Гарри Поттер и Обитель Бессмертия

— О чем это Вы? — процедил он.

— О том, что Хвост жил в доме Снейпа почти месяц. Ты не знал?

Гарри вскинулся; вначале он решил, что либо ослышался, либо Дамблдор что-то путает. В долю секунды вспомнилось все, что ему довелось услышать от самого профессора в тот вечер, когда он обменял зельевара в Министерстве на тысячу галеонов. Гарри знал, как сильно Снейп ненавидел и презирал своего самого ничтожного врага.

— Как он мог выдержать такое? — выпалил он, ужасаясь самообладанию профессора.

— Так было нужно в интересах Драко, — ответил Дамблдор. — А Северус хорошо к нему относится, я знаю, Абраксас просил его помогать мальчику. Старик опасался, что Люциус слишком честолюбив, и не хотел, чтобы сын заставлял внука выбирать карьеру вопреки его способностям. Честолюбив, да… О чем я?.. А, Хвост шпионил за Северусом, и мы воспользовались этим. Кстати, юный Малфой изменился, в некотором роде, в лучшую сторону, ты не находишь? И в этом, несомненно, заслуга вечной барышни, — в чуть дребезжащем голосе Дамблдора явственно различалось удивление.

— Вы думаете, дело в Гермионе?! — забеспокоился Гарри.

Профессор изумленно вскинулся, и, очевидно, это напряженное далось ему непросто, поскольку он тут же закашлялся.

— Мой дорогой мальчик! Ох! — прошелестел он. — Твоя подруга мисс Грэнжер, спору нет, превосходная девица, кхе-кхе. Но я имел в виду… совсем… не ее! — справившись с собой и еще больше озадачив Гарри, профессор продолжил относительно нормальным голосом. — Я говорю о Плаксе Миртл! Странные вещи происходят на свете, ты не находишь?

От неожиданности Гарри рассмеялся.

— Так вот, мы говорили о необходимости помочь юному Драко, когда сам он еще не стремился к этому, и лелеял честолюбивые планы. Это тот редкий случай, когда от благоразумия и предупредительности родителей и наставников есть польза, а столь нелюбимый тобой профессор Снейп, — директор помедлил, — не только привязан к этой семье, но и крайне трепетно относится к возврату долгов. У Северуса есть недостатки, но он умеет быть благодарным. Надеюсь, дорогая Эйлин и ее юная компаньонка получают удовольствие от путешествия, которое я для них организовал.

Гарри хотел бы ответить резко, но, вспомнив, как отнесся к его словам Перси, отказался от этого.

— Кстати, ты помнишь ту несимпатичную пещеру, которую мы с тобой посетили в последний вечер? — заговорил профессор. — Здорово мы дурака сваляли, а? Юный Регулус Блэк сделал за меня всю работу, и купиться на сломанный хоркрукс было с моей стороны оскорблением его памяти, — профессор собирался вздохнуть, но это у него так и не получилось. — Ну, сделанного не исправишь. Кстати, приведение этой пещеры в порядок доставило Министерству много хлопот. Но зато у них наконец-то открылись глаза.

— Так пещера уничтожена? — спросил Гарри.

— Не сама пещера, — поправил директор, — а тот плацдарм, который она представляла для нашего друга Тома. Эти инфери были бы для него серьезным подспорьем! А в Министерстве стали с большим почтением относиться к экспертам по древней магии. Хотя, в свое время Абраксас Малфой стал посмешищем, когда утверждал, что обучение магов должно включать в себя не только то, что пригодится, а и то, что будет просто заполнять головы. Он утверждал, со временем это позволит им не просто находить свое место, а самим менять жизнь. Тогда это казалось бредом, и я возражал ему.

— Но ведь согласились, наверное, с Вами, — сказал Гарри.

— Да. К сожалению, потому что я был неправ, — просто ответил Дамблдор. — Но и он тоже. Познание ради познания, это, знаешь ли, Гарри, как-то неестественно и порой даже вредно. Это имеет смысл для стариков, а молодым нужно действие. И тем не менее тот последний год, что я провел возле тебя, я действовал по методу Абраксаса Малфоя. Я пытался разбудить твой мозг, заставить тебя думать…

Гарри уже не хотелось спрашивать, верил ли директор в свои объяснения, или допустил ошибки намеренно. Дамблдор действительно быстро уставал, и, извинившись, вскоре отослал ученика.

Для начала Гарри спустился в столовую, а потом, с полной тарелкой, вышел в холл. У подножия лестницы он встретил Серого Кардинала, которого очень интересовало, как он находит Дамблдора. И Гарри солгал, что нормально.

— Уверен, нам не стоит широко разглашать то, что Дамблдор не настоящий, — благоразумно заметил Перси. — Это воспримут с недоверием. Лучше сказать, что он поправлял здоровье и набирался мудрости где-нибудь на Востоке. При его эксцентричной натуре нас, наверное, правильно поймут.

Гарри пожал плечами. Он все еще не считал себя сильным в дипломатии, и понимал из всего сказанного лучше всего лишь то, что школе нужен Директор.

Перси хлопнул его по плечу, посоветовал развлекаться и поспешил к другому гостю, а именно — к мистеру Дигорри. Гарри тоже поздоровался с ним, и они вместе поднялись в гостиную. Там Гарри расположился у стены, краем уха слушая, как Эрни Макмиллан выспрашивает Рона о том, каково летать на машине. Все шло своим чередом.

Уезжая из дома дяди и тети семь лет назад, Гарри не знал, что угодит в центр долгого противостояния. С тех пор он изменился… Гарри попытался мысленно подытожить, в чем это выражалось, и первое же открытие удивило его безмерно своей незаметной очевидностью. Шрам перестал беспокоить его — с тех пор, как он искупался в озере, а затем, уставший, уснул в своей комнате в этом доме, наверху. А теперь он стоял тут, наблюдал за другими гостями и думал, что никто не поверит ему, если он скажет, что когда-то у него совсем не было друзей.

Теперь даже в компании тетушки Мардж ничто не мешало ему чувствовать, что Гарри Поттер кое-что значит. Это следовало хотя бы из того, что второе собрание Ордена Феникса, на котором ему довелось присутствовать, было триумфальным.

Он ценил то, что его приглашали, принимали, что он мог общаться с дорогими ему людьми, которых любил и уважал. В этой гостиной, в мрачном доме, где выросли его крестные родители, на вечеринке тайного колдовского общества по случаю победы Гарри Поттер чувствовал себя на своем месте. Наверное, для всех это приглашение было своего рода наградой после долгой, изнуряющей борьбы с собственными страхами и сомнениями, а потом — столкновения. Пришло время, и он принял бой. Теперь настало время веселиться, благо жареная баранина была великолепна, и совершенно не имело значения, что она подавалась на тех самых тарелках с блэковской символикой, которые Сириус однажды выбросил в мусор.

Увлеченный своими мыслями, Гарри едва не пропустил начало чего-то очень странного. Впрочем, когда Серый Кардинал прошел мимо него, поддерживая под локоток знакомую барышню, Гарри невольно проводил их взглядом. Судя по всему, они следовали туда, где, в нескольких шагах от Гарри, разглядывая каминную решетку и о чем-то беседуя, стояли супруги Уизли. Перси окликнул их.

— Интересно, чего ему надо? — удивился подошедший Рон, и они с Гарри принялись наблюдать вместе.

Должно быть, положение Перси приковывало к нему внимание собравшихся. А возможно, свою роль здесь сыграло то, что держался он как-то странно. Поэтому сказанное им было услышано половиной гостей.

— Вот, мама, папа, знакомьтесь, это Миллисента. Она очень похожа на тебя, мама, — добавил Перси, краснея.

Глаза Рона округлились так, что он даже стал чем-то похож на домашнего эльфа.

— Ты что, спятил? Очки смени! — вырвалось у него.

Миссис Уизли, уже расплывшаяся в адресованной Миллисенте улыбке, вспыхнула и погрозила ему кулаком, а вот Миллисента от души расхохоталась. И, хотя могло показаться, что таким образом она пытается разрядить неловкую ситуацию, у Гарри создалось впечатление, что она искренне потешается над Роном.

Однако известие о сердечных пристрастиях Перси-Кардинала шокировало не только Рона. Гарри, считая своим долгом щипать Рона, дабы он все же держал себя в рамках приличия, не сразу заметил реакцию слизеринцев. Их как будто громом поразило. Гермионе даже пришлось аккуратным движением руки ставить на место челюсть своего так называемого жениха.