Майонезовские сказки (СИ)

Береза, пританцовывая, подошла к столу, где лежал «диагноз доктора».

- А! «Хандропсих»! – воскликнула Береза, - Это не серьезно! Недавно мой режиссер пошел бесплатно лечить зуб к своей бывшей жене – стоматологу, от которой он сбежал к молодой подружке. Жена ему сделала усиленную заморозку и удалила все зубы! Он потерял дар речи, ему «Хандропсих» не помог – только снежки!

- Вперед!! – скомандовала Че, - Пока не стемнело совсем!

Она вылетела из кресла, словно большое залежавшееся ядро из пушки, на ходу надела капюшон халата с василёчками и обмотала шею, то есть место, где покоились пять подбородков, персидской шалью с цветастой каймой.

Фига, Кот и Паралличини повели на воздух Пыша, ослабевшего от потрясения. Мушка надела на него шапку и шарф. Все вывалили на заснеженную площадку перед «Пыш-Холлом». Силы были, по условиям лечения, распределены следующим образом: Пышка, Мушка и Фига против Березы, Паралличини, Кота, Моти, Тетки Черепахи и профессора. Молча, накапливая боевой пыл, начали готовить снаряды: Береза и Мушка – мелкие, как розочки; Фига и Кот – твердые, как крупные картофелины; а профессор решил заготовить большой – как голова очень умного снеговика.

- Че трамбовала свой снежок толстенькими пальчиками в перстнях и хрипло шептала: «Тебе, родная, достаточно одного снаряда, но он должен быть железным! В тебе есть одна капля крови Рюрика, и ты царица во всем! В тебе есть одна капля крови Чингиз-Хана, и ты способна на все! В тебе есть одна капля еще какой-то крови, какой ты вспомнишь после триумфа! Но вся остальная твоя кровь – русская! Поэтому ты как простая русская Тетка должна, обязана это сделать, Дульсинеюшка!»

А между тем, завязался кровавый бой. Кот и Паралличини уже разбили нос Фигурке, так как оба целились, именно, в эту мишень. Кот обстрелял и Мушку, которая визжала так, что на соседних соснах собрались все вороны Волшебного леса. Попасть в Пыша было практически не возможно: перед ним прыгала высокая Мушка, сзади – спиной к спине стоял бесстрашный герой Фига. Береза пыталась забросать Пышку снежками с разных боевых позиций, то и дело падая в неустойчивых сапожках на высокой шпильке. Профессор в запотевших очках силился поднять свой снаряд для Царь-Пушки и обрушить его на голову больного. Мотильда поспешила на помощь ученому, вдвоем они поднатужились, подняли, но снаряд развалился пополам. Фига подбил глаз Коту, Кот злобно выругался и хотел перейти врукопашную, но Береза как главный лечащий врач запретила ему. Мушка при-це-ли-лась в нос Коту и попала в лоб Тетке Черепахе. Тетка не отвлекалась на такие мелочи, захваченная своей миссией. Она наконец-то закончила железный снежок.

- Цельтесь, почтеннейшая в левое - речевое полушарие! крикнул ей раскрасневшийся профессор.

Че приняла позу «Дискобола». Затем она резко отвела правую руку назад, так что в пояснице у нее что-то громко хрустнуло. Тетка вскричала, как раненый Кинг-Конг и метнула снаряд наугад. Тут же она потеряла равновесие и упала ничком в сугроб. Стая напуганных ворон взметнулась над «Пыш-Холлом». Снаряд попал Пышке прямо в затылок в тот момент, когда Фига нагнулся за снежком.

- А-а-а-а! – завизжал подбитый Пыш, - Так не честно! Это гестаповский удар!!

- Молодец, девочка! – прохрипела Че, выплевывая снег и бахрому персидской шали. Старая Черепаха уронила лицо в пушистый снег и зарыдала, как дитя.

Молодежь ликовала от радости. Мушка и Береза висели на шее Пыша и целовали друг друга. Кот и Фига висели на его спине. Паралличини хохотал, трясясь всем животом и вытирая слезы толстенькими ручками в мокрых полосатых рукавичках. Профессор и Мотя подняли рыдающую Че. Вошли в дом. Пышка, смакуя слова, произнес: «Благодарю всех за девиантное поведение!»

- Вот уж верно! Девиантное поведение! – воскликнула Мотя, - наконец-то попьем чая первый раз за день!

- Нет, нет! – загалдели все дружно, – рассказывай, Пыш!

Фига растопил остывший камин. Возле него разложили мокрые перчатки. Решили слушать при свете камина. Все уселись поудобнее, и Пышка начал рассказывать свой сон, который вспомнил в ходе успешного лечения.

Сон Пышки.

Росла прекрасная, словно из света, Ель. Она была так велика, что в нашей голове не нашлось бы инструмента, чтобы представить размеры этого чудесного дерева. Каждая ее иголочка светилась и пела, и представляла собой обширнейший райский сад с цветущими деревьями, ароматными плодами, журчащими ручьями, щебечущими птицами и бабочками, порхающими над разноцветными цветами.

Вырастившие Ель, выростили для радости и любви сапинсов, внешне похожих на людей. Они посадили их в одну из иголочек Ели. Сапинсы в условиях изобилия и свободы оказались своевольными, алчными и горделивыми. Они выкинули лозунг, оставшийся от прежних жильцов: «Миром правят два слова: «Надо» и «Нельзя»» на свалку истории и повесили свой лозунг: «Миром правят два слова: «Хочу» и «Не хочу»». Надо сказать, что сапинсы размножались очень быстро, и вскоре вся иголочка была превращена в свалку истории: сладкоголосые птицы общипаны и съедены, из их перьев изготавливали яркие головные уборы; цветущие деревья спилены, из них строили гигантские башни непонятного назначения; ручьи были загажены и завалены продуктами жизнедеятельности активных сапинсов. Иголочка заболела и начала сохнуть, тогда сапинсы перешли во вторую, которую постигла та же участь. Когда заболела десятая иголочка, и судьба целой веточки была поставлена под угрозу, сапинсов посадили в один из больших блестящих шаров, висевших на Еле рядом с яркой свечой. Больших и маленьких разноцветных шаров и свечек на ветках блестело множество, но этот – казался особенно красивым. Вырастившие сапинсов сказали им: «Все необходимое для жизни вы найдете в шкафчиках. Будете жить согласно инструкции - будете жить долго, пока не сгорит ближайшая к вам свеча. Будете жить согласно «хочу – не хочу» - погубите себя. Те из вас, которые поймут, что вы наказаны и посажены в «Темную комнату», если попросят прощение, найдут выход из этого вынужденного плена и снова станут жить на Еле.

Сапинсы неистовствовали от безумного счастья. В большом просторном шаре было много места и повсюду: леса, моря, горы, реки и озера, полные рыбы; много дичи, и везде стояли шкафчики, наполненные множеством разных вещей и предметов. Я, чтобы не забыть нужные слова, сразу же сказал: «Я понимаю, что я наказан и посажен в Темную комнату, прошу прощения за все мои злые дела!»

Как только я это произнес, то сразу же оказался на лестнице, ведущей из центра шара вверх. Еще пять минут назад она была скрыта от моих глаз, и вот теперь я видел ее всю. По ней уже карабкались две женщины. У обычных елочных шаров внутри два усика, идущих из шляпки, они-то и держат на себе весь шар. Лестница, на которой я оказался, тоже была из двух усиков, но перевитых не плотно между собой, а между усиками располагались гибкие ступени, очень теплые и мягкие. Сначала я со страхом отдернул руку от них, они показались мне какими-то живыми выростами. Лестница, действительно, оказалась живой, она то вздыхала, то пела, то начинала раскачиваться, пытаясь подхватить из тенистого леса сапинса, попросившего прощение. А однажды она рассказала мне о том, что есть места, где шкафчики невидимы, и нужно поработать, чтоб их найти. Я спросил лестницу о том, можно ли мне исследовать Темную комнату? Она мне ответила: «Можно. Но основная задача – выбраться из нее.» Я проникся к лестнице доверием, вцепился в нее покрепче и начал рассматривать Темную комнату.

Совсем темной ее назвать было нельзя, ведь рядом с ней на Еле горела яркая свеча, но этот свет не шел ни в какое сравнение с радостным и чистым светом, исходящим от самой Ели. Мне был виден каждый уголок пространства. Сапинсы, эти гордые неутомимые гусеницы, засучив рукава, принялись поедать все, что открывалось их взорам. Каждый хотел быть первым и успеть захватить побольше. Они все были похожи друг на друга: глаза завидущие, руки загребущие, нос крючком, борода клочком. Словно черный разоренный муравейник, они разбежались по всей Темной комнате.