Посланники Великого Альмы (СИ)

— Судя по всему, что-то в манускрипте натолкнуло Харлана искать сокровища у водопада.

— Ты делаешь поспешные выводы, Саймон, — сказал Филд. — В записке Харлан попросту упоминает о водопаде. Итак, мы имеем водопад, но это не означает, что Харлан повел похитителей непосредственно к месту захоронения сокровищ. Последнее пока очень туманно. Он мог намеренно выбрать противоположный маршрут, чтобы таким образом увести бандитов от истинного места клада.

— Логично, шеф.

— Логично. Но место, за которым теперь следует закрепить Харлана, это, несомненно, водопад. Сколько ни думаю, никак не могу понять, почему наш ученый так подставился? Это было сделано намеренно. Это был вызов: я знаю все о сокровищах, берите меня. Кстати, мистер Мелу, он хоть приблизительно представляет положение вещей в вашей стране?.. Я говорю о ваших откровениях.

— Он, безусловно, в курсе. Поэтому я и был так обеспокоен. Даже напуган его заявлением прессе.

— Да-а. Непонятно. Но причина все же есть, и мы должны до неё докопаться. Я зря задал вам предыдущий вопрос. Если бы Харлан не знал криминального положения дел в вашей страны, он бы не упомянул в записке о нашем ведомстве. Он написал бы по-другому: меня, дескать, похитили, я там-то и там-то, сообщи в полицию. У вас нет никаких соображений?

Сильвио Мелу покачал головой.

Принесли газету и перевод статьи. Филд надел очки и погрузился в чтение. Мелу с интересом листал атлас. Через пять минут Челси передал текст перевода Освальду и отвлек внимание Мелу от карт.

— У меня возникло ещё несколько вопросов, — сказал он. — Вот один, на мой взгляд, странный момент. Вы как специалист, возможно, рассеете мои сомнения. Итак, Харлан убеждает журналистку, что смог довольно легко прочесть манускрипт почти 500-летней давности неведомого ему народа. Меня это смущает. До этого вы расшифровывали подобные письмена?

Когда вопросы были связаны непосредственно с профессией Мелу, он оживлялся. Вот и сейчас его глаза загорелись.

— Конечно, — откликнулся он. — Но вы снова совершенно правы, довольно легко нельзя прочесть ни один древний документ, если он не написан на каком-нибудь, скажем, европейском языке.

— Но, как я понимаю, европейские языки в данном случае отпадают, резюмировал Филд. Мелу на этот раз не согласился с ним.

— Это не совсем так, — мягко заметил он. — Землетрясение произошло в середине или в конце XVI века. А в те годы многие испанские экспедиции уже достигли тех мест.

— Значит, можно предположить, что рукопись испанская?

— Вполне. Но вот никак не вспомню, какой же отважный мореход смог в то время добраться до тех мест. Среди громких имен — никого.

— А этот, как его, — Филд, вспоминая, пощелкивал пальцами. — Ну, он ещё сражался с амазонками.

— Франциско де Орельяно? — помог ему Мелу. — Нет, он не заходил в притоки и рукава Амазонки. Исследовал только среднее и нижнее течение. Разве только кто-то из неизвестных. Но отсюда следует вывод: об этом парне никто ничего не знает. Стало быть, он в Испанию не вернулся.

— Если рукопись испанская, это значит, что сокровища были уже испанскими, отвоеванными, правильно? Ваш неизвестный мореход покорил обитавший там народ, но по неизвестным причинам — болезни, например, остался там навсегда. Нашел свой конец, если проще. Не исключаете такого поворота событий?

— Не исключаю.

Филд удовлетворенно потер руки.

— Вот видите, профессор, кое-чего мы уже добились. Туманные сокровища уже начали посверкивать, а манускрипт получается легко читаемым. И это серьезно. Еще несколько вопросов, чтобы увериться до конца. Вы не определили по размерам руин города или по каким-то другим признакам численность населения того народа?

— Да, мы прикидывали это, и у нас получилось что-то около 15 тысяч.

— А сколько у них могло быть золота, вы, конечно, не знаете.

— Я не берусь довольно точно определить это. Но я ещё и геолог и, опираясь на некоторые геологические факторы и признаки, не забивая вам голову специфическими терминами, все-таки допускаю, что золота в тех местах хватает.

— Следовательно?

— Это племя было очень богато. Вы хотите знать хотя бы приблизительное количество?

— Не мешало бы, мистер Мелу.

— Тогда послушайте немного истории и сделайте соответствующие выводы, — профессор оседлал любимого конька. — Вы слышали, конечно, выражение «ночь тристе»?

Филд удивленно поднял брови.

— «Ночь тристе»?.. Не могу вспомнить.

Мелу улыбнулся и покачал головой. Теперь он уже не обращался к галстуку Филда, а смотрел тому в глаза.

— Значит, — сделал он вывод, — эта дисциплина хромала у вас в школе. А о сокровищах Монтесумы слышали?

— Вот это — что-то знакомое. Слышал несколько раз.

— Тогда вы легко вспомните, как только я начну. А начну я с Эрнандо Кортеса, покорившего Мексику. — Мелу сцепил пальцы и начал рассказ: Суеверие погубило ацтекский народ, богом которого был Кецалькоатль. О нем было сложено множество легенд. Изображали его, в частности, в виде бородатого великана — сами ацтеки были безусыми. Они видели воплощение своего бога в бородатых пришельцах. Кортес, узнавший о легенде, уверил индейцев в неземном происхождении и якобы бессмертии испанцев. К тому же ацтеки с ужасом взирали на лошадей, которых до этого не видели ни разу. Один конь мог обратить в бегство целый полк ацтекских воинов. Кортес, призвав в союзники бога ацтеков и ржание лошадей, легко поставил империю Монтесумы на колени.

Мелу немного передохнул и продолжил:

— Далее следует сказать о чинампас — знаменитых плавучих садах ацтекской столицы. Это были легкие плоты, на которые наносили слой плодородной почвы. На них сажали фруктовые деревья и выращивали овощи. И вот представьте себе озера и каналы столицы, как бы замаскированные плавучими садами. Теперь — забытый вами термин «ночь тристе». Одной из темных ночей около тысячи испанских солдат и четыре тысячи индейцев-носильщиков, нагруженных сокровищами Монтесумы, нашли свой конец в озерах ацтекской столицы. Плоты не выдержали веса золота и погребли под собой и его, и испанцев, и союзников-индейцев. Вот и прикиньте, сколько золота могут унести пять тысяч сильных мужчин.

— Впечатляет, — отозвался Филд.

А Мелу продолжил:

— Племя, которое интересует нас, по численности раз в десять меньше населения ацтекской столицы. Это вам мой приблизительный ответ.

— Да, это серьезно, — ещё раз повторил хозяин кабинета. — Предположим, что некий испанский отряд завоевал тот город, где вы ведете раскопки, но не сумел вернуться на родину и спрятал сокровища, оставив как бы предсмертную записку — где, что и как.

Теперь настала очередь Мелу удивиться стройному выводу Филда.

— Идея недурна. Но мы пока не обнаружили останков ни индейцев, ни европейцев. Город пуст, мертв. А так вы хорошо подвели черту, — Мелу похвалил-таки Филда. Тот, довольный, принял комплимент.

— Спасибо, профессор, работа такая. Теперь — хоть в школе преподавай. А сейчас последний, наверное, вопрос — и закончим. Харлан рассказывает, что экспедицию что-то подтолкнуло на то, чтобы приостановить часть работ возле Сантарена и отправиться выше по Топажосу. Он упоминает о каких-то находках.

— Находок таких не было, тут Ричард допустил неточность. Просто мы собирали легенды и притчи. Из некоторых явно улавливался смысл, что один из притоков Топажоса, недалеко от водопада, ведет в страну духов, или великих людей. Я трактую это не как великие, а как большие, в смысле высокие, отличающиеся от других индейцев ростом. Также были упоминания и об амазонках. Нам стало интересно, и нам повезло. Повезло в том смысле, что первая, выбранная наугад притока привела нас к городу.

— Значит, вещественных доказательств у вас не было?

— Не было.

— Ну что ж, мистер Мелу, давайте на этом закончим. Предстоит долгий анализ и долгая работа.

Лицо профессора вытянулось.

— Долгая, вы сказали? А как же Ричард?

Филд поспешил успокоить его.