Сердце Волка

— Это и есть наши острова, острова Тюленя, — сообщил Бейл, подплывая ближе к челноку Детлана, и в голосе его явно звучала гордость.

— Сколько же здесь островов? — удивился Торак. Он пока что смог разглядеть только один.

Бейл посмотрел на него с подозрением.

— Этот и еще два поменьше, на севере. На них живут племена Большого Баклана, или Корморана, и Бурой Водоросли. Но этот — родной остров нашего племени Тюленя. Он самый большой, а потому все здешние острова и носят его имя. Самый большой и самый лучший!

«Ну конечно, — кисло подумал Торак, — все, к чему имеют отношение люди из племени Тюленя, непременно должно быть самым лучшим!»

Но вскоре подобные мысли вылетели у него из головы: в бухте у берега творилось нечто странное. Страшное. Вода вокруг вся стала ярко-алой, и вовсе не потому, что была подсвечена заходящим солнцем.

И тут Торак почуял знакомый сладко-соленый запах, в застывшем от безветрия воздухе он чувствовался особенно сильно. Неужели это…

Увы, он оказался прав.

Залив Тюленя был полон крови.

Глава восемнадцатая

В ушах у Торака звенело от воплей чаек, запах крови вызывал тошноту.

Он с ужасом смотрел, как детишки плещутся на мелководье в пенных волнах алого цвета, как женщины преспокойно моют шкуры в алой воде. Возле костров как тени сновали мужчины, аккуратно складывая огромные куски мяса возле деревьев, образующих арку. Их руки, ноги, лица — все было красным. Казалось, эти люди Тораку просто снятся.

— Кто-то здорово поохотился, — заметил Асриф.

— Впервые за это лето, — подхватил Бейл. — Эх, а мы эту охоту пропустили! — Последние слова прозвучали так, словно во всем был виноват Торак.

И тут наконец Торак понял: все это мясо получено от одного-единственного убитого животного! Приглядевшись, он увидел хвостовой плавник — куда длиннее их челнока. А то, что он принял за молодые деревца, на самом деле оказалось китовыми челюстями.

«Да, скорее всего, — думал он, — это все-таки был кит, хотя и не Охотник».

Огромные челюсти украшали не зубы, а нечто вроде жесткой шетки из черного волоса; этот волос какой-то мужчина аккуратно срезал ножом. Покончив с этим, он и себе тоже срезал волосы, и теперь они тоже лежали у его ног, как черный китовый ус.

Лишь спрыгнув на скользкую красную гальку, Торак наконец понял, до чего же счастливо все племя. Веселье прямо-таки кипело — все праздновали удачную охоту. Еще бы, такая добыча означала запас пищи на много дней вперед!

Бейл тоже выпрыгнул на берег и велел Тораку:

— Оставайся пока здесь. А после пира Ислинн решит, что с тобой делать.

Оставшись один на прибрежной гальке, Торак болезненно чувствовал каждый взгляд, брошенный на него, чужака. В племени Ворона он тоже был чужаком, но здесь на него смотрели куда более подозрительно. А ведь эти люди все-таки его сородичи!

Он видел, что Бейл отвязал привезенные им тюки и бросил их к ногам какого-то человека, вышедшего ему навстречу и исхлестанного, казалось, всеми ветрами на свете. Судя по тому, как сильно они походили друг на друга, Торак догадался, что это отец и сын.

Потом Торак стал смотреть, как Детлан втаскивает свою лодку на подставку возле дома; ему помогали улыбчивая женщина и маленькая девочка, его сестренка, которая так и скакала вокруг, стараясь обратить на себя внимание брата. Детлан выглядел немного растерянным, но явно был рад ее видеть.

Асрифа, по-прежнему стоявшего на мелководье, бранила какая-то сердитая женщина, ростом еще меньше, чем он сам.

— Ты должен был привезти два тюка лососиных шкурок! — кричала она, тыча ему в грудь пальцем. — Как же ты мог один позабыть?

— Да не знаю я! — вяло отбивался Асриф. — Я их оба привязывал. Я точно помню! А теперь одного почему-то нет…

Торак снова посмотрел на Бейла: тот что-то говорил отцу, указывая на него, Торака, а потом вдруг подбежал к какому-то человеку у костра и возбужденно заговорил с ним.

Сгустились сумерки. Люди племени Тюленя разошлись по домам, чтобы подготовиться к вечернему пиру, а Торак все ждал на берегу. Сильно болела ушибленная камнем скула. И ужасно хотелось есть.

Теперь он уже не удивлялся тому, что никто и не подумал его привязывать. Бежать тут было некуда: отвесные утесы склонились над Морем; южный конец бухты завершался водопадом, а на северном ее конце узкая тропа вела на выступ, нависавший над водой, точно нос гигантской лодки. Пока эти люди сами его не отпустят, ему отсюда не выбраться. Так и будет сидеть здесь, как в западне, а тем временем лесные племена станут постепенно вымирать от страшной болезни…

Небо стало темно-синим. До Торака долетали ароматы пищи. Он видел, как бурдюки для готовки пищи подвешивают на какие-то странные перекладины, весьма похожие на китовые кости; светловолосые женщины, весело болтая, помешивали варево. Женщины племени Тюленя гораздо больше украшали себя татуировкой, хотя волнистые голубые линии покрывали их ноги, а не руки, как у мужчин.

Неподалеку от них стайка девушек хихикала, копаясь в груде дымящейся земли, от которой исходил вкусный запах запеченного мяса. Торак знал о таком способе приготовления пищи — так готовили мясо и в племени Ворона, — но сам никогда еще не видел, как это делается. Здоровенный кусок китового мяса размером, наверное, с самого Торака завернули в водоросли и положили в яму, всю выложенную раскаленными на костре камнями, а сверху забросали водорослями и песком.

Наблюдая за женщинами, Торак заметил, что приготовлением пищи занимаются только они; мужчины были заняты разделкой китовой туши — срезали мясо с костей и разделывали скелет. Странно. Неужели девушки из племени Тюленя никогда не охотятся? Вот бы Ренн удивилась!

Голодными глазами Торак следил за тем, как племя собирается в кружок у костра. Но за ним по-прежнему так никто и не пришел.

Затем над собравшимися пролетел негромкий шумок, точно вздох Моря, и все племя дружно подняло руки. Кто-то вышел из круга, и Торак узнал того человека, который тогда срезал себе волосы. В руках у него была корзина, полная мойвы. Он подошел к арке из китовых челюстей и поставил подношение прямо под нею. Торак догадался: это благодарность киту за то, что тот отдал свою жизнь ради жизни племени. А тот человек почему-то не вернулся к пирующим, а направился к темной пещере, видневшейся у подножия скалистого уступа, что нависал над морем.

Когда Торак уже почти утратил всякую надежду на то, что ему когда-нибудь дадут поесть, за ним пришел Детлан. Он отвел его к костру и усадил рядом с Асрифом и Бейлом, но на некотором расстоянии от всех остальных.

Какая-то девушка подала Тораку миску с едой. Миска оказалась такой тяжелой, что Торак чуть не уронил ее и страшно удивился, увидев, что она сделана из камня.

«Великий Лес! — думал он. — Зачем же делать миски из камня? И как быть с ними, когда стоянку переносят на другое место?»

Вдруг в голову ему пришла тревожная мысль: «А что, если племя Тюленя никогда не переносит стоянку на другое место?»

— Ешь, — сказал Детлан, протягивая ему ложку.

Торак заглянул в миску. Там лежал здоровенный кусок темно-розового мяса, накрытый сверху толстым ломтем серого жира, и еще кусочек другого мяса странного багряного оттенка. Все это плавало в какой-то густой похлебке, сильно пахнувшей Морем; в похлебке Торак различил половинку мойвы и две длинные бледные штуковины, похожие на чьи-то пальцы.

— В чем дело? — спросил Бейл. — Или для тебя эта еда недостаточно хороша? Скажи еще спасибо, что тебе вообще дали поесть.

— Ты что, трепангов никогда не ел? — спросил Асриф.

— А что это такое? — в свою очередь спросил Торак.

— Красное — это мясо кита, — пояснил Детлан, — а сверху — китовый жир. — Он ловко разрезал и поддел ножом кусочек более темного, пурпурного мяса. — А это китовое сердце. Очень хорошая вешь! Дает силу и мужество. У нас все обязательно съедают по кусочку. — И он сунул темное мясо в рот.