Черное озеро

Наполнив бутылку чёрной жидкостью, Окунев поднялся на обрыв и тут почувствовал страшную усталость. Он опустился бессильно на землю и, словно заворожённый, не отрывая взгляда от озера, повторял:

— Нефть… Сколько нефти! Какое богатство!..

Потом, забыв об усталости, вскочил на ноги, широко раскинул руки:

— Знаете, что тут скоро будет? На этих вот берегах вырастут железные вышки, появятся дома, загудят паровозы… От глухомани не останется и следа. Из таёжной земли поплывёт нефть. Она растечётся по всей Сибири, попадёт на каждый завод, в каждый колхоз… Наш район начнёт жить новой жизнью. Кончилась тишь! Кончилась!

Игорь обернулся к Соболевой и умолк. Нина Павловна, прислонясь спиной к дереву, мрачно смотрела в землю. На лбу её залегли глубокие морщины, прищуренные глаза горели лихорадочным блеском…

— Что с вами? — очнулся от своего восторга Окунев.

— Нога болит… — прошептала Соболева и, по видимому через силу, улыбнулась. — Устала я… — добавила она еле слышно.

«Какая-то странная она…» — подумал Окунев. И снова помимо воли мысли его вернулись к пистолету. Игорь отошёл от берега так, чтобы ему был хорошо виден задний карман спортивных брюк Нины Павловны. Нет, карман, по всей видимости, пуст…

— Идём на отдых! — распорядился Пётр Матвеич. — Сегодня мы имеем право спать хоть

круглые сутки. Говорят: кончил дело — гуляй смело.

Он первый повернулся спиной к озеру и, ныряя под низко опущенные ветки деревьев, широко зашагал вперед.

Внезапно Шубин остановился. Наклонясь, он стал внимательно что-то рассматривать на земле.

Рядом с их следами на песке ясно был виден свежий след обутого в сапоги человека. Он шёл зигзагами, от дерева к дереву, иногда задерживаясь на одном месте. Так движется рысь, по пятам выслеживающая свою жертву.

Кто-то ходил за спиной искателей нефти, следя за каждым их шагом.

ПОД ПУЛЯМИ

Несмотря на усталость и позднее время, путники не ложились спать. Нервы их были натянуты до предела. Было радостно, оттого что подтвердилось наконец важнейшее открытие, вызывавшее до этого момента большие сомнения, и в то же время пугала близость неизвестного странного человека. Почему он за ними следил, тщательно скрываясь за деревьями? Кто он и что здесь делает? Каковы его замыслы по отношению к ним? Во всяком случае было ясно одно: добрый человек скрываться от людей не станет, ему нет надобности выслеживать путников по следам…

Сидя на земле возле крыльца, друзья молчали. Жестяные кружки с остывающим чаем стояли почти нетронутыми.

— Подальше бы надо от этого места, — сказал наконец Окунев. — Кто знает, что за человек тут бродит…

— Чего паниковать? — пожал плечами Пётр Матвеич. — Мы же не видим пока никакой опасности. Бродит, ну и чорт с ним, пусть бродит. Давайте-ка лучше выспимся, отдохнём, завтра наполним ещё несколько бутылок нефтью, а потом уж и домой поедем.

— Правильно, — подтвердила Соболева.

— Да уж правильно или неправильно, а больше делать нечего, — отозвался Шубин. — Давайте устраиваться на ночёвку. Только без дежурства никак нельзя. Будем стоять с ружьём по очереди.

— Я стану Первый, — вызвался Игорь.

— Прошу уступить первую вахту. мне, — обратилась к друзьям Нина Павловна. — У меня так ноет нога, что я всё равно скоро не усну. К тому же, — добавила она с улыбкой, — я страшно не люблю, когда прерывают мой сон.

— Согласен, — тряхнул кудрями Окунев. — Только с одним условием, разбудите меня через два часа.

— Через три, — ответила Соболева тоном, не допускающим возражений, и, взглянув на ручные часы, поднялась с ружьём на крыльцо.

Окунев и Шубин вошли в дом, кое-как устроились на полу, подложив под головы вьюки. В старом доме стало тихо. Лишь ветка берёзы, протянувшаяся к самому окну, еле слышно шелестела листьями у разбитого стекла.

Игорь решил ни в коем случае не спать. Его подозрительность к случайной спутнице всё увеличивалась. Это уже походило на навязчивую идею, и Окунев попытался сам себе возражать. На чём, в самом деле, основаны его подозрения? Пистолет… Но ведь он сам не уверен — видел это во сне или наяву… Допустим, что пистолет у

Соболевой всё-таки есть. Это ещё ни о чём не говорит. Она уехала в тайгу одна и могла его взять для самоохраны. Откуда у неё это оружие? Могло остаться со времени войны, ведь о её прошлом он, Окунев, ничего не знает…

Тут мысли Игоря начали путаться, и он усилием воли переборол охватывавший его сон.

«Нет, так не годится, — решил Окунев. — Уж если не спать, так надо выйти на крыльцо. Скажу, что одолела бессонница…»

Он выглянул из дома. Соболевой на крыльце не было.

— Нина Павловна! — всполголоса позвал Игорь.

Никто не ответил.

— Нина Павловна! — крикнул он во весь голос.

— На… на… — насмешливо откликнулось где-то вдали эхо…

— Ты чего кричишь? — поднял голову разбуженный Шубин.

— Соболева исчезла…

— Как исчезла?

Окунев молчал.

Вдвоём они снова вышли на крыльцо. Солнце, закончив свое стояние у горизонта, поднималось уже над тайгой, в кустах шумно щебетали проснувшиеся птицы. Лёгкий ветер доносил с Чёрного озера запах сырости и нефти.

— Может быть, она уснула где-нибудь в кустах, — высказал предположение Пётр Матвеич. — Надо посмотреть…

В этот миг совсем рядом грохнул выстрел. У самого уха Игоря дзинькнула, словно пчела, пуля и впилась в дверной косяк, отколов длинную сухую щепку.

Пётр Матвеич молча прыгнул в дом, увлекая за собой Игоря.

— Ложись! — скомандовал Шубин, падая на живот. Снова прогремел выстрел, и вторая пуля черкнула по потолку, сбивая остатки штукатурки.

Друзья заползли в угол, поднялись. Пётр Матвеич поспешно переменил в стволах патроны, взвёл курки. Игорь хотел сделать то же самое, но дрожащие от нервного напряжения пальцы перестали повиноваться, а из памяти совсем вылетело, что патроны, заряженные пулями, были не в патронташе, а в рюкзаке.

Но тут Пётр Матвеич вскинул ружье и выстрелил в распахнутую настежь дверь. Игорь заметил, как рыжий парень с большим шрамом на щеке метнулся среди кустов и исчез. Вслед за этим послышался треск сучьев в еловой поросли под окном.

— Бандиты!.. — произнёс Шубин прерывающимся от волнения шопотом. — Они, наверно, убили Соболеву…

В мыслях Окунева снова мелькнул злополучный пистолет, но он не успел ничего сказать.

Пётр Матвеич оглянулся вокруг и решительно распорядился:

— Становись за угол печки и следи за теми вон двумя окнами. Как кто появится — стреляй. Старайся бить в цель… Я беру эти окна и дверь.

От уверенного тона Петра Матвеича и его скупых, рассчитанных движений Игорь стал успокаиваться. Нервная дрожь-прошла, на смену ей в душе рождалась суровая решимость. И, прислонив ствол ружья к выступу печи, Окунев подумал, что за этим укрытием он может отразить нападение целой шайки.

Но бандиты больше не показывались. Раза два в кустах слышался подозрительный шорох, и опять наступала тишина. Потом оттуда донёсся чей-то простуженный бас:

— Бросьте ружья и выходите! Не тронем…

— Подойдите сами! — ответил Шубин.

Бас крепко ругнулся и умолк.

Время шло в томительном напряжении. Малейший звук заставлял учащённо биться сердце, до боли в суставах сжимать ружьё. Порой казалось, что бандиты уже подползли к самым стенам, что ещё минута — и они ворвутся в дом… Но тревога оказывалась напрасной. В тайге царила настороженная тишина.

— Может быть, они ушли? — проговорил Игорь.

Пётр Матвеич хотел, видимо, что-то ответить и осёкся на полуслове. Окунев заметил, как у него задрожали губы и побледнело лицо.

— Что?.. — испуганно спросил Игорь.

Шубин молча показал пальцем вверх. Сквозь

широкие щели в потолке пробивался огонь. Красные языки пламени жадно лизали сухие доски.

ИЗ ОГНЯ В ПОЛЫМЯ

При виде пламени первой мыслью Игоря было- бежать из дома. Он инстинктивно рванулся к открытой настежь двери, но Пётр Матвеич остановил его коротким словом: