Учитель Истории (СИ)

«Извините, связь прервалась».

Короткие гудки. Вот и все. Пока, Женя, приятных тебе выходных. В понедельник договорим.

Я с наслаждением засунул руки в карманы куртки.

— Ну что, лохматый, пойдем домой?

«Лохматый», который во время нашей беседы увлеченно закапывал в снег свой любимый мячик, а потом так же увлеченно откапывал, идею в целом поддержал. А потому тут же бросил свое занятие и попытался навострить висячие уши.

— Хорош зырить. Идем, говорю.

Но не судьба. Снова зазвонил телефон. Неужели опять Сизов? Нет, какой-то новый номер.

— Слушаю.

— Филипп Анатольевич, здравствуйте!

— Добрый вечер… А это кто?

— Это Сомов!

Его еще не хватало!

— Здорово… Чего тебе, Сомов?

— Филипп Анатольевич, а я в Москве! Я ваш номер у Яны взял!

— Хочешь пригласить меня на свидание?

Пока мы не на уроке, можно немного побыть самим собой. То есть, не притворяться, что рад звонку совершенно чужого тебе человека.

— Нет… — парень вмиг растерял весь свой пыл и залепетал что-то трудноразличимое. — Я только хотел узнать, что слышно из Младова.

— И для этого ты звонишь человеку, который так же, как и ты, находится в Москве?

— Ой, простите… — голос стал совсем тихим. — Просто я подумал, вы в курсе…

— Ты думаешь, я в курсе, а СМИ — нет? Что по телеку говорят? Друзьям писал?

— Писал… Говорят, все спокойно. И по телеку тоже ничего…

— Тогда смысл твоего звонка мне непонятен.

— Извините… До свидания…

— До встречи… Всадник с чашей Грааля.

Уфф… У этого, похоже, тоже мозги переохладились. Финиш раньше старта. Если в этом и скрывался замысел громобоев, когда они распускали слухи о новых беспорядках — что ж, браво, они своей цели достигли.

— Самоутверждаетесь на детях? Как не педагогично!

В приятном женском голосе, прозвучавшем у меня из-за спины, слышалась укоризна. Проворонивший «нападение» Агат недовольно заворчал: понял, что облажался.

— А я и не педагог, — бросил я через плечо, не оборачиваясь.

— Вот вы врушка, Филипп Анатольевич! Нашли кого обманывать!

— Татьяна? — я не поверил своим ушам, а, обернувшись и различив ее силуэт в тусклом свете развешенных по деревьям новгодних гирлянд — еще и глазам.

— Какой у вас пёс внушительный, — с уважением произнесла учительница математики, не без опаски глядя в сторону Агата. — Не кинется?

— Не кинется, — успокоил я, попутно успокаиваясь и сам. — Как вы узнали мой адрес?

Девушка лукаво улыбнулась.

— От Елены Ильиничны. Мы с Костей остановились у друзей в Свиблово, это совсем рядом отсюда. Какое забавное совпадение, правда? Потому я и решила прогуляться по парку в надежде, что мне повезет. И мне повезло!

— Да, совпадение презабавное… И везение редкостное…

«Надо запретить Елене разбалтывать всем подряд мои персональные данные».

Татьяна поправила на голове огромную белую вязаную шапку.

— Вам, наверное, интересно, почему я оказалась в столице? По той же причине, что и вы: провожу время с любимым человеком. Костя здесь в командировке. И заодно мы спасаемся от этих ваших громобоев. А ведь до встречи с вами я и слова-то такого не знала…

— И, наверное, были единственной младовчанкой, кто его не знал.

— Может быть. Но я пришла поговорить о другом. Простите, что без приглашения.

Агат приблизился к девушке, внимательно обнюхал ее руки и… ткнулся носом в ладонь. Одобрил.

— Мне кажется, — строго заметил я, стараясь не смотреть на свою ласкавшуюся собаку. — Мы с вами все обсудили еще во вторник, на перемене. Ваш Веня Ремез — обычный нерд, который способен напугать разве что ребенка. И то не факт.

— Я не знаю, что такое нерд, но звучит довольно уничижительно. Вы видели его?

— Видел.

Я не врал: на одной из переменок я специально заглянул в класс к Елене, где в то время как раз находился нужный мне субъект. Сказать, что я разочаровался… Нет, этого не скажешь. Я был просто раздосадован, что вообще стал выслушивать Татьяну и читать письмо от ее поклонника.

— И как все прошло? — поинтересовалась она.

— Скажу правду, чтобы во второй раз закрыть эту тему. Не знаю, как вам, но лично мне показалось, он не то наркоман, не то просто очень сильно замкнутый в себе человек. Я не верю, что он может быть опасен. Все, что нужно с ним сделать — с ним и с его письмами — это послать куда подальше. И больше не вспоминать.

Татьяна нахмурила брови.

— Я так и думала, что вы ответите нечто в подобном роде. Но вы не правы. Опасен может быть кто угодно. Даже ребенок. Если его довести до критической точки. К тому же, как можно делать выводы только на основании внешности?

Я усмехнулся.

— Мужчины, как правильно, только на этом основании первые выводы и делают.

— Может быть, и так, — девушка отвела взгляд, и мне показалось, что румянец, появившийся на ее щеках, был вызван отнюдь не морозом. — Но это аргумент не в вашу пользу.

— Татьяна, — я попытался заговорить как можно мягче, но звучало довольно холодно. — Я понимаю, что вы оказались в затруднительной ситуации, и вам нужна поддержка. Но прошу вас, поймите и меня: я сейчас не в том состоянии, чтобы раздавать дельные советы направо и налево. Один мой друг ввязался в авантюру, которая может стоить ему жизни. А он вместо того, чтобы дать задний ход, лезет еще глубже, да и мне предлагает присоединиться. У меня на носу важнейший суд, проиграв который я полностью дискредитирую себя как специалист, а родственников другого моего хорошего друга оставлю без крыши над головой. У моей подруги — кстати, она и ваша подруга тоже — пропал молодой человек, и если он не объявится после этих выходных, придется бить тревогу. Плюс два часа назад я поругался с женой и совершенно не знаю, что ждет меня по возвращении домой. Учитывая характер Веры, это может оказаться как романтический ужин, так и мои вещи в сложенных пирамидкой чемоданах. До кучи меня заставляют заниматься преподаванием, что само по себе не очень для меня интересно, а контингент, который приходится учить, и вовсе вызывает… Короче, не важно, что он вызывает, я не могу придумать подходящий эпитет! И все вышесказанное свалилось на меня всего за три недели, что я провел в Младове! Теперь вы понимаете, почему я не в силах вам помочь?

Татьяна не ответила. Она задумчиво гладила Агата по голове, глядя куда-то мимо меня. Молчание затягивалось.

— Я поняла вас, Филипп, — наконец произнесла она. — Вы правы, не следовало впутывать вас. Это было ложным предчувствием. Извините.

— Простите, если я задел вас…

Девушка через силу улыбнулась.

— Не задели. Просто я полагала, что раз судьба сама подбросила ту записку вам под ноги, то вы… Ладно, не берите в голову. Я рада была повидаться с вами.

— И я рад… Но сами понимаете…

— Вчера вечером я получила от него новое послание. Хотела поделиться с вами, даже копию сняла, но… Бог с ним, — она вытащила из кармана белый конверт, скомкала его и выбросила в сугроб. — Вот и все. Так и надо решать проблемы. До свидания, Филипп, увидимся в школе.

И ушла, оставив меня наедине с Агатом медленно поджариваться в пламени стыда.

Лифт привычно поднялся на заказанный нажатием нужной кнопки этаж. Еще в «тамбуре» я почувствовал растекающийся по пространству подъезда приятный запах. Неужели у нас? В прихожей полумрак, только горит одинокая лампочка на кухне да из-под закрытой двери в большую комнату пробивается тусклый свет. Свечи?

— Вы пришли? — Вера была в комнате. — Раздевайся. Для собаки еда в миске.

— А для меня?

Дверь открылась, и я увидел ее.

— А для тебя — персональное меню.

— Верочка…

— Ляпнешь что-нибудь в своем репертуаре — прибью. Иди сюда. Молча.

Я и не собирался больше ничего говорить.

Глава XXIII: Сделка?

— Филипп Анатольевич! Как хорошо, что вы пришли заранее. Здравствуйте!

Я демонстративно дочитал абзац, подумал о том, что в последнее время меня слишком часто стали величать по имени-отчеству — и только потом поднял глаза и посмотрел поверх страниц на подошедшего мужчину.