Тайный Тибет. Будды четвертой эпохи

Сансара означает перерождение, но у нее гораздо больше смыслов, чем только этот. Она подразумевает теорию переселения душ и «круговерть жизни» (Туччи), в которой происходит переселение. Сансара, таким образом, является сложной, иррациональной, нестабильной вселенной в состоянии постоянного становления, царство страдания и смерти; это царство материи и разложения, эфемерных удовольствий и ослепляющих страстей. Человек, да и все живые существа связаны с сансарой циклом перерождений, невежеством (авидья) и привязанностями (упадана). Все усилия мудреца должны быть направлены на освобождение человека от сансары, от всех иллюзорных надежд.

Архат – это тот, кто достиг освобождения и «растворился в нирване» (Туччи). Есть тонкое различие между архатом и Буддой. Они оба вышли из цикла перерождений, но из двоих Будда стоит на гораздо более высокой ступени. Это активная сила, одновременно просветленная и просветляющая, тогда как архат – тот, кто лишь пользуется учением, освобожденный, но лишь как последователь, идущий по следам Будды в том, в чем Будда предшествовал ему. Он освободился от бремени кармы и находит покой в нирване, исчезая со сцены жизни.

Что такое карма и нирвана? Это тонкие концепции, изрешеченные, словно готическими шпилями, веками споров. Слово «карма» первоначально означало «действие», но потом приобрело значение «следствие действия», в том числе заслуги или наказания, которые каждый человек набирает в ходе своего существования в этом или ином мире. Освобождение от сансары означает окончательное уничтожение своей кармы; хорошие или плохие изменения кармы определяют прогресс или регресс человека в будущих рождениях.

Когда карма исчерпана, остается только нирвана. Этот термин теперь имеет для нас некоторые ассоциации; он означает чувство мечтательного забытья или неясного, экстатического погружения в пустоту. Индийское толкование термина, хотя и противоречивое, гораздо точнее. Онтологически это всего лишь предел. Это то, что остается после уничтожения психической активности; полное освобождение от сансары. Как бесконечность, ее можно определить только через отрицание. В Трипитаке она используется, чтобы показать совершенно другие психологические состояния. Иногда она подразумевает истинное уничтожение, иногда это что-то неопределимое, превосходящее весь опыт и мысль, а иногда она описывается более материалистически как состояние неописуемого покоя и умиротворения. Будда, мудро озабоченный гораздо более человечными и непосредственными проблемами страдания и путей освобождения человечества от привязанности к жизни, не заботился об этих или многих других эсхатологических и метафизических проблемах и не оставил своего мнения о них. Заботился ли Иисус о том, чтобы установить чины и иерархии ангелов?

Однако нужно иметь в виду, что это резюме дает представление только о некоторых аспектах каждого принципа. Ничто так не чуждо восточному духу, как кодификация и окончательность в философских и религиозных вопросах. Есть тысячи путей к правде, так же как дорог к вершине горы. Действительно, есть огромное разнообразие школ и множество отличных и противоречащих друг другу интерпретаций. Кстати сказать, представьте себе, с каким обескураживающим богатством материала столкнется, скажем, китайский студент, если задумает написать о концепции души на Западе. Какое расстояние от атомистов до Платона, от святого Павла до Декарта, от Данте до Фрейда! Но по существу, каждый мыслитель на Западе, то ли он отрицает душу, то ли идеализирует ее или разлагает на атомы, договорился о терминах. Разные философии и мировоззрения имеют такое же отношение к культурным основам цивилизации, из которой черпают, какое отношение законы народа имеют к обычаям этого народа.

А сейчас позвольте Будде самому провозгласить истинные основания его доктрины, Четыре благородные истины о страдании, как он сделал это, проповедуя в Бенаресе. Первая истина гласит, что существование есть страдание; вторая говорит о происхождении страдания; третья о возможности прекращения страдания; а четвертая – о пути, который ведет к прекращению страдания.

«1. А вот, монахи, благородная истина о страдании: рождение – страдание, старость – страдание, болезнь – страдание, смерть – страдание, горе, стенания, уныние, отчаяние есть страдание. Связь с неприятным – страдание, не получить того, чего желаешь, – страдание…

2. А вот, монахи, благородная истина о происхождении страдания: влечение, которое ведет к перерождению, соединенное с наслаждением и похотью, ищущее удовольствий здесь и там, то есть влечение к страстям, влечение к существованию, влечение к несуществованию.

3. А вот, монахи, благородная истина о прекращении страдания: полное прекращение влечения, отречение, оставление, освобождение, отказ от привязанности.

4. А вот, монахи, благородная истина о пути, ведущем к прекращению страданий: это благородный Восьмеричный путь, а именно правильный взгляд, правильное намерение, правильная речь, правильное действие, правильные средства к жизни, правильное усилие, правильная осознанность, правильное сосредоточение.

Это благородная истина о страдании. Так, монахи, среди неслыханных прежде учений во мне открылось видение и знание, открылась мудрость, открылось ведение, открылась ясность».

Последняя из четырех истин дает представление о Восьмеричном пути, который есть основание и руководство праведной жизни буддиста. Правильный взгляд – значит не впадать в ересь. Ересь может принимать три главные формы; человек может сомневаться в реальности страдания или думать, что это отрицательная сторона удовольствия или наслаждения; может принимать преходящее за постоянное, изменение за стабильность, эфемерное за вечное; либо может поддаться иллюзиям о существовании души как чего-то индивидуального, которое сохраняется и передается. Это последнее есть самое противоречивое и трудное во всей буддийской доктрине. Но нет никаких сомнений; совершенно ясно и неоднократно утверждается, что так называемая душа – всего лишь нестабильное соединение пяти элементов, из которых состоит вселенная, и что после смерти оно распадается и возвращается к тому, откуда появилось. Только карма остается и продолжает действовать, давая ядро, вокруг которого соберутся элементы нового существа – а в течение веков элементы бесчисленных новых существ. Но карма не есть сознание, это не есть «я»; она – чистая иллюзия. В многовековом пути в колесе сансары к освобождению карма дает только нить личной идентичности.

Правильное намерение подразумевает желание не приносить вред другим живым существам, освободиться от рабства чувств и любить ближнего. Правильная речь, правильное действие, правильные средства к жизни, правильное усилие касаются непосредственно поведения. Здесь можно вспомнить буддийский декалог из пяти заповедей для мирян (не убивай, не грабь, не прелюбодействуй, не лги, не пей спиртного) и пяти дополнительных для монахов, которым запрещено принимать еду в неположенные часы, посещать музыкальные представления, песни и танцы, использовать гирлянды, благовония, помады и духи, спать на высоких и широких кроватях и принимать золото и серебро. Для монахов также предполагается воздержание от сексуальных отношений.

Правильная осознанность предписывает сознание фундаментальных истин, о которых каждый человек должен никогда не забывать. Наконец, правильная сосредоточенность касается высшей деятельности духа; медитация должна достичь высшей точки отказа от чувствительности и сознания посредством разных экстатических состояний. Этих последних степеней совершенства можно достичь, конечно, только аскетической жизнью мудреца.

Последнюю важную теорию изначального буддизма можно считать выполнением и объяснением второй истины о страдании. Это Двенадцатичленная формула бытия (пратитья самутпада), которая в сложной и несколько малопонятной манере объясняет фундаментальные причины, почему сохраняются желание, привязанность к жизни и, как следствие, страдание.