Оазис (Повесть-сказка)

– Так чего же ты ждёшь? Неси. Не видишь, мы изнываем от жажды? – ответил грозный человек со шрамом, даже не взглянув на меня.

– Прежде мне необходимо попросить вас об одной услуге. Наш караван заблудился во время песчаной бури. Я выжил один. Отвезите меня до ближайшего населённого пункта, и я дам вам хорошую воду. Своими усилиями вырыв этот колодец, я набрал и очистил её.

Человека, как и его людей, мои слова почему-то рассмешили.

– Эта вода не принадлежит тебе, мы можем взять её даром. Стоит ли ради этого тащить тебя через пустыню?

– Хорошо, я могу расплатиться с вами монетами или товаром. Сколько вы хотите? И кто вы есть, откуда и куда держите путь?

Чёрные глаза человека со шрамом наполнились красным огнём, как раздутые угли, но спокойным, ровным голосом он произнёс:

– Мы мирные торговцы шёлком. Шли из Харбата в Ишрат, но сбились с пути. Этот оазис – подарок Всевышнего… Мы можем взять тебя с собой. Но мы простые люди и боимся, как бы ты нас не обманул. Где твой товар и деньги?

– Они в моём жилище, как и вода.

– Хорошо. Мы верим тебе. Наши верблюды истомились от жажды, да и мы валимся с ног от усталости. Неси воду и напои моих людей и животных. Мы остановимся здесь на ночлег. То, чем ты собираешься расплатиться, мы посмотрим утром и после тронемся в путь.

Счастью моему не было предела. Ещё бы – значит, я принял верное решение, оставшись здесь в ожидании людей! Я вознёс хвалу Господу и отправился поить моих спасителей.

Когда гости стали располагаться, я был несколько удивлён количеству оружия, что было при каждом из них. У каждого из-за пояса торчало по два пистолета и свисало по длинному кинжалу.

Но тогда меня это не насторожило. «Мало ли шальных людей бродит по пустыне и нападает на караваны, – подумал я, – люди, верно, заботятся о своей безопасности».

Не удивила меня и молчаливость долгожданных гостей. Я списал её на усталость после трудного пути. Все гости остались ночевать у животных, и только человек со шрамом принял приглашение составить мне компанию в моём скромном жилище.

Истосковавшись по людям, я приготовился к разговору, но мой гость, улёгшись на расстеленную для него циновку, тут же заснул. Я же долго переворачивался с боку на бок, представляя своё возвращение в родные края, и погрузился в сон только под утро.

Разбудила меня тишина. Тишина, к которой я привык за эти дни. Но именно она и вызвала у меня тревогу. Мгновенно вспомнив вчерашние события, я резко сел и огляделся. Вчерашнего гостя не было. Но самым главным, что заставило моё сердце сильно забиться от внезапного предчувствия беды, было отсутствие в хижине моих тюков и баулов с товарами. Я стремглав выскочил наружу. В сотне шагов я увидел отправившийся в путь караван и в отчаянии побежал за ним, а настигнув, преградил ему дорогу.

– Так-то вы выполняете свои обещания, платя чёрной неблагодарностью за кров и за воду?! – гневно воскликнул я.

– О чём ты? – спросил грозный предводитель. – Я лишь обещал, что мы посмотрим, чем ты собирался расплатиться с нами. Нас это устроило, и мы просто взяли то, что нам причиталось.

– Причиталось за что? – меня трясло от ярости. – Не я ли дал тебе кров и напоил вас и ваших животных, подлая твоя душа?! – крикнул я, со злостью глядя в глаза человеку со шрамом.

– За то, что ты просто остался жив, повстречавшись с нами, ослиная ты голова, разве это не стоит всех денег и товаров на свете?!

При этих его словах раздался дружный хохот спутников наглеца.

Недолго думая, в бешенстве я схватил его за ногу и, резко выкрутив ступню, сбросил его с верблюда. Тут же вокруг воцарилось молчание.

Но упавший быстро вскочил, вынул кинжал и, бросившись ко мне, стал наносить сильные удары его рукоятью. Глаза его сверкали ненавистью, слитой с непонятной мне радостью. Пару раз мне удалось увернуться, но третий, страшный, удар всё же настиг меня, угодив в голову, и я лишился чувств.

Когда я пришёл в себя, была уже ночь. Об этом я догадался по прохладе, которую ощутил своим горящим телом. Глаза же не видели ничего. Во рту ощущался привкус крови. Голова нестерпимо болела и кружилась до тошноты. Сильно хотелось пить. Поднимался ветер, нужно было срочно искать пристанище. Куда идти, я не знал, ибо абсолютно ничего не видел. Но ветер, от которого я спешил укрыться, пришёл мне на помощь. Я услышал, как под его порывами шепчутся листья моего оазиса и, с трудом поднявшись, побрёл на их голоса. Войдя в хижину, я утолил жажду и, распластавшись на единственной оставшейся циновке, снова погрузился в глубокий сон в надежде, что утро вернёт мне зрение и силы.

Утро пришло: я ощутил, как мой дом начал согреваться. Но глаза были мертвы. Теперь в этом не было уже никакого сомнения. Их либо повредили удары по голове, либо выжгло нещадное солнце за тот день, что я пролежал в забытьи, упав с открытыми глазами на спину. Ко всем выпавшим мне за последнее время несчастьям прибавилось ещё одно – я полностью ослеп.

Вспоминая события прошедшего дня, я вдруг понял, с кем повстречался вчера. Ещё на своей родине, в благодатной Ирее, я слышал от друзей пересказы торговцев и просто бывалых людей о блуждающих по пустыне отрядах разбойников, перехватывающих торговые караваны, берущих с них дань или просто начисто грабивших их. Но самым страшным считалось попасться к отряду под предводительством беспощадного Гурмеса. Другие бандиты оставляли жизни тем, кто не оказывал им сколько-нибудь сильного сопротивления, и просто грабили их. Гурмес и его люди не оставляли в живых никого. Поговаривали, что они убивали, скрывая свои лица. Особенно боялся сам главарь. Кто он и откуда появился на песчаном океане, толком никто не знал. И никто не мог описать его. Слышали лишь об одном: лицо его пересекает огромный шрам. Поговаривали, что другие шайки разбойников подчиняются ему и даже платят дань.

Но почему тогда он не убил меня? Или был уверен, что, оставляя меня в таком состоянии, выкрав у меня все ценности, всё равно обрекает меня на мучительную смерть? Этого я, наверное, уже не узнáю.

«За что мне это? Чем я разгневал небо, что, казалось бы, в самой безотрадной ситуации мне посылается участь ещё более невыносимая?»

Жить более не хотелось. Первым моим намерением было лишить себя жизни, но, убоявшись Бога, я отверг эту мысль, успокоив себя тем, что и так скоро предстану перед Всевышним и узнаю ответ на свои вопросы. В бессилии я лежал на полу своей хижины, уставив невидящие глаза в невидимое небо.

К середине дня жажда раскалённым песком начала выжигать мне нёбо. Незнакомыми, невидимыми мне руками я отыскал всегда стоявший рядом кувшин – он был пуст. Взяв его, я отправился к своему источнику. Заполнив все имеющиеся ёмкости водой, я уселся процеживать её. «Так будет лучше, – думал я, – ибо так будет что-то ещё».

Сейчас и не вспомню, сколько прошло времени: три дня или вечность, – когда к моему оазису подошёл первый небольшой караван.

Я был несказанно удивлён тем, что путники не случайно набрели на него, а специально немного отклонились от своего маршрута, чтобы пополнить запасы воды и дать возможность животным отдохнуть, а заодно и проверить: правда ли в этих местах есть оазис с питьевой водой и человеком, добывающим её в жаркой, знойной пустыне?

– Но откуда, откуда вы могли узнать это? – спросил я, рассказав прибывшим свою историю.

– Мы не знаем, но слух об этом месте прошёл совсем недавно среди проводников караванов в Ишрате, и мы, часто ходящие этим путём, решили проверить его, ибо не раз, пережидая песчаные бури, теряли запасы воды и могли погибнуть.

Но на моё желание поехать с ними путники ответили отказом:

– Да, наш путь лежит в Ирею, в благословенный Тирим, город твоих родителей, до которого ещё почти тридцать дней пути. Мы не рассчитывали на лишнего человека, и, будучи калекой, ты можешь замедлить нас. Но мы можем рассчитаться за сотворённую твоими руками воду небольшими деньгами и оставить тебе немного еды. Скажи нам, где живёт твоя семья, и мы передадим весть о тебе твоим родственникам. Они снарядят караван и вызволят тебя отсюда. Или ты сможешь сам оплатить свою дорогу? Ибо пустым обещаниям расплатиться позднее мы не верим.