Смертоносный груз «Гильдеборг»

Мне было ясно, что Моор лжет, и капитану это было тоже ясно. С крепко сжатыми губами он расхаживал туда-сюда.

— В любом случае я вас оштрафую на тысячу долларов, сержант, — сказал он наконец твердо. — Вы были не в бою и не имели права без моего приказа решать вопрос о жизни пленного. Тот человек мог быть для нас чрезвычайно полезным.

Моор раздраженно оскалил зубы, капитан повернулся к нему спиной, а Беневенто поднял ствол автомата.

— Отойди, парень, — сказал он по-английски в той манере, в какой в Америке окрикивают цветных.

Мои опасения начали проходить. Очевидно, негр многого не сказал, скорее всего он ничего не знал. Но почему его повесили, чего этим хотел сержант добиться? Лучше я сам посмотрю на следы. Я обошел дом и вышел через задние ворота на плантацию. Лове, другой цветной американец из экипажа Моора, сидел на земле у дороги и курил сигару.

— Идете посмотреть на следы, сержант? — улыбнулся он мне. Я кивнул. Он встал, и начал мне показывать едва заметные отпечатки шин в пыли. Они были нечеткими и становились отчетливее только в наносах красной пыли на побуревшей от солнца, разъезженной земле.

— Почему вы повесили того парня? — спросил я.

— Он обозвал Моора, — пожал плечами Лове. — Сказал, что он не порядочный негр, а только цветная баба. Наговорил ему кучу слов, а сержанта распалило.

Я прикурил от сигары Лове сигарету и минуту шел по неясным следам. Это были, без сомнения, шины вездехода Шиппера, но именно здесь на прошлой неделе я проезжал на нем, когда его ремонтировал. Нужно ли сообщать об этом шефу? Лучше нет. Если Моор все выдумал или сам сделал такой вывод, почему я должен был обращать внимание на возможность обмана? Я медленно побрел обратно. Что тут разыгралось, было неясно. Если бы они не повесили того человека, может быть, я поверил бы этому.

Сирена командирского транспортера коротко взвыла. Посадка! Все помчались к машинам. Вертолет с шефом уже взлетел. Беневенто нетерпеливо барабанил кулаком по кузову.

— Где шляетесь? Вот оставлю здесь! — Я прыгнул в кузов, поручик за мной. — Авиационная разведка обнаружила группу вооруженных людей на другой стороне границы, — сказал он. задыхаясь,

Идем на дело!

Моторы — на полные обороты, облака пыли.

Вероятно, все это правда — похитили их и отступили на мозамбикскую территорию. От границы нас отделяло едва полчаса езды. Беневенто разложил карту и без устали переговаривался с капитаном в вертолете. Потом он махнул рукой, машина изменила направление и свернула с дороги.

Оба «Алоетте» уже открыли пальбу. Издалека слышался слабый стук авиационных пулеметов. Мы безжалостно мчались поперек плантаций. Предлог для карательной экспедиции, пришло мне в голову. Сержант Моор создал повод для вторжения на мозамбикскую территорию. Но почему? Зачем ему это?

Я чувствовал, как у меня дрожат руки. Тенсер вставлял ленту в пулемет. Я перестал замечать время. Только лес табачных стволов расступался перед нами и рушился. Никому до этого не было дела. А потом нас поглотила саванна с кучками кустов и деревьев.

— Деревня!

— Вперед, парни, вперед! — заорал Беневенто. — Все сожгите, не щадите никого!

Один за другим мы начали вываливаться из кузова. Транспортер — в паре метров впереди нас. Несколько круглых хижин. Это была самая беднейшая деревня, какую я когда-либо видел. Я стрелял веером короткими частыми очередями. Не целясь, так, как нас этому учили. Потом меня опалил жар огня. Соломенные крыши уже горели. Кучки голых черных людей бежали в саванну.

Ради бога, нет! Я не должен этого делать, не должен! Я спотыкался о глиняные сосуды и камни очагов. Хижины за мной рушились. Я бежал как в лихорадке. Это не была деревня сельскохозяйственных рабочих, здесь обитало примитивное племя. Какой это имеет смысл, кого наказали, что от этого и кто получит?

Вспыхнула сухая трава, машины остановились, полоса огня прорезала саванну. Степной пожар!

— Да хватит, хватит уже! — кричал я. Но я кричал по-чешски, никто меня не понимал. Вердинг трахнул меня по спине так, что я согнулся.

— Готово! — закатывался он от смеха.

— По машинам! — приказал поручик жестяным голосом через мегафон. — Едем дальше!

Как загнанный, я упал на дно кузова. Моторы взревели.

— Ликвидируем их в один прием! — выкрикнул поручик и с картой в руке определил направление. Я тяжело поднялся. Вертолеты летели низко над землей и палили изо всех стволов. Солнце дрожало, окутанное дымом. Я вытер себе опаленное лицо, оно было отвердевшим и чужим. Я свинья, такая же свинья, как и все остальные. Я должен отсюда выбраться, выбраться любой ценой. Перейду на другую сторону и сдамся в плен. Но я знал, что этого не сделаю: здесь я не в Европе, здесь меня ждет пуля. В этой форме — наверняка!

Я увидел высохшее русло с лужами вонючей воды, а на другой стороне… Я закрыл глаза.

— Давай, давай, парни, вперед! Удар кулака сбросил меня с машины. Беневенто спрыгнул за мной. Я несколько раз кувыркнулся и кинулся вперед.

— Хочу пленного, приведите пленного! — орал поручик.

Бок о бок мы продирались вперед. Взметнулись первые языки пламени.

Я уже знаю, как горит деревня, как воняет старое болото и тлеющая солома что такое смерть и как умирают. Видел черных голых беглецов. Несущихся по горящей саванне, и тела под колесами машин. А солнце! Я где-то потерял шляпу, волосы у меня поднялись дыбом от жары или, может быть, от ужаса? Мне это все равно, мне на это наплевать!

Я полз на животе по пепелищу. Я не был способен встать и бежать. Перед нами грохотали автоматы и легкие пулеметы. Это был небольшой отряд, который обнаружила авиационная разведка. Мы настигли его. Транспортеры на мгновение как бы удивленно заколебались, но только на секунду, а затем ринулись вперед.

— Давай, парни, давай!

Мы поднялись. Нас поглотила высокая трава, поглотила тоска одиночества. Я палил в пустоту. Залезть бы в стальной омут, свернуться в брюхе «Гильдеборг». Погрузиться на самое дно, в вечную темноту.

Пальба затихла. Транспортеры еще крутились туда-сюда. Десять трупов в форме мозамбикской армии. Это были не похитители, а пограничный патруль. Поручик Беневенто громко извергал проклятия и нетерпеливо вызывал вертолеты, но их уже не было видно. Продолжительность полета определяет запас горючего.

— Погрузите мертвых, здесь мы их не можем оставить! — приказал он наконец.

Мы побросали тела, оружие и снаряжение в кузов грузовика и отправились обратно. Было уже послеобеденное время. В бою представление о времени сжимается, как кожа раздавленной змеи.

Несколько ночей после карательной экспедиции я не мог спать. Я постоянно чувствовал дым пепелища и слышал выкрики. С ужасом я ожидал, когда над лагерем опять зазвучит сирена. Но ничего не происходило. Жизнь возвращалась в нормальную колею. Собственно говоря, она с нее вообще не сворачивала. Регулярные патрульные поездки и ремонт машинного парка. Это только мне казалось, что произошло что-то чрезвычайное.

Тела солдат мы закопали примерно в двадцати километрах от пограничной зоны на нашей территории. В Мозамбике об исчезновении воинского патруля могли думать что угодно. Доказательств не было: хотя сожженные деревни и жертвы в них не удалось устранить, но капитан над этим не ломал голову. Одно дело — мертвый голый негр и другое дело — мертвый негр в форме. Нападение на военный патруль было бы серьезным инцидентом с массой расследований и вопросов. В Солсбери ни в чем подобном не были заинтересованы, и капитан это знал. Внутренних проблем было более чем достаточно.

И все-таки, когда две недели спустя в центре базы совершил посадку армейский вертолет «ВАСП» с районным комиссаром и двумя его сотрудниками в штатском, нам стало ясно, что дело не прошло гладко. Поручик Беневенто мгновенно созвал младший командный состав, принимавший участие в акции, и кратко приказал:

— Держите язык за зубами, ребята. Никогда мы с военным отрядом не встречались и границу не переходили! Похищение Шипперов и нападение на деревни — провокационная акция Патриотического фронта, стремящегося ухудшить взаимоотношения между Родезией и Мозамбиком. Разойдись!