Небесный охотник

— Ах вот как?

— Да. Он инструктор в маленькой летной школе в Булонском лесу. Могу добавить, что у него безукоризненные рекомендации. И он такой любезный.

Предложил дать мне несколько дополнительных уроков за половину обычной стоимости.

— Не сомневаюсь.

Всё это мне не нравилось. Этот Филипп, наверно, видел её чаще, чем я, за последние несколько месяцев.

— Мисс Симпкинс, полагаю, была всё это время рядом, — с надеждой сказал я.

— К счастью, в эти орнитоптеры могут поместиться только двое. Марджори приходилось дожидаться в комнате отдыха, что для неё было в самый раз.

Едва ли родители Кейт одобряли её намерение научиться летать, о чем я ей и сказал.

Кейт улыбнулась загадочно, как Мона Лиза.

— Ах, — сообразил я, — ну, конечно. Они не знают. Но разве мисс Симпкинс не сказала им?

— Мы с Марджори теперь прекрасно договорились, — сообщила Кейт, не в силах скрыть радость. — Некоторое время назад у неё возникло что-то вроде романа. С настоящим прилипалой, как ни странно.

— Прилипалой?

— Ну да, который прилипает намертво. Сразу. Настоящий мошенник. Но Марджори он понравился, и они встречались. Как бы то ни было, я закрывала на это глаза, а теперь она, в свою очередь, не видит некоторых моих маленьких затей.

— Похоже, частенько ей придется быть слепой, — заметил я.

— Это очень удобно. И мы смогли пообедать вдвоем. — Она выдавила немного лимонного сока на изрядный кусок семги. — Это просто пир горой, Мэтт. Никогда не видела такого предупредительного официанта.

— Ну, похоже, они… слышали обо мне. — Я скромно покачал головой. — Ты же знаешь, мои приключения на «Авроре» и всё такое.

— Это были и мои приключения, — немного раздосадованно заявила она.

— Да, но ты ведь не побеждала Викрама Спиргласа в схватке один на один на хвостовом стабилизаторе воздушного корабля, правда?

— Ты мне говорил, что он поскользнулся.

— А я помог ему добрым пинком.

— Хм. — Она на мгновение сузила ноздри — её старый фокус, когда она хотела поставить кого-нибудь на место, — но потом улыбнулась. — Я скучала по тебе эти две недели. Как прошла твоя практика? Ты быстро вернулся.

— О, это целая история.

— Корабль действительно оказался таким ужасным, как ты думал?

— Гораздо хуже. — Я улыбнулся тоже. Я просто умирал от нетерпения рассказать ей о своем злосчастном полете на «Бродяге».

— Просто не могу утерпеть, — заявила она. — У меня тоже есть кое-какие потрясающие новости!

— Тогда начинай первая, — предложил я, тренируясь в подобающей джентльмену выдержке.

— Ты думаешь?

— Давай.

На самом деле я не думал, что она согласится, но она таки согласилась. Полезла в карман летной куртки и вытащила сложенную газету.

— Ты ведь не видел сегодняшнюю «Глобал Трибьюн», верно?

Когда я покачал головой, она развернула газету и разложила её на столе. Я с изумлением и страхом уставился на заголовок:

Под ним художник изобразил знаменитый корабль-призрак.

Меня опередили.

— По-видимому, — говорила Кейт, — какое-то грузовое судно заметило его над Индийским океаном. Разве не потрясающе?

Я схватил газету. Кто-то из команды «Бродяги», наверно, продал эту историю газетчикам, чтобы по-быстрому разжиться деньгами. Капитан Тритус будет в ярости: он приказал экипажу держать всё в тайне, поскольку надеялся всё-таки отправиться спасать имущество «Гипериона», как только отремонтируют его корабль. Учитывая состояние «Бродяги», это будет не скоро.

— Я помню, как дедушка рассказывал мне про «Гиперион», — продолжала Кейт. — Ты слышал про него?

— Я его видел, — ответил я, продолжая читать.

— Что?

— Я был на том грузовом судне.

Кейт выхватила у меня газету.

— «Бродяга», — пояснил я. — Мое учебное судно.

— Нет!

Мне мгновенно полегчало, стоило взглянуть на изумление на её лице.

— Ты видел «Гиперион»?

Я кивнул, медленно отпил шампанского и бережно опустил бокал, наслаждаясь моментом. Вот он я, обедаю в самом модном ресторане Парижа, потягиваю лучшее в мире шампанское и, самое главное, сижу напротив ослепительной молодой леди, жадно ловящей каждое мое слово.

— Я собирался сразу рассказать тебе, но ты сказала, что у тебя есть потрясающие новости.

— Мог бы сказать мне, чтобы я помолчала.

— В другой раз я это припомню.

Между нами говоря, мы почти прикончили семгу и салат. Официант мгновенно смел наши тарелки, и не успел я перевести дух, как перед нами появились новые.

— Арктическая форель, — восхищенно вымолвила Кейт.

Я взглянул через её плечо и увидел шефа Влада, появившегося в кухонных дверях. Он улыбнулся, легонько помахал мне и снова исчез на кухне.

— Рассказывай всё, — приказала Кейт и принялась за еду.

В перерывах между поеданием изумительнейшей утки я рассказал ей всю историю, радуясь, что мы сидим поодаль от остальных посетителей. Я не хотел, чтобы кто-нибудь ещё это слышал. Всякий раз, как официант приближался взглянуть, как у нас дела, Кейт отсылала его коротким повелительным взмахом руки. Должен сказать, она была очень благодарной слушательницей и не сводила с меня больших карих глаз, пока я говорил. На середине рассказа она взяла меня под столом за руку, и от её неожиданного теплого прикосновения по всему моему телу пробежала горячая волна. Я запнулся на полуслове.

— Дальше, — нетерпеливо потребовала она.

— Прости. Ты меня сбила.

— Мне убрать руку? — шепнула она.

— Нет, мне нравится.

Я продолжал и в самых опасных и захватывающих местах чувствовал, как она сильно стискивает мою ладонь.

— О боже, — произнесла она, когда я окончил рассказ. — Как это ужасно, насчет мистера Домвиля.

— Когда я уезжал с Цейлона, он всё ещё был в госпитале.

Она мгновение помолчала.

— Но он действительно там, в небе? «Гиперион»?

— Высоко в небе.

Она подалась вперед.

— А ты знаешь, что у него на борту?

— Говорят, золото.

— О да, золото, — отмахнулась она. — А что ещё, знаешь?

— Полно замороженных трупов.

— Возможно. Но послушай. «Гиперион» принадлежал Теодору Грюнелю.

— Знаю, изобретателю.

— Он не просто изобретатель! Он построил большую часть величайших в мире мостов. Плюс подземная железная дорога под Европой. Да, и туннели под Гибралтарским проливом и Ла-Маншем.

— И двигатель внутреннего сгорания — тоже его, — добавил я.

— Я как раз хотела об этом сказать. Всё это сделало его ужасно богатым. И после он изобрел множество всякой всячины. Он был выдающийся человек, но очень, очень эксцентричный, по общим отзывам. Множество странных привычек. Не слишком-то любил людей. У него были сын и дочь, и он не очень хорошо ладил с ними, особенно с девушкой. Она вышла замуж за кого-то, кого он не одобрял, и с тех пор они больше не разговаривали. Полностью отказался от неё. Ну, в любом случае, это не важно. С возрастом он вел всё более и более отшельническую жизнь. Вероятно, совершал долгие таинственные путешествия. Никто не знал, чем он занимается. Потом он исчез. Оставил записку, что покидает Эдинбург и отправляется в Америку. Что-то вроде этого. У него был специальный воздушный корабль, построенный втайне, чтобы увезти всё его добро. Он сам тщательно подбирал капитана и всю команду. Говорят, что на корабле находились плоды всей его жизни, всё, чем он владел!

Она победно посмотрела на меня.

— Значит, там неплохая обстановка, — заметил я.

— Он был не только изобретателем, но и страстным коллекционером. Обладателем одной из крупнейших таксидермических коллекций в мире. — Она помедлила и понизила голос. — Некоторые экземпляры он никогда не показывал публике.

У меня по коже поползли мурашки.

— Например?

— Никто не знает. Поговаривают, что у него были животные, вымершие столетия назад, или существа, считающиеся вымышленными. И всё это там, наверху, в «Гиперионе». Весь корабль словно летучий бестиарий, музей, которого никто никогда не видел.