Поединок. Выпуск 17

— Да, пожалуйста. Если вас не затруднит.

Женщина ушла, и Певцов достал сигареты, протянул пачку Баскакову.

— Вот что значит цирковое училище! Но ведь ты не в чародеи готовился, как я помню… Откуда?

— От верблюда… Боря и Валя! Милые крошки. Хотел бы я с ними познакомиться. Очень! Фу, что за гадость ты куришь… «Пегас».

— Вернемся в город, раздобуду тебе блок «Мальборо», погонами клянусь! Пусть мой бюджет от этого получит пробоину… Думаешь, горячо, да?

— Посмотрим…

Гриднева возвратилась, неся в пухлой красной руке белый кусочек картона.

— Вот, на столе лежала… Я все, как было, оставила и так хранить стану. Словно он еще живой, а уж нету его. — Слезы опять потекли по ее лицу.

— Афанасьев Борис Владимирович, журналист, — прочитал Баскаков. — И ни телефона, ни адреса. Скромненько эдак, простенько… Ничего, Боря, даст Бог, перевидимся еще!

Часть обратной дороги молчали, вернее, упорно молчал Баскаков, а Певцов все косился на него, не мешая размышлять. Но при подъезде к Волоколамскому шоссе не выдержал:

— О чем мечтаешь, отец-командир? Поделись, если есть чем.

— На душе гадко… Завез ее домой, оставил и уехал. Ты бы видел эту квартирку!

— Домишко старый, верно…

— Домишко! Не в этом дело… Плохо, когда своего угла нет. Ну куда я мог? К маменьке? Так сам там на птичьих правах… Хоть комнату снимай.

— А может, оно и к лучшему? — осторожно предположил Певцов. — Встретились и разошлись, бывает…

— Оно бывает, — тяжко посмотрел на него Баскаков, — что осел по небу летает… Дай трубку, деятель. Набери к нам… Гвасалия? Нодар, мне срочно нужен Афанасьев Борис Владимирович, журналист… Где работает, в какой редакции, если свободный художник, то адрес и вообще все данные. Прокрути сверхсрочно и сразу свяжись со мной… Да, все правильно. Жду!

— Ты думаешь… — начал Певцов.

— Думаю. Визитка исполнена тушью, от руки. Энтэо подтвердит, уверен. Мог он и с потолка имя-фамилию взять, а мог и знакомца журналиста иметь. Проверим, нас не убудет.

— А сейчас что?

— А сейчас у нас коллекционеры и ювелиры. В скупках оповещены, но ведь и надомники есть… Ты Сафина помнишь?

— Это по делу «Японца»? Помню.

— Он мне должен. А я незлопамятен, но незабывчив. Гриша, мы в центр едем, в район Пятницкой.

— Вас понял, — пошевеливая баранку, отозвался шофер. — Бу сде.

Поднимаясь по лестнице, Певцов провел пальцем по исчирканной стене.

— Ты не знаешь, откуда у нас такая тяга к похабщине?

— От необычайно высокой культуры души и тела, — пояснил Баскаков. — Вот его бункер. — Ну-ка, кто в тереме живет?

Звонить пришлось трижды.

— Кто там? — наконец спросили из-за двери.

— Я не знаю ваш нынешний пароль, но моя фамилия Баскаков.

— Кто-кто?

— Не тяните время, обдумывая, Руфат Талгатович, меня вы не забыли.

Человек в тюбетейке открыл дверь, однако не спешил освободить проход.

— Я не люблю, когда ко мне приходят вдвоем. И, согласно правам, могу вообще не впустить.

— Можете. Но не стоит. У меня очень мало времени, мой друг подождет внизу, а вы проведите, куда пожелаете, я не задержу.

Руфат Талгатович пожевал губами и отступил в глубь квартиры.

— Проходите… Один.

Они вошли в полутемную кухню, и хозяин прислонился спиной к высокому подоконнику, стекло в окне наличествовало лишь в верхнем переплете, остальные были забиты фанерой.

— Что вам надо?

— Почти ничего. — Баскаков вынул блокнот, вырвал листок и положил на стол. — Здесь список кое-каких вещиц, которые я ищу. Если дадите искреннюю справку, не предлагал ли кто нечто подобное, я дам честное слово, что забуду две ваши ошибки по недавнему делу и забуду ваш адрес. Но если пойму, что темните… Словом, я считаю обмен взаимовыгодным.

Сафин молчал, и молчал долго.

Баскаков повернулся и пошел из кухни.

— Подождите… Заберите вашу бумажку, — не отходя от окна, сказал Сафин.

Баскаков вернулся, сунул листок в карман.

— Вчера один юноша случайно встретил меня на улице и кое-что предложил. Вы знаете — я ничего ни у кого не беру… И у него не взял. И даже не видел. Но он обрисовал два кольца, браслет и, по-моему, зубное золото. Одно кольцо с красным камнем.

— Кто такой? Фамилия? Имя? Кликуха?

Сафин тихо хихикнул:

— Я мальчиков никогда не любил… Пупсиков-бубусиков модных. Даже имени не спрашивал… Я девочек люблю. Иди, начальник… И помни, ты обещал! А я все сказал.

— Все?

Сафин молчал.

Баскаков понял, что это действительно все, и пошел прочь из темной квартиры.

Нодар Гвасалия стремительно шел по длинному, устланному ковровой дорожкой коридору издательства и читал таблички у дверей. Заглянув в нужную комнату, увидел мужчину и женщину за противоположными столами и еще один стол, пустой.

— Будьте любезны, мне нужен Борис Владимирович.

Мужчина не отреагировал, а женщина подняла лицо в квадратных очках.

— Он у ответственного. Во всяком случае, сказал, будто идет туда.

— Благодарю вас.

На входе в приемную ответственного секретаря Гвасалия столкнулся с коренастым мужчиной и отступил.

— Прошу вас.

— Да проходите!

— Нет, прошу.

Мужчина вышел, а Гвасалия спросил ему в спину:

— Борис Владимирович?

Тот обернулся.

— Да… А вы кто?

— Отойдем на минуточку, — Гвасалия огляделся, увидел холл с креслами и показал рукой: — Вот сюда.

— Ну, отошли, — Афанасьев отошел и сел. — Теперь сели. И — что?

— Моя фамилия Гвасалия. Я из Управления внутренних дел. Показать документ?

— Допустим… А при чем здесь я?

— Хочу выяснить, нет ли среди ваших знакомых молодого человека следующей наружности: высокий, худой, несколько сутулый…

Афанасьев тихо засмеялся:

— Наша милиция не перестает радовать… С какой стати я за здорово живешь стану рассказывать о своих знакомых? Это раз… А два заключается в том, что, окажись у меня таковой, вы начнете о нем расспрашивать… А я ни о ком никаких справок не даю. Ясненько?

— Предельно. — Гвасалия встал, глядя сверху вниз сказал: — Теперь для абсолютного понимания ситуации: произошло, можно сказать, убийство, и у покойного в доме обнаружена ваша визитная карточка. Вы это обдумайте, потому что вас обязательно вызовут.

— Постойте, — приподнялся и снова сел Афанасьев. — Какая карточка? У меня никогда не было карточек… Я могу посмотреть?

— Я сказал: вас вызовут и предъявят. Просто времени мало, и я рассчитывал на содействие. Сожалею, что ошибся.

— Да погодите же! Сядьте… — Афанасьев облизал губы. — Ну… Однажды меня попросили достать кассеты для видео. Кто и что несущественно… Как я с ним познакомился — тоже. Мне их продал некий Гена, и он похож на ваше описание. Это все.

— Нет, не все. Думаю, вы знаете фамилию или где его найти, должны знать, — Гвасалия дотронулся до руки Афанасьева. — Лучше сказать, Борис Владимирович, уверяю вас.

— Только не вздумайте мне угрожать! — отдернулся и вскипел Афанасьев. — Не те времена, дорогуша, совсем не те… И покажите-ка документ.

Гвасалия сунул руку в верхний карман пиджака.

— Прошу.

Афанасьев раскрыл удостоверение.

— Да, похожи… Ну и что? Возьмите… Мы виделись два раза, и он звонил сам. Где-то был его телефон, но я выбросил… Больше года прошло!

— Как вы познакомились? Борис Владимирович, право, неразумно хоть что-то скрывать. Я надеюсь, что вы ни при чем и всего лишь стесняетесь или просто нас не любите. И то и другое можно понять. Но мой непосредственный начальник очень торопится, а когда он захочет встретиться с вами… В общем, он — не подарок. Проще сказать мне.

Афанасьев опять попробовал вскипеть, но голос его дрожал.

— Да идите вы, знаю я вас! Ну девушка, девушка одна познакомила, Космынина Зина, раза три перевиделись, и все… Поймите, если вы мужчина!

— Я грузин, значит, безусловно, мужчина, — очень серьезно ответил Гвасалия. — Дайте ее телефон, и я не стану вас больше задерживать.