Ксюха (СИ)

— Стоят те поселения, без разорения. Кто в дебрях найдёт к ним тропинки. Живут и ещё долго будут жить староверы в незнакомых миру дебрях, вдали от людских глаз. Не так просто вычислить и изведать те потаённые места. Набравшись вольной волюшки бежавшие туда люди от православной церкви, царя, потом и большевиков, варятся в своём соку. Живут по своим законам. Суров и жесток старообрядческий хоть завет, хоть закон: “Чужому в вере нет и части с нами”. То есть, к себе в душу не пустят. Отщепенцев отсекут. Они застряли в дореволюционном времени. Ни войны у них не было, ни в космос никто не летал. — Вздохнул Валера. — Я попадал пару раз к ним. Шашки у многих до сих пор висят на стенах острые. Случай меня выносил и беда приводила, но чужаков не подпускают. Травят собаками и прогоняют. Связь с внешним миром имеют только избранные. Они выходят и к посторонним людям, остальные члены общины дороги не знают, права общения не имеют. Естественно, под страхом греха и смерти. Надумает уйти кто или сунуться к чужаку с разговором — погибнет. Именно за счёт этого и живёт в тех местах тайна. Здесь, в нашем случае, поселение спрятано за тремя реками. Пробраться можно только с проводником хорошо знающим брод. Пунктир ясно проходит через три реки. С лодками канительно. Значит, шли на лошадях или, если был груз то на телегах.

— А ты не ошибаешься? — с сомнением спросил Андрей.

— Валера тайгу знает — будь здоров. — Отрезала Потаповна.

Ивану нравился охотник. Мужик занятный и не глупый, хотя голова и забита всякой ерундой. Но это объяснимо — живут на краю света.

— И что это, как ты думаешь? — спросил он его.

— А Бог его знает. Но что тайна — это факт.

— Смотрите, железная дорога. Красный пунктир начинается именно отсюда. — Провёл пальцем по преломляющейся линии Андрей. — А вдруг груз, привезённый в вагонах, перегрузили на телеги и погнали в тайгу к посёлкам староверов. Видите кружок. Пунктир добегает до кружка. И уже в кружке стоит крест.

— Пожалуй, Андрюха прав, — влез Петрович, — карту передвижения простого отряда нет резона прятать. Получается, что-то везли, и прятали наверняка ценное. Если опять же считать крест местом закладки клада или тайны, то для чего подбегающий к метке красный пунктир.

— Люди, а давайте так: каждый покопается в нашумевших тайнах тех времён и известного нам места и выудит свою версию. — Загорелся Петька идеей. А пунктиром, я считаю, помечена тайная дорога.

Мужики перемигнулись его малолетнему азарту: “Вот забирает!”

— А что малой дело говорит, — поддержал паренька Петрович. У него самого на лбу аж выступил пот. Лицо мужика удивительным образом расслабилось, и он с улыбкой посматривал на взволнованную компанию.

— Так и сделаем. Только язык за зубами про всякий случай держите. — Предупредил Иван. Устроим себе отпуск с приключением. Одно условие я между бардаком и казармой всегда склоняюсь к казарме, поэтому вам придётся выбирать…

— Понять можно…

— Вань, о чём базар, как скажешь… — Заверила за всех Потаповна.

Все дружно задвигались и, вложив листы с картой в книгу, передали её Оксане.

— На, храни, раз судьба такую болячку тебе отвалила. — Ухмыльнулся Петрович.

— Было бы странно, если б она расщедрилась на неё кому-то другому, — пробурчала Галя.

— Не скули, она знает кого выбирать. У тебя бы она пролежала ещё сто лет, а тут враз коробочка открылась. Вот что значит попасть в нужные руки. — Обрезал её Петрович.

— Но мы ещё не знаем, что это, вдруг так, ерунда на постном масле, — отмахнулась Юлька.

— Не важно, зато приключение у нас в кармане, — в противовес ей огорошил Андрей.

— На фиг мне то приключение. Комаров кормить. Тоже придумал во что отпуск вбухать. Я на море хочу.

— Вольному воля, — отвернулся от жены тот. — Кто тебя гонит. А я еду.

Петрович, разломив кружок ананаса, хитрым прищуром посмотрел на Андрея.

— Док, а ты не легко женой бросаешься?

— Тут как раз мне переживать нечего. Её характер никто другой более трёх суток не выдержит. Так что никто больше чем на три дня не уведёт.

Компания дружно заулыбалась поглядывая на Юльку.

— Вы вообще-то в здравом уме? — распетушилась та. — Ха-ханьки им.

— Что ты предлагаешь? — заморгал узкими глазами, посматривая на Андрея Валера, не беря в расчёт возмущающуюся Юльку и возвращая разговор в деловое русло.

— Пройти этот путь. Берём отпуск, снаряжение и вперёд. Удовольствия на всю жизнь получим.

— Нет, вы точно ненормальные. — Вспылила она, уязвлённая в самое сердце невниманием какого-то там косоглазого мужлана. — А я ещё больше чокнутая, раз слушаю ваши байки. Вставай, мы уходим. — Вцепилась она в локоть Андрея. Тот невежливо отмахнулся. Она, цапнув покруче и надёжнее, опять потянула за рукав мужа, но тот даже не двинулся с места и Юлька задохнувшись в бессилии, хлопнулась на лавку. Что за дела? Это уже не в какие ворота!

Валера скептически усмехнулся. “Тайга, это им не лес средней полосы. Скиснут за пару дней”.

— Я не против, — кивнул, подумав, Иван, — но при одном условии, если с нами пойдёт Валера. В противном случае, на задоре, двигаться в путь не имеет смысла.

— Этот бред приводит меня в бешенство, — грохнула кулаком по столу Юлька. — И все сидят с умным видом. Вы что сбрендили?

— Нет, белены объелись, — хмыкнул Иван, прижимая меня к себе.

— Оно и видно, — не унималась моя подруга, но на её пыл никто не обратил внимание.

— И настоятельно прошу, закройте варежку, это может быть опасным. — Грозно осмотрел присутствующих Петрович, остановив свой сверлящий взгляд на Галине.

— А что я? — заволновалась та. — Я молчу. Что я не понимаю.

— Если б твоя голова понимала всё то, что несёт твой язык…,- начал было проповедь Петрович, но, поймав насмешливый взгляд Ивана заткнулся.

— Петрович прав. Надо быть осторожными. Мы не знаем ещё что там, а схлопотать печаль запросто сможем. К тому же желательно навести обо всём этом справки. Надо покопаться и как можно больше выяснить. Хотя бы чтоб представлять куда и зачем нас несёт.

— По тому, как вы дружно замахали крылышками понятно, что вы забыли прописную истину, я хочу вам напомнить: “За своё бей по рукам, но и к чужому своих не протягивай”. — Встал в позу учителя охотник.

— О, так это к чужому, а тут ничейное, разницу улавливаешь? — моментом влезла Юлька, как будто ни она только что возмущалась и тянула Андрея домой.

— Пусть Галина с Потаповной узнают всё, что смогут про род, владеющий этой книгой. — Подойдя к Ивану, а именно его он считал за главного, подал голос Василий.

— Это может ничего не дать. — Задумчиво протянул Андрей. — Книга запросто могла попасть к ним десятой дорогой.

— Всё может быть, — согласился Иван, — но пусть попробуют им в удовольствие, они из своей стихии не выйдут. А для нас любая мелочь важна и не лишняя.

— Только действуйте аккуратно, не умничайте и не перемудрите, — влез с предостережениями Петрович. В конце он грозно спросил, оторопевших баб. — В художественной самодеятельности участвовали?

“Нет”, — замотали те дружно головой.

— Жаль, — почесал затылок Петрович. — Пригодилось бы.

— Пошёл ты…,- огрела его по спине полотенцем, осерчав Потаповна.

Ели шашлыки, запивая вином: за чудный вечер, за победу над злом и за наше возможное путешествие. “Дай бог, чтоб оно было успешным”. — Поглядывала я на разношёрстную компанию. Хотя я явно форсировала события. Возможно, в течение недели народ остынет и успокоится.

Наверное, взрослым тоже нужны игры. Чтоб не стариться, чтоб держаться… Расходились все повязанные секретом: перемигиваясь, перешёптываясь с настроем на задание. “Надо же организовали себе на ровном месте кино. Называется посидели”, — разбирая посуду и приводя в порядок беседку удивлялась такому повороту я. Ещё не относясь к этому серьёзно. Всё происшедшее меня пока занимало как игра, но не больше. Иван помогая и толчась рядом, о чём-то сосредоточенно думал. А с последними вымытыми тарелками поспешил к компьютеру и, проигнорировав моё предложение о душе и купании, завис там. Я, пожав плечами и забрав Ванюшку, ушла укладывать уставшего от сегодняшней суеты, сына. С Ванюшкой чуть не заснула сама. Очнулась от чувства неустроенности и одиночества. Огляделась, за окном ночь, а я действительно одна, на краешке кровати сына… Прошла в библиотеку. Именно из-под той двери пробивалась полоска света. Иван сидел прикованный к монитору.