. Там было с полдюжины чемоданов, на вид пластиковых.

— Потушите фонарь!

— Почему?

— Кто-нибудь увидит. Выключите!

Я начал было говорить, что ему не нужно волноваться, так как место здесь пустынное, но потом бросил это. Сверху на чемоданы были прилеплены желтые наклейки. Я подался вперед, чтобы рассмотреть их поближе, однако он вырвал фонарь у меня из руки и выключил. Но я успел заметить, что на одном из кейсов наклейка была оборвана так, что осталась только верхняя часть трафаретной надписи «SEMTEX». Кроме того, буквы «D A N» и что-то вроде «I V E S».

Еще я успел разглядеть его лицо, и, хотя я взглянул лишь мельком, ясно было видно круги усталости вокруг его глаз и нездоровый землистый цвет кожи. Но даже в штормовке и резиновых сапогах он умудрялся сохранять элегантный вид.

Мы закончили погрузку его чемоданов и прочего багажа в лодку, и, когда стаскивали ее в воду, волна захлестнула мне через верх сапога. Вода была ледяной. Забравшись в лодку, я взялся за весло и стал выбираться из прибрежных зарослей водорослей.

Пришлось изрядно потрудиться, чтобы доплыть до корабля, так как снова поднялся ветер и мощный мотор тащил нас против крутых волн с пенными гребнями. Мы вымокли до нитки, пока приближались к стоящему к нам кормой кораблю, чей силуэт был виден на фоне мертвенно-бледного лунного сияния. Как только мы подошли к нему вплотную, Коннор-Гомес запрыгнул на борт, не дожидаясь моего распоряжения, даже фалинь не взял. Мне пришлось закидывать конец, лодка при этом развернулась, и волна захлестнула через борт. Айан этого не заметил, здороваясь с ним, а привязала конец Айрис. Карлос, естественно, был внизу, а Энди был снова занят разговором с радиолюбителем с Фолклендских островов, с которым он смог связаться.

Стоя там в раскачиваемой волнами надувной лодке, вцепившись в перила «Айсвика», я слышал, как Айан пригласил Коннор-Гомеса спуститься в кают-компанию и выпить за прибытие на борт.

— Замечательная идея! — крикнул я им, когда они двинулись к двери рубки. — Но сперва давайте выгрузим багаж.

Коннор-Гомес быстро обернулся, уловив осуждение в моем голосе.

— Конечно, дружище, извините.

Он улыбнулся, и от его усталых глаз разбежались морщинки. Разом включилось все его обаяние, и на его преображенное лицо вернулась маска юности. Неожиданно Гоу-Гоу пришла на помощь. Они встретились у перил, и я видел, как он замер, выпрямившись, будто даже поднявшись на цыпочки. На его лице вдруг возникло твердое выражение, расовое превосходство так из него и сочилось. А потом, когда я их представил друг другу, он улыбнулся, и я заметил бесовской огонек в его глазах, который раньше уже видел у Карлоса.

— Энди, супруг Гоу-Гоу, наш радист, — поспешно прибавил я, видя, как она вся натянулась, глаза ее расширились и затрепетали ноздри.

Между ними, подобно электрическому разряду, промелькнула сексуальная искра, и она себя за это презирала. Кроме этого, там было еще что-то, нечто древнее, примитивное, можно сказать, ее тело охватило напряжение, и я видел, как она задрожала. И все это время он улыбался, наслаждаясь происходящим. Он протянул руку:

— Так мы, значит, пойдем вместе, миссис Гэлвин?

— Я позову Энди.

Быстро повернувшись, она поспешила к рубке, на ходу сказав Айрис:

— Нужны все на палубе, чтобы сложить и привязать лодку.

Мы выпили за встречу в кают-компании. Бутылку шампанского Айан, по его словам, припас специально для этого случая.

— За наш поход, — поднял бокал Ангел.

Теперь он был Ангелом, одним из нас.

— И за экипаж нашего корабля.

Он улыбнулся сначала Айрис, потом Гоу-Гоу, подчеркнуто обращаясь к женщинам. Его лицо разгладилось, на щеках появился румянец. Он снова обрел свою привлекательность и даже галантность.

Когда бутылка опустела, Айан, кивнув мне, повел Ангела в его каюту в кормовой части корабля. Я быстро сменил носки на сухие и поднялся следом за Энди в рубку. Айрис была уже там, двигатель рокотал на низких оборотах. Нильс ушел вперед и уже начал крутить лебедку, выбирая слабину троса, пока мы медленно заходили под ветер. Она взглянула на меня, ее пухлые губы растянула напряженная улыбка, но глаза взволнованно сияли.

— Ну что, Пит, вот и началось.

Я кивнул, ощущая холодок внутри, когда стал спрашивать у Энди прогноз погоды.

— Ветер, — сказал он. — Штормовой силы. Но после восхода ослабнет. Возможно.

Сдержанным тоном, я думаю, он пытался скрыть свое волнение. А потом с деланой веселостью заявил:

— А еще я только что получил отчет о состоянии льда, который вам, дружище, понравится. Я связался с людьми на ледоколе возле британской антарктической станции в море Уэдделла. Они говорят, что море вокруг них чистое, и они получили от метеостанции распечатки спутниковых снимков, на которых граница чистых вод доходит до середины моря Уэдделла.

— А что там делает ледокол? — спросил я у него.

— Проводит замеры толщины льда. Шотландский институт полярных исследований несколько лет проводил замеры в Арктике. Теперь британские исследователи делают то же самое здесь, в Антарктике.

— И каков результат? Они полагают, что лед тает?

— Именно. Как утверждает радист с «Поларштерн», это ледокол, но не ваш, германский, но тоже большой. Они проводили замеры несколько лет, используя гидроакустические буи. Изучали связь с процессами в ионосфере и дырой в озоновом слое. Лед оказался тоньше, чем они предполагали. И вообще, парни с антарктической станции считают, что пройдет немного времени, и море Уэдделла станет доступным для рыболовецких судов, во всяком случае, его восточная часть.

Он негромко хохотнул.

— Но это, дружище, в будущем. А пока дело приходится иметь с настоящим, а оно нам обещает паршивую ночь.

— Вы же говорите, что завтра, когда мы выйдем из пролива Бигл, из-под защищающих от ветра берегов в омывающие мыс Горн моря, погода будет хорошей.

Я сказал это небрежным тоном, как будто речь шла о пересечении пролива, но на душе у меня было совсем не так легко, поскольку предстояло близкое знакомство с мысом Горн. Совсем не так, как во время регаты «Уитбред», так как тогда мы гнали вдоль пятьдесят седьмой параллели, практически посередине пролива Дрейка [133].

— Да, но на них сзади давит всей своей массой Мировой океан.

Он засмеялся теперь уже громче.

— Ладно, пойду на свою койку, вздремну, пока есть возможность.

Я попросил его остаться и помочь мне с прямыми парусами. Ветер был вест-зюйд-вест, стрелка индикатора направления передо мной колебалась в диапазоне от двухсот двадцати до двухсот сорока градусов. С Айрис, стоящей на руле, оба паруса были быстро подняты, и сразу же после этого Энди нырнул в передний люк, так что, после того как я сменил Айрис, я остался один за штурвалом. Я заглушил двигатель, и сразу же стало тихо, слышен был лишь плеск рассекаемой носом воды. Переключившись на автопилот, я взял журнал, чтобы записать место и время выключения двигателя.