На Рио-де-Ла-Плате

— Он солгал!

— Так! Вы были или не были в Сан-Хосе у сеньора Риксио? Вы сидели с обоими сеньорами в саду?

— Этого я не могу отрицать.

— И вы говорили о политике и о Латорре?

— Разумеется.

— Вы знаете, что вы очень похожи на этого офицера?

— Мне говорили об этом.

— Итак, доказано, что сеньор Матео сказал правду.

— Вовсе нет. Мы говорили о Латорре совершенно другое.

— Вы не сможете это доказать.

— Наоборот, легко докажу! Вам, может быть, известно, что сын сеньора Риксио офицер?

— Да, я знаю его. Он — сторонник «Колорадо».

— А вы? Вы кто будете?

— Опомнитесь, вопросы здесь задаю я.

— Хорошо! Наведите справки у капитана Риксио! Тогда вы поймете, что ваш свидетель плетет небылицы.

— Пусть Матео продолжит!

Тот заявил:

— Они не удовлетворились одними лишь разговорами. План был принят и тщательно обсужден. Немец получил рекомендательное письмо и денежный чек. Он должен был отдать их в Сальто [90]. Чтобы все получилось наверняка, изготовили дубликат, который обязан был носить при себе его дружок Монтесо.

— Вы согласны с этим, сеньор? — спросил меня майор.

— Нет. Это ложь.

— К вашему несчастью, мы в состоянии доказать, что это правда. Матео видел, где вы спрятали бумаги.

— Странно, что я сам ничего об этом не знаю!

— Мы напомним вам. Матео наблюдал и за Монтесо; ему удалось подсмотреть, куда тот положил дубликат.

— Я спрятал бумаги? — крикнул йербатеро.

— Да, — ответил Матео. — Они у него в куртке.

— Парень, ты спятил!

— Не оскорбляйте меня! Мне что, указать вам, где они?

— Бога ради! Самому интересно.

— Пусть господа офицеры подойдут к арестованному!

Все пятеро поднялись и направились к Монтесо. Матео достал свой нож и, наклонившись над вывернутой наизнанку курткой йербатеро, вспорол шов у ее нижнего края. Выпали две бумажки. Матео поднял их и передал майору.

— Вот доказательство, — сказал он. — Теперь у них не хватит наглости отпираться.

Монтесо громко вскрикнул от ярости.

— Это фокус! — заорал он. — Бумаги были у него в руке, когда он вспарывал шов.

— Замолчите! Не отпирайтесь, не отягчайте своего положения! А у немца, сеньор Матео, подобные бумаги тоже при себе?

— Да, — ответил он.

— Вы признаете это? — спросил меня офицер.

— Да, — тотчас ответил я.

Мне было действительно весело увидеть ту гримасу, что состроил Матео, услышав мой ответ. Он был совершенно уверен, что я стану все отрицать, потому что о бумагах ничего не могу знать.

— Прекрасно! — промолвил майор. — Я рад, что вы ведете себя как настоящий кабальеро и открыто признаетесь в содеянном. Где же спрятаны бумаги?

— Я не знаю. Не я же прятал бумаги, а Матео зашил мне их в одежду. Стало быть, он знает, где их искать. Он должен их вам…

— Сеньор, не паясничайте!

— Я вовсе не паясничаю. У Матео были свои причины нам досаждать. Для этого он присоединился к нам в Монтевидео; но я понял, в чем дело, и прогнал его прочь. Это распалило его ненависть. Он тайком последовал за нами. Я воспользовался гостеприимством дома Риксио. Матео этот дом был хорошо известен, ведь он жил там, пока его не выгнали оттуда с позором из-за того, что он обокрал хозяев. Он пробрался в сад, где подслушал нашу беседу. Я вел себя очень лояльно по отношению к вашему правительству. Но Матео решил доказать обратное и сфабриковал соответствующие доказательства. Пока я находился на тертулье, он проник в мою комнату и спрятался под кроватью. Когда я спал, он выбрался оттуда, чтобы подложить мне в одежду бумаги, которые он, скорее всего, сам и написал.

— Сеньор, да вы целый роман сочинили! — сказал майор.

— Я ничего не выдумывал. Все случилось именно так. Ночью я проснулся и увидел фигуру Матео. Но я не успел схватить его. Рано утром на полу я заметил красную нитку. Поскольку швы моей охотничьей куртки украшены на индейский манер красными стежками, то я предполагаю, что бумаги спрятаны там. Ведь Матео видел, что шов красного цвета, и потому раздобыл в Сан-Хосе красные нитки. Следующей ночью я застал его, когда он пытался сделать что-то с сеньором Монтесо. Я уверен, что он зашил ему в куртку бумаги. Ведь для этого достаточно было распороть шов, а затем снова его зашить.

— Ложь, сплошная ложь! — рассмеялся Матео. — Кто поверит в это, станет посмешищем.

— Не беспокойтесь! — ответил ему майор. — Я, конечно, не верю. Вы заметили, куда немецкий сеньор спрятал эти бумаги?

— Очень хорошо заметил. Я же видел, как старый Риксио распарывал шов. Дольше оставаться в саду я не мог. Но я готов поклясться, что бумаги были спрятаны именно в одежде.

— Покажите нам где!

— Вот здесь!

С этими словами парень указал на заднюю кайму моей охотничьей куртки. Я схватился за нее и теперь, конечно, почувствовал, что там внутри что-то лежало. Я снял куртку и осмотрел это место. Подкладка была из нежнейшей шкуры олененка, мягкой и тонкой, словно ситец. Я попросил у майора нож и разрезал шов. Там, как и в куртке Монтесо, находились две бумаги.

Я бы с интересом прочитал их, но майор был проворнее меня и мгновенно вырвал из моих рук и бумаги, и нож.

Между тем офицеры вернулись на свои места и принялись читать бумаги, передавая их друг другу и тихо обсуждая. Майор снова обратился ко мне:

— Мы полностью убедились в вашей вине. Надеюсь, вы не намерены ее отрицать?

— Отрицать можно то, что действительно сделал. Поскольку я ничего не делал, я не могу ничего и отрицать. Но я оспариваю, что имел хотя бы приблизительное представление о содержании этих бумаг. Их подсунул нам не кто иной, как сам Матео.

— Сеньор, не обижайтесь, но если вы оба думаете, что мы вам поверим, то вы невесть что воображаете. Я, видимо, ошибся, когда принял вас за благородного человека.

— Благодарю! Но я не намерен подтверждать свое благородство ценой согласия на казнь. Почему я не могу ознакомиться с содержанием бумаг?

— Нет, так дело не пойдет. Речь идет о государственной тайне. Значит, вы не признаетесь, что знали о ней?

— Нет.

— Но ведь бумаги были найдены у вас!

— Разумеется, с этим мне придется согласиться.

— Нам этого достаточно. Вы хотите сказать что-то еще в свою защиту?

— Нет. Я мог бы сказать многое, но знаю, что любые мои слова будут сказаны впустую.

— Что ж, тогда мы после небольшого совещания огласим приговор для вас.

Пока они тихо переговаривались друг с другом, Монтесо, все еще лежавший на земле, шепнул мне:

— Я не понимаю, что с вами случилось. Вы ведете себя как настоящий трус! Нас расстреляют.

— Меня одного, но не вас, ведь метили они не в вас.

— Сомневаюсь.

— Я убежден в этом. Жизни вас, безусловно, не лишат, но и подобру-поздорову тоже не отпустят.

— О, если бы я внял вашему предостережению!

— Не казните себя! Так было суждено. Жаль, что вы связаны. Может быть, вы сможете освободиться. Попробую дать вам шанс для этого.

— Какой?

— Я попытаюсь убежать. Все кинутся преследовать меня, а в это время вы сможете ускользнуть.

— Это невозможно! О побеге вообще нечего думать. Вы не сумеете добраться даже до лошади! Ее увели отсюда. А если вы окажетесь в седле, то первый же, кто швырнет болас, свалит наземь и лошадь, и вас.

— Я уйду пешком.

— Вас схватят через две секунды.

— Посмотрим! Прежде всего, не отчаивайтесь. Я совершенно уверен, что убегу отсюда. Я сразу же поскачу назад, на эстансию Дель-Йербатеро…

— В полях вы в достатке найдете лошадей. Кроме того, сегодня после полудня прибудет мой брат.

— Вместе с ним я отправлюсь в погоню. Мы непременно освободим вас. Ведите себя как ни в чем не бывало! Я докажу вам, что я не трус. Я гораздо больше боюсь трех или четырех индейцев, чем полсотни этих всадников. Я непременно ускользну от них, а прежде преподам этому любезному сеньору Матео один маленький, но незабываемый урок.