Приключения 1964

Правда, где-то он читал, что у островов, имеющих небольшие размеры и расположенных далеко от материков, максимальные приливы не превышают одного-полутора метров. Это успокаивало, но ненамного: прилив мог увеличиться и за счет шторма.

«Не случайно же отсюда убрали метеорологическое оборудование», — подумал Стахов.

— Если ветер повернет в сторону острова, волны слижут нас с этих камней в одно мгновение, — сказал он с грустной усмешкой.

— Постараемся быть похитрее волн, — ответил Уваров. — Снимем с самолета трос управления и привяжем его к железной трубе, что вмурована в камень. Думаю, она может служить надежным якорем, пока мы не снимемся… — Он вдруг бросился к воде

Стахов, забыв о боли, приподнялся со своего каменного ложа и стал смотреть ему вслед. Минут через десять Уваров вернулся, держа небольшую морскую черепаху.

— Вылезла на берег погреться на солнце. — И вдруг брови его сомкнулись: — Почему вы встали? Надо обработать рану на лбу. И вообще вам лучше немного полежать.

— Не беспокойтесь, товарищ капитан, чувствую себя вполне бодро. Да и обстановка для лежания неподходящая. Я люблю болеть с комфортом: чтобы тишина, белые простыни, цветы. Давайте-ка посмотрим, что можно сделать из вашей черепахи, учитывая, что у нас есть керосин и зажигалка.

С молчаливого согласия обоих они решили особенно не рассчитывать на сравнительно небольшой неприкосновенный запас питания, который находился на борту самолета, а использовать «подножный» корм. Ведь неизвестно, сколько им предстояло пробыть на острове.

Сняв один из многочисленных бачков, имевшихся на самолете, они сделали керосинку. Стахов принялся за приготовление супа.

Усердно пережевывая черепашье мясо, Уваров рассказывал о своих исследованиях на острове:

— Растительности нет никакой. Кое-где в углублениях камней скопилась дождевая вода. Её надо собрать немедленно. Питаться будем крабами, рыбой. Её можно наловить в запруды. Это я умею. Ну, а вы будете чинить радиостанцию, не так ли?

Вместо ответа Стахов вдруг засмеялся. Уваров испуганно посмотрел на старшего лейтенанта.

— Что с вами?

— Ничего. Продолжайте. Просто мне пришла в голову мысль, что мы похожи на Робинзона и Пятницу.

— Не совсем. Даниэль Дефо создал для них лучшие условия. На острове, где они жили, водилась всякая живность. Они ели жареное мясо, пили ключевую воду, молоко и даже вино, питались сочными фруктами. И вообще жили, как на курорте. Ну, да не будем отчаиваться. Мы же люди другой формации. И то, что было бы не по плечу Робинзону… — он не договорил и поднялся с места.

Стахов тоже встал, стараясь не морщиться от боли.

— Надо укрепить самолет, — сказал Уваров, кинув быстрый взгляд на товарища. — Я буду снимать с самолета трос. А вы всё-таки полежите. Это не просьба, а приказ.

— Слушаюсь, — ответил Стахов. — Только разрешите мне сначала собрать из щелей в камнях дождевую воду.

— Да, это надо сделать засветло. Возьмите шприц для промывки двигателей, им будет очень удобно работать.

Лишь поздно ночью смертельно усталые летчики позволили себе отдохнуть.

Суровую решимость выражало осунувшееся лицо Уварова, когда он сел в кресло и закрыл фонарь. Как командир, он решил первым нести вахту. Шум прибоя теперь доносился слабее. Вода к этому времени заметно поднялась. Волны перехлестывали через каменный барьер и докатывались чуть ли не до самолета.

Первая ночь на острове прошла без происшествий. Когда Стахов проснулся, в кабине было светло, стекла приборов ярко блестели на солнце.

По берегу в засученных по колено брюках и без рубашки бродил Уваров. Вид у него был удрученный — в сделанные им запруды не попало ни одной рыбы.

Стахов выбрался из кабины. С отшлифованных волнами скал каскадами спадала в море вода — отлив ещё продолжался.

Обойдя остров, он нашел на рифе, вдававшемся в море, колонию ракушек самых различных размеров и окрасок.

Стахов присел на корточки перед бирюзовой раковиной. «На безрыбье и рак рыба, — подумал Стахов. — Во всяком случае, это будет некоторым дополнением к нашим галетам и шоколаду».

Наскоро позавтракав содержимым ракушек, они принялись за работу, Стахов стал ремонтировать радиоаппаратуру, а Уваров продолжал крепить самолет и, чтобы утяжелить машину, заливал баки, из которых выработалось горючее, водой.

Нелегко было Стахову найти неисправность. По ходу работы он вспоминал премудрости радиотехники, которую изучал в своё время в школьном кружке, а потом в военном училище. Он разбирал один узел за другим, соединяя контакт за контактом.

Время от времени к нему подходил Уваров. Его скуластое лицо было мокрым от пота. Спрашивал своим глуховатым голосом, как идет дело, не нужна ли помощь.

Стахов отмалчивался.

Уваров кивал головой и снова брался за работу. Стахов заметил — Уваров очень устал, но не подавал виду, даже улыбался. Ему это было нелегко, если учесть, что улыбался он вообще очень редко — уголками губ или глазами.

…Несколько часов пролетели, как одно мгновение. Стахов позволил себе передышку, чтобы немного размять онемевшие от неловкого сидения ноги. И тут он увидел, что остров уменьшился в размерах. Волны с грохотом обрушивались на каменистые берега, всё ближе и ближе подбираясь к самолету. Пена срывалась с гребней волн и перелетала через фюзеляж. Взгляд старшего лейтенанта невольно упал на часы. Без четверти три. Он поднял голову — всё небо на горизонте было закрыто тяжелыми тучами. Они надвигались на остров.

Стахов бросился помогать Уварову, таскавшему к самолету крупные камни. Они не прекратили работу и тогда, когда над островом разразился ливень. Только подобравшаяся к самолету вода заставила их забраться в кабину. Для большей надежности они загерметизировали её.

Скоро сделалось темно, как ночью. Волны время от времени стали перекатываться через самолет. Он то и дело сотрясался от ударов.

— Не снесет нас в море? — спросил Стахов. — Нет ничего глупее, чем погибнуть так нелепо.

— Не должно. Мы крепко зацепились за камни. Впрочем, всё будет зависеть от того, сколько продлится шторм.

Всю эту ночь летчики не сомкнули глаз. Иногда они, подловив момент, когда очередная волна, только что разбившись о самолет, катилась дальше, на секунду открывали кабину, чтобы «хлебнуть» свежего воздуха.

К утру море стало утихать. Вода вокруг «спарки» уже не бурлила так сильно. У Стахова зародилась маленькая надежда на благополучный исход. Он теперь уже меньше прислушивался к каждому треску в самолете, реже озирался вокруг, освещая карманным фонариком обшивку кабины.

— Как думаете, командир, ищут нас? — спросил Стахов Уварова, когда стало совсем светло.

— Я в этом не сомневаюсь! — быстро ответил тот. — Думаю, что нам недолго уже осталось здесь загорать.

Стахову сделалось стыдно за свой вопрос. Он замолчал и взялся за дело. Сначала очистил стекла кабины от грязи и ила, а затем снова принялся за починку радиоаппаратуры. Наконец первая неисправность была устранена. В приемнике послышались голоса людей, потом музыка. Музыка наполнила его сердце тихой грустью о доме, о товарищах, с которыми он был не очень-то дружен раньше.

Приемник как-то связывал их с внешним миром. Ежевечерне, забравшись в кабину, они на несколько минут включали приемник, чтоб послушать последние областные известия. Включать чаще нельзя — энергия аккумуляторов была на исходе.

Однажды они услышали сообщение, которое сильно взволновало их. Потерпевший аварию сейнер был взят на буксир и успешно выведен из опасной зоны. На берегу в населенных пунктах своевременно приняты все необходимые меры предосторожности. Жертв нет. Всё ценное вывезено из зоны затопления. Но об Уварове и Стахове — ни слова.

— Либо считают нас погибшими, либо ищут, — сказал Стахов.

— Ищут. Не сомневаюсь, — ответил Уваров.

После этого сообщения они долго сидели молча, каждый думал о своем.

…Прошла неделя. Рана на лбу Стахова уже зажила, и он всё свободное время посвящал поискам пищи. Дело это было не простое: море кишело рыбой, раками, моллюсками, но поймать их голыми руками никак не удавалось.