Небесный охотник

— Высота шестьсот футов, сэр, — сказал мистер Куртис.

Шестьсот! Значит, мы уже упали на три сотни футов!

— Рули высоты вверх на максимум, — приказал капитан.

— Они уже на максимуме, сэр, — отозвался мистер Шульц.

— Пятьсот футов, — доложил мистер Куртис.

Видеть альтиметр я не мог, зато мог слышать его. Он посылает звуковые импульсы на землю и использует скорость отраженного эха для расчета нашей высоты. При каждом импульсе альтиметр издает громкий звуковой сигнал, и ещё один, послабее, когда эхо возвращается. При нормальной крейсерской высоте около восьми сотен футов от одного до второго сигнала проходит примерно две секунды, и вы замечаете их не больше, чем удары собственного сердца. Мистер Куртис, должно быть, подрегулировал громкость, потому что теперь сигналы гремели, казалось, по всему кораблю. БИИП… биип… БИИП… биип…

Я глянул вниз через обзорную панель в полу. Там видны были одни лишь тучи, но желудок подсказывал, что мы всё ещё падаем, хотя и не так быстро.

— Выровнялись на четырехстах двадцати пяти футах, сэр, — доложил с облегчением мистер Куртис.

Я глубоко вдохнул, и тут корабль нырнул снова. Меня вновь охватило чувство невесомости. Падения я не боялся, но страшно было удариться о воду.

— Триста пятьдесят футов!

БИИП, биип, БИИП, биип…

— Сбросить треть балласта изо всех танков! — проревел капитан.

Я услышал металлическое лязганье открывающихся клапанов и плеск устремившейся к морю воды.

— Триста!

— Сила ветра двенадцать, с зюйд-веста!

Это было похоже на катание по волнам на серфе; чувствовалось, как корабль старается удержать высоту и потом стремительно ухает вниз и весь содрогается при этом. Мотористы в моторных отсеках, должно быть, мертвой хваткой вцепляются в поручни и молят Бога, чтобы опорные стойки не оторвались.

Теперь мы стали легче, но не похоже было, чтобы это замедлило наше падение. Я посмотрел на мистера Домвиля. Его взгляд был устремлен на карту, даже сейчас он продолжал корректировать курс. Рука его не дрожала.

— Двести пятьдесят!

БИИП, биип, БИИП, бип…

— Сбросить балласт до половины! — закричал капитан.

— Двести!

— Поднимайся же, ты, развалина! — выругался капитан Тритус.

Рев моторов, усиленный плотными облаками, отдавался в каждой балке, в каждой заклепке. Мне тошно было даже думать о том, что творится сейчас с закрылками и рулями высоты.

— Сто пятьдесят, сэр!

Би-би-би-би-би…

— Балласт изо всех танков за борт! — заорал Тритус. — Весь, до последней капли!

Капитан отдает такой приказ лишь перед лицом неминуемой катастрофы. Я поглядел в нижнюю обзорную панель, не увидел ничего, кроме серой мглы, и тут вдруг мы вылетели из неё, и я вскрикнул. Море было меньше чем в пятидесяти футах под нами, похожее на разбитое вдребезги стекло, огромные языки сорванной ветром пены диагонально неслись над иззубренной поверхностью. Мне хотелось закрыть глаза, но я не мог.

Бииииииииииии…

Альтиметр издавал теперь один долгий непрерывный писк. Команда похваталась за ближайшие предметы. Море поглотит нас. Я не думал ни о матери, ни об отце, ни о сестрах, ни о Кейт. В мозгах было пусто. Потом, разом, я ощутил тяжесть.

Мы поднимались!

— Семьдесят пять футов! — выкрикнул мистер Куртис.

— Закрыть балластные танки! — пролаял капитан. — Спасайте, что ещё возможно! Балласт нам ещё понадобится.

— Мы вырвались из нисходящего потока, сэр, — произнес мистер Куртис, которого, судя по виду, мутило пуще прежнего.

— Это ещё не всё, — мрачно пробормотал капитан Тритус.

Он был прав. Едва он успел это сказать, я вдруг сделался тяжелым, как слон, в ушах пронзительно зазвенело из-за резкого перепада высоты. У стоявшего рядом мистера Домвиля подогнулись колени, и мне пришлось подхватить его, чтобы он не упал. Едва вырвавшись из нисходящего потока, мы угодили в восходящий. Без груза, почти без балласта, корабль стал опасно легким, и взрывная энергия урагана с головокружительной скоростью швырнула нас ввысь. Пиканье альтиметра становилось всёреже и реже и скоро ослабело настолько, что я едва слышал его.

— Может, выпустить немного подъемного газа, сэр? — спросил мистер Куртис.

Капитан Тритус ничего не ответил.

— Сэр? — повторил старший помощник.

— Пусть поднимается! — огрызнулся Тритус. — Лучше держаться повыше, пока не выберемся из Кулака.

— Пять тысяч четыреста… пять тысяч шестьсот, — читал показания альтиметра мистер Шульц у руля высоты. — Шесть тысяч, и продолжаем подниматься…

Ветер по-прежнему бил и трепал нас. Превозмогая головокружение, я снова вернулся к своим картам, направлениям, показателям сноса и скоростям ветра. Я восхищался твердостью руки мистера Домвиля. Даже когда корабль болтало, его пометки оставались четкими и понятными.

— У вас просто волшебная рука, мистер Домвиль.

— Это единственная надежная часть меня, — отозвался он и снова начал кашлять.

Я подал ему ещё воды, потом застегнул молнию на куртке. На такой высоте очень холодно. Мистер Домвиль дышал хрипло и неглубоко. Чем выше мы поднимались, тем труднее становилось нашим телам получать достаточное количество кислорода.

— Семь тысяч футов, — объявил мистер Шульц.

Я нервно глянул на капитана Тритуса. Это уже заходит слишком далеко. «Бродяга», как и все воздушные корабли, способен лететь благодаря гидрию, самому легкому из газов. Гидрием заполнены специальные отсеки, похожие на огромные надувные шары, упрятанные в корпусе корабля, но на высоте восьми тысяч футов, по мере того как давление наружного воздуха падает, гидрий начинает опасно расширяться в объеме. Он может с легкостью разорвать газонепроницаемую оболочку отсеков.

— Начинайте стравливать газ изо всех отсеков до девяноста пяти процентов от нормы.

Все напрягшиеся было плечи расслабились, когда капитан отдал этот приказ. «Бродяга» выдохнул гидрий в небо. Наш подъем замедлился, но всё-таки продолжался.

На девяти тысячах футов «Бродяга» отчаянно затрясся и вырвался из облаков, оставляя шторм позади. Стало вдруг так светло, что пришлось зажмуриться. На западе ослепительно сверкало солнце. Я повернулся посмотреть в окно задней стены рубки и увидел темную бурлящую отвесную стену — Кулак Дьявола.

— Хорошо, — только и сказал капитан Тритус. Он, не теряя зря времени, закурил новую сигарету и даже предложил свою початую пачку мистеру Куртису, мистеру Беатти и мистеру Шульцу, — никогда я такого раньше не видел. Он явно был в праздничном настроении.

— И нечего болтать, что сквозь Кулак Дьявола нельзя пройти, верно? Стравите газ из отсеков до девяноста трех процентов и выравнивайте нас.

Повезло ему, что корабль такой легкий, иначе нелегко Тритусу было бы удерживать его в воздухе с настолько опустошенными газовыми танками. Хотя, учитывая, что мы сбросили почти весь балласт, при посадке в Египте нам придется стравить ещё больше подъемного газа. Этот рейс недешево обойдется «Бродяге», ведь гидрий стоит немалых денег.

Сейчас, однако, даже капитан Тритус, казалось, не огорчался из-за своей невезучести. Нам посчастливилось остаться в живых. Впервые в жизни я поймал себя на том, что хочу на землю. Тритус был безрассудным человеком, и я не доверял ему. Ураган мог с легкостью смять нас, словно воздушного змея. Ещё всего пять дней, и я снова буду в Академии.

— С вами всё в порядке? — спросил я мистера Домвиля. Пальцы его побелели, а ногти стали просто-таки синими.

— Я плохо переношу большую высоту, — сказал он.

У меня не было особого опыта полета на таких высотах, но я читал о том, как это может влиять на людей. Высотная болезнь на всех действует по-разному. Она называется «гипоксия» и может вызвать у вас головную боль, а может и убить, в зависимости от вашего здоровья, ну и от высоты. Единственное, что ощущал сейчас я, — слегка сдавило виски.

— Мы должны скоро снизиться, — сказал я. — Ведь теперь мы вырвались из урагана.