Путешествие Гулливера на корабль скотоголовых (СИ)

Среди толпы гостей началась суета и шум.

- Наша компания первой решила оказать ему спонсорскую поддержку!

- Нет, наша. У нас капитализация выше.

- Что вы, питание наш профиль, мы сами накормим его нашей продукцией!

Представление, развернувшееся передо мной, напоминало зоопарк. Говорящие человеческим языком головы галдели так, что их речь нельзя было разобрать, и это только усиливало сходство с зоопарком. Наконец, спорщики пришли к какому-то выводу, но ровно до тех пор, пока не встал вопрос, во что меня одеть. Спор разгорелся с новой силой.

- Верните мне мои вещи, пожалуйста! - Попросил я. - В них я буду чувствовать себя уютнее.

Не прошло и получаса, как мне вернули мои вещи. От них исходил непривычный запах незнакомого аромата, и они еще были горячими, как после глажки угольным утюгом. Я облачился в одежду и снова почувствовал себя самим собой. Вышел в коридор и чуть не ослеп от ярких вспышек. Люди-животные наставляли на меня предметы сверкающие яркими огнями. У меня сразу забегали перед глазами яркие зайчики. Их, кажется, забавляло мое поведение. Они жались ко мне, не переставая щелкать приборами. Одна дама, имеющая голову от шимпанзе, прижалась ко мне и вытянула вперед свои и без того немаленькие губы. Ее прибор щелкнул, но я успел заметить, как в нем отпечаталось изображение моего лица и ее морды с вытянутыми губами. Тут-то меня и осенило, что приборы в их руках каким-то образом умеют сохранять картину, без помощи художника. По тому, как много было желающих запечатлеться рядом со мной, я понял, что известие о моей персоне быстро разлетелось по кораблю.

- Всё, фотосессия окончена, мистер Гулливер идет на ужин в его честь. В зал проход только для аккредитованных журналистов и вип-гостей. - Пробасил капитан-лось.

Он лично взял меня под руку и направил в сторону зала. Я был рад тому, что мое имя знали спустя три века. Все-таки испытания, выпавшие на мою долю, не пропали даром. Сейчас я пожинал их сполна. Хотя я и не ожидал увидеть своих потомков в таком странном виде, тем не менее, признание грело мне душу. Если у меня будет время, я обязательно выясню в чем различие между "опрелившимися" и "неопределившимися", и как происходит, что у людей вырастает голова животного, но на ум и прочее это никак не влияет.

Живой оркестр бахнул музыкой, когда меня завели в банкетный зал. Мелодия напоминала мне мотивы, которые я слышал в лондонской опере. Я мог и ошибаться, слух у меня был неважный. Столы уже были сервированы различными блюдами и напитками. Меня усадили за самый большой, стоящий отдельно от остальных. Рядом со мной сел капитан и еще несколько персон, имеющих, как я понял, важность, применимо к моему случаю.

Еда в блюдах, расставленных передо мной, была выложена с художественным вкусом. Выглядело это так изысканно и утонченно, будто сервировку в будущем доверили людям творческих специальностей, имеющих склонность относится к пище, как к искусству. Мне сразу вспомнился грубый кусок стейка и бесформенная котлета, размером с половину сковороды. На этом столе они выглядели бы, как неотесанные деревенщины среди утонченных благородных господ на королевском балу.

Мой желудок отреагировал громким и продолжительным урчанием на красоты из пищи. Соседи по столу услышали их и стали бросать на меня взгляды.

- Прошу прощения, я не ел два дня, как минимум. - Объяснил я им свой неконтролируемый процесс. - Сложно сдержаться при виде этого потрясающего разнообразия.

- Вы правы. Сервировкой занималась наша фирма. Мы знаем толк в подаче еды. - Ответил человек с головой орла.

Видеть птичью голову на человеческих плечах было еще непривычнее.

- Для нас несомненная честь оказаться в обществе известного человека, такого как мистер Гулливер. Тем более, что сейчас мы готовы представить ему спустя три столетия все, чего добились. Скажите, мистер Гулливер, вы заметили разницу? - У этого банкета был ведущий с головой макаки-резуса.

Его обращение ко мне было таким неожиданным, что я растерялся. В руки мне всучили шар на палочке, и я понял, что это устройство необходимо для того, чтобы меня было слышно всем.

- Доброго вечера всем! - Я вздрогнул, когда услышал свой голос со стороны. - Из моих книг вы знаете, что жизнь дала мне шанс посетить много миров, в которых до меня никто не бывал. Они очень отличались от Англии того времени и других стран, в которых я бывал. Я еще не видел многого, но то, что удалось, превзошло виденное мною ранее.

Раздались аплодисменты. Я не ожидал их, и снова вздрогнул.

- Я благодарен судьбе, за то, что смог воочию убедиться в том, что наши потомки превзошли нас.

Я еще раз получил аплодисменты, в этот раз дольше и громче. Мне показалось, что во мне появилось некое непривычное чутье управления публикой. Если бы я сейчас продолжил речь и говорил то, что она желала услышать, то мог бы легко ввести их в состояние транса. Таким приемом пользовались военачальники моего времени, придающие боевого духу солдатам и матросам. К счастью, запасы моего красноречия иссякли.

- Спасибо вам за теплый прием! - Поблагодарил я и поклонился на три стороны.

Мне снова ответили аплодисментами. Штуку с шариком на конце снова взял человек-макака.

- Мистер Гулливер еще не видел ничего, кроме этого корабля, а уже впечатлен больше обычного. Что он скажет нам, когда узнает про интернет? Вот уж будет удивления. А у нас еще есть кинематограф, музыкальные шоу, кабельное телевидение, самолеты и автомобили. Вам придется принимать транквилизаторы, мистер Гулливер. Я гарантирую, что голова у вас пойдет кругом. - Задорно пообещал ведущий.

Мне его жеманства показались излишне артистичными, но с учетом того, что у него была голова от макаки, это можно было понять.

- Пока же моя голова кружится только от голода. - Произнес я негромко, но ведущий, кажется, услышал меня.

- Отличный повод, чтобы поднять бокал хорошего вина в честь спасенного нами великого путешественника! - Произнес ведущий и первым взял бокал.

Я ждал этого момента, и проявляя несвойственное мне нетерпение, поднял бокал и сделал два больших глотка. Мой желудок был рад чему угодно. Живое тепло растеклось по животу. Голод мой обострился еще сильнее. Убедившись в том, что народ притронулся к еде, я последовал их примеру. Я выбрал мясо в каком-то красном соусе. Несколько кусков проглотил не жуя, а когда мой желудок отозвался сигналами о том, что получил порцию еды и занялся ее перевариванием, я остепенился.

Должен сказать вам, что рецепт приготовления мяса сильно изменился за три века. Мне показалось, что пряный соус к мясу, каких в Англии моего времени не бывало совсем, не добавлял вкуса основному блюду, а пытался как-то закрасить его безвкусие. Однако, вида я не подал, да и не в праве я был требовать от совершенно другой эпохи того, что было в моей. Сидящий справа от меня капитан-лось с удовольствием уплетал какую-то зелень. Я положил себе того же самого.

Вкус меня удивил. Точнее сказать удивил тем, что у этой зелени был вкус обыкновенной травы. Соусы, опять же, оттеняли ее несъедобность пряностями, кислотой и солью, но вот так уплетать ее, как делал мой сосед я не смог. По-видимому, изменения коснулись не только головы капитана, но и его пищеварительного аппарата. Возможно, он был четырехкамерным и был приспособлен к поглощению травы, которой требовалось съесть гораздо больше, чем мяса, чтобы иметь сил.

Я сделал еще один большой глоток вина, чтобы перебить вкус травы во рту. Мой взгляд упал на красивые фрукты, кажется, это были персики, которые я пробовал однажды. Их нежная, сочная, ароматная плоть частенько вспоминалась мне, особенно в моменты, когда я грыз твердое кислое английское яблоко. Мои зубы вонзились в персик. К своему позору, причиной которому мог считать свою неграмотность в области экзотических фруктов, плод, похожий на персик таковым не являлся. Его плоть была крепкой, почти, как у яблока, и вкус был таким, будто его долго вымачивали в воде, прежде, чем подать на стол.