Нострадамус в мелочах (СИ)

- Даже не знаю, - промямлил я, растеряв свою уверенность.

- Не тушуйся, - подбодрила меня тетка.

- Валериан, - наконец, признался я. Не Валерий, Валерка, как называли меня родные и друзья, а по форме - Валериан, как написано в свидетельстве о рождении. Так родители пожелали меня назвать. Но очень редко ко мне так обращаются. Только перед тем, как должна грянуть буря. И я об этом знаю - сейчас грянет. Тем более, есть за что.

- Значит, будет у меня внук Валериан. Будь здоров, мальчик Валериан. Храни тебя Бог...

Я пошел своей дорогой, тетка - своей. Теперь она заняла "положенную полосу", - пришла в себя. Чему я был несказанно рад. Оставалось надеяться, что мои слова не будут пустыми...

Мне захотелось убедиться, что у меня открылся "третий глаз", что я, после тяжелой болезни и посещения старухи, говорившей загадками, стал прорицателем.

Теперь я не мечтал, я выискивал жертву.

Мое внимание привлек пожилой мужчина. Наверное, ему было лет пятьдесят. Но мне-то - одиннадцать: потому и пожилой!

Дядька размахивал портфелем и пялился на улыбающихся женщин.

- Дядя, - твердо произнес я, миновав его: увы, запоздал с обращением.

Дядька резко развернулся и охнул, при этом схватился за поясницу.

- Чего тебе, мальчик? - страдальческим голосом спросил он.

- Уже ничего. Хотел вас предупредить, чтобы берегли спину. Могут возникнуть проблемы.

Дядька со словами "он еще и издевается" огрел меня по спине своим увесистым портфелем. И поделом - держи свои предсказания при себе.

Я не обиделся.

- 1 : 1, - сообщил я страдальцу с искренней улыбкой и поспешил улизнуть, чтобы счет не изменился в его пользу.

Действительно, я был счастлив, несмотря на ощутимый удар по спине: значит, в случае с дочкой растерянной тетки я тоже окажусь прав...

И в этом я убедился спустя два месяца.

Ровно через два месяца, первого июня, я встретил мою знакомую тетку. Она катила перед собой коляску с внуком, которого назвали в мою честь Валерианом, меня в этом уверяли. Рядом семенила крохотная девчушка.

Тетка прошла мимо, не узнала меня. И не надо. Свое дело я сделал - предсказал ближайшее будущее и успокоил мать роженицы. Мне лавры не нужны...

Неожиданная встреча случилась позже. А до начала летних каникул долго тянулась четвертая четверть, во время которой я стал звездой школы.

Пришлось размениваться по мелочам.

Я угадывал оценки одноклассников, за что мне ни раз хотели набить морду - можно подумать, в плохих оценках была моя вина. Морду не били - у меня нашлось много защитников.

Я легко находил ответы на вопросы: будет ли контрольная по математике, спросит ли литераторша стихотворение, а то "я плохо выучил" и так далее, по мелочи. Были и личные вопросы интимного характера: ответит ли мне взаимностью Клава Петрова или не надо тратить на нее время, а сразу переходить к Тане Белкиной, которая давно строит глазки.

Ответы не всегда приходились по вкусу, но никто не дискутировал.

Я очень изменился. Стал посматривать на учеников нашей школы свысока, включая старшеклассников, которые тоже обращались ко мне за советом.

Вполне вероятно, со стороны походил на старого мальчика - успевшего за короткий срок много повидать и устать от жизни.

Я заскучал. Ничего сверхвыдающегося не происходило...

Не знаю, о чем думает достаточно взрослый человек, который двадцать пять лет ходит на одну и ту же работу и занимается одним и тем же делом, лично мне кажется, что ежедневные однообразные занятия укорачивают жизнь. Никогда не поверю, что человек счастлив. Если нет разнообразия, то нет и счастья. Можно разбавить однообразие отпуском, можно разбавить культмассовыми мероприятиями на протяжении трудового года, но всё это - и отпуск и мероприятия - быстро затмит наевшая оскомину работа. Уволиться и попытать счастья в другом месте? А он ничего другого делать не умеет. И учиться уже поздно. Или лень.

- Учиться никогда не поздно, - скажет любой, неленивый.

Согласен. Не уверен, соглашусь ли с этим лет через сорок, когда мне будет за пятьдесят... Глубокий старик, о-хо-хох...

К чему я завел эту детскую философию? А к тому, что я не чувствовал себя счастливым. Хотя и был известной фигурой в школе. Нет, масштабы меня не давили. Хотелось чего-нибудь более значимого, чем глупые ответы на мелкобуржуазные вопросы...

Однажды я привычно двигался в сторону своего дома. Иду я по улице, без интереса смотрю на мир - отчаялся искать себе жертву, и вдруг... обалдел от увиденного. И разве не обалдеешь от такого.

Ветреная выдалась в тот год весна. Это для заметки.

Мне навстречу идет мужчина. При костюме, при галстуке. Все при нем, в общем. Представительный такой. Опять же модный портфель под "крокодила", только цвет невзрачный - серо-буро-малиновый. Идет себе идет, в ус не дует, внимания не привлекает. Ветер заигрывает с его чубом, подбрасывает галстук и бросает в лицо. Вызов своего рода.

Но мужчину так просто не проймешь. Тогда ветер усиливается и срывает с него скальп. От меня до мужика метра два, не больше. Я охнул и едва не сел на пятую точку. И что вы думаете произошло с пострадавшим? Рухнул наземь без признаков жизни? Не тут-то было. Подхватил свой оторванный скальп и прихлопнул к голове.

- Дядя, - начал было я, но дядя приложил указательный палец к губам и как ни в чем ни бывало пошел своей дорогой, но шаг прибавил.

Я проводил его ошарашенно-глупейшим взглядом и прошептал:

- Ничего не понимаю.

- А тут и понимать нечего, - вклинилась в мой миниатюрный монолог бойкая девица, шедшая под ручку с бабулей.

- Всё молодится и молодится, - вставила свое слово бабуля, по всей видимости имея в виду мужчину.

- Нашлепка из волос у него на голове, нашлепка! - повысила голос девушка. - Сосед это наш, - пояснила она, тут же понизив голос, вышло доверительно, как будто открывала мне тайну века. - Лысый он, понимаешь. И считает, что лысина его старит.

- Все за девками молодыми волочится, - прошамкала бабуся.

- А ты испугался? - заботливо поинтересовалась девушка.

- Я? Н...нет, - неуверенно пробормотал я, медленно приходя в себя. И с чего я решил, что у мужика ветер сорвал скальп.

- Людка, надо парнишке воды дать, - приказала бабуся девушке, как оказалось, Людке. - Ишь, белый, как стена.

Людка достала из сумки бутылку с водой и протянула мне со словами:

- Попей, полегчает.

Я приложился к бутылке. Незаметно осушил всю воду. Мне полегчало. Облизал губы и осмысленно посмотрел на девушку.

- Вам не надо выходить за него замуж, - вырвалось у меня. Естественно, молодящийся джентльмен не входил в круг моего интереса, говорил о совершенно другом мужчине.

Людка застыла с открытым ртом, а ее сообразительная бабуся меня поддержала:

- А я тебе что толкую! - И стукнула ее, любя, по лбу худым кулачком. - Не пара он тебе, не пара!

- Он меня любит, - привела весомый довод Людмила, не отводя от меня хмурого взгляда.

- А вы? - обнаглел я.

- Я... его... полюблю позже. Придет любовь... Обязательно... Я так думаю...

- Если до той поры он вас... - Я не договорил. Перед глазами запрыгали красные пузыри, очень похожие на обычные мыльные. Кровавые мыльные пузыри.

- Ты хочешь сказать...? - Людка тоже не договорила. Мы, два чужих человека, даже не успевших толком познакомиться, друг друга понимали с полуслова.

- Он представит... всё, как самоубийство... В ванне... Ваш избранник болезненно ревнив, - сумбурно выразился я.

Девушка ловила каждое мое слово. Надо признать, держалась молодцом.

Я удивлялся на себя: откуда у меня брались такие "взрослые" слова? Как будто говорил не я, а кто-то внутри меня, более мудрый... Подсказчик.

- Да, он очень ревнив, - кивнула Людка. С виду осталась безразличной, неизвестно, что происходило у нее внутри. Однако, девица с завидной выдержкой. За карточным столом ей цены бы не было.