Остров. Остаться людьми. Тетралогия (СИ)

Едва за ушедшими прикрылась дверь и щелкнул замок, Гоша открыл глаза. От дикой боли в голове он едва смог ее поднять. Тусклая лампочка под низким потолком показалась ему ярким прожектором. Четыре стены, комната три на три метра, в углу – кровать с плоской панцирной сеткой. Все. Еще был полностью залитый водой пол, который качался… Качался так, словно грозил опрокинуть комнату набок.

Но Гоша шел и шел, с трудом преодолевая проклятые два метра до кровати…

Он слышал звук предмета, брошенного одним из его захватчиков на кровать, и все время, пока за этими тремя не захлопнулась дверь, он молил лишь об одном. Он молил о том, чтобы хозяин рации забыл забрать ее с собой…

Садиться он не стал, хотя все плыло перед глазами и хотелось не только сесть, а просто рухнуть лицом вниз на этот залитый по самый плинтус пол. Садиться нельзя. Останется мокрый след, и они поймут, что Гоша вставал…

Он вытер ладони, насколько позволяли наручники, о заднюю часть брюк. Рацию нельзя брать мокрыми руками…

– Алекс, Гонсалес, Родриго… – бормотал он, присаживаясь перед кроватью и чувствуя, как уходит драгоценное время. – Латиносы бешеные… Двенадцатый, четвертый уровень… Для Гудзона это все равно что формула Пуанкаре для вождя племени сиу…

Самым трудным было нажать тангенту и одновременно начать говорить. В конце концов ему удалось поставить рацию на бок и нажать носом на кнопку.

Гоше даже не пришло в голову, что с того времени, когда его ударили по голове, и до того момента, когда он очнулся здесь, в полупустой комнате, могла пройти вечность. И Гудзон мог не услышать его по простой причине: Генри именно сейчас, в эту минуту, мог качаться в лодке, держа на руках труп своего сына…

– Гудзон, ответьте…

У него едва не перехватило дыхание, когда он услышал знакомый всхлип:

– Гоша? Где вы?

– Вбейте себе в голову: четвертый уровень, двенадцатый блок… Если не трудно, помогите снять наручники…

Он сел на стул в тот момент, когда стала открываться дверь в комнату.

– О! – радостно вскрикнул один из вошедших, и Гоша сразу догадался, что это – Родриго. В любом случае человек был очень похож на Родриго – черные как смоль вьющиеся волосы, смуглые скулы, черный взгляд: ему бы гитару… – Случилось чудо. Алекс, а водица-то в кранах, оказывается, живая.

Вернулись все трое. Теперь Гоша ясно понимал, кто из них кто. Вот этот, со странной коробкой в руке, несомненно, Гонсалес. Он недалеко ушел от Родриго, если судить о внешности. Разве что у него было бельмо на глазу, а у Родриго – не было. Теперь метод исключения позволял познакомиться и с Алексом – коротышкой со слюнявыми губами. Выпуклый лоб, клочки щетины местами – как вид поля с самолета – Ломброзо пришел бы в восторг…

– Добро пожаловать в ад, приятель, – сказал Родриго, становясь напротив Гоши.

– Вы кто, ребята? – провернул языком в пересохшем рту Гоша. – Сантехники, что ли? Я звонил, звонил – трубу прорвало, видите?

Родриго расхохотался и со снисходительным уважением посмотрел на пленника.

– Молодец. Разговариваешь – значит, живой. Шутишь – значит, соображаешь. А потому, думаю, и разговор у нас получится. Получится?

Гоша недоуменно перевел взгляд с Родриго на Алекса:

– Про унитазы разговор будет?

– Дай я этому гаду по башке ведром врежу? – предложил Алекс.

– Не нужно, – Родриго закончил улыбаться. – Сейчас не нужно. После разговора врежешь. Нам еще поболтать надо кой о чем – хозяин попросил. Гонсалес, ты там готов показать своего приятеля?

Надежды у Гоши было мало. Гудзон – помощь нереальная. Но он позвал его, и сейчас оставшийся участок Гошиной жизни зависит от того, как долго он сможет «болтать» с этими людьми. А еще от того, насколько крепки их нервы. Ему с грустью подумалось, что через двадцать-тридцать минут «болтовни» нервы сдадут не у него, а у Родриго. И тогда он попросит Алекса использовать ведро не по назначению. Ясно было одно: если его и убьют, то не сейчас. Хозяину что-то нужно знать. Странно только, что он не спросил Гошу тогда, в комнате с тварями. Оттягивал разговор на потом и для этого усадил Гошу в камеру с Арчи? А если бы Арчи его разорвал?

Странно все это.

И словно попутным ветерком в голову занесло:

«А выдержу ли я сам те двадцать-тридцать минут?..»

Гонсалес открыл коробку и поставил ее на кровать.

Со знанием дела он прицелился и нырнул рукой внутрь. Через мгновение Гоша увидел, как он вытягивает извивающуюся змею. Буро-серая и длиной около полуметра, змея была окрашена в светлые овальные пятна на боках. Почти завязывая себя в узлы и развязывая, аспид выбрасывал из сомкнутых челюстей длинный тонкий язык.

Гоша перевел взгляд на Родриго.

– Пара вопросов, мистер Гоша.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Здесь я спрашиваю. Где сейчас находится Левша?

– Левша? Кто это?

Родриго кивнул Гонсалесу, и тот подошел.

– Начинаю припоминать.

– Это хорошо, – похвалил Родриго. – Итак, где Левша?

– Когда я спустился вниз, Левша был на авианосце. Там его и ищите. Найдете этого хама, передайте, что и я по нему соскучился.

– Обязательно передадим, – пообещал Родриго и пальцем погладил голову змеи. – Правда, авианосца больше нет.

– Я так и думал. Но Левша, судя по вашим вопросам, живой? Значит, и другие живы?

– Левша всегда носит с собой сумку. Вам это известно, мистер Гоша. Он говорил, что в ней находится?

Гоша облизал окровавленные губы и пожал плечами:

– Зачем мне интересоваться содержимым сумки чужого мне человека?

Гонсалес наклонился и поднес голову змеи к носу Гоши.

– Видите, как агрессивна эта тварь? – поинтересовался, присаживаясь на корточки перед Гошей, Родриго. На лице его светилось почти детское удовольствие от страха, с каким откидывал голову назад Гоша. – Если после ее укуса в течение десяти минут не ввести противоядие, вы умрете мучительной смертью.

– Да что я должен сказать-то?! – вскричал Гоша.

– Левша рассказывал, что у него в сумке?

– Нет!

Гонсалес выбросил руку вперед, и змея с яростным шипением впилась в скулу пленника. Лицо Гоши распухло за считаные секунды. По щеке слезой катился яд…

– Ну, что, закончили придуриваться? – Родриго поднялся и закурил. Кинул пачку Алексу, и через секунду комната заполнилась дымом. – Будем разговаривать?

– Конечно, будем, – согласился Гоша, морщась от боли. – Сделайте мне инъекцию, и сразу поговорим! Было бы о чем!..

– О, не сомневайтесь! – заверил Родриго, и было непонятно – не сомневаться Гоше, что сделают инъекцию, или не сомневаться, что будет о чем поговорить. – Тема есть. Вопрос первый такой. Куда Левша спрятал предмет, находящийся у него в сумке?

– Вы уже спрашивали об этом! Сделайте укол!

– Один момент. Куда он спрятал предмет?

«Как медленно идет время…» – подумал Гоша, сожалея о том, что десять минут закончатся быстро.

Он наморщил лоб:

– Парни, вы из полиции, что ли?

– Он издевается! – потемнел еще сильнее Гонсалес, укладывая сбросившую яд змею в коробку. – Или ему яд мозги залил?

Родриго вздохнул и снова присел на корточки перед Гошей.

– Нет, брат. С ним все в порядке. В полном. Он дуру гонит и время тянет. Думает – вдруг, откуда ни возьмись, помощь прилетит. Так, мистер Гоша?

Он внимательно посмотрел в глаза профессору и вдруг повернулся к кровати. Подошел и поднял рацию. Он рассматривал ее и крутил в руке, словно видел такую игрушку впервые. Успокоившись, он сунул рацию в карман и вытер руки платком.

От страшного удара в грудь Гоша опрокинулся на спину вместе со стулом и ударился затылком о бетонный пол.

Открыв глаза, он увидел всех троих, сидящих на кровати. Они курили. Гонсалес и Алекс вытирали со лба пот. Очень было похоже на короткий перекур в середине тяжелого трудового дня.

– Идите, посадите его на стул, – приказал Родриго. – И вылейте на голову ведро воды. Кажется, он меня не видит.

Пока его поднимали с пола, Гоша пытался оценить свое состояние. Выяснив, успокоился: ничего, со всем этим жить можно. Разбитый затылок ничуть не мешал соображать.