Том 4. Пожиратели огня (с илл.)

— Ну, если так, то пусть будет по-вашему! — воскликнул Иванович. — Будем защищаться! Во всяком случае, наше дело еще не совсем проиграно!

В этот момент Холлоуэй остановился.

— Пусть только они потеряют хладнокровие, — пробормотал он, — пусть забудут осторожность, и тогда они — в нашей власти!

С этими словами он схватил свое ружье и, положив ствол на камни полуразрушенной ограды, выстрелил.

— Попал! — воскликнул он торжествующим голосом.

И действительно, один из Черных Всадников закачался в седле и затем вдруг упал на землю.

Крик ярости огласил воздух, но отряд не остановился для оказания помощи раненому, а, напротив, с быстротой вихря понесся к монастырю.

— Ну, а теперь живо в подземелье! — крикнул Холлоуэй, и Иванович быстро последовал за ним. Не успели они скрыться в дверях храма, как в ограду ворвались Черные Всадники и мигом заняли весь двор.

В одну минуту они спешились; табунщик, присланный Черни-Чагом, спрятался в обрушившейся башне. Только один Кузьма остался посреди двора.

Хашим-Баши набросился на него и, приставив дуло своего пистолета к груди, закричал:

— Отвечай сейчас же, кто здесь стрелял?

— Товарищ Ивановича, — запинаясь, как бы с трудом выговорил Кузьма, притворяясь, будто он едва держится на ногах от страха.

— Где они? — продолжал допрашивать Митька.

— Я не знаю!

— Ну, брат, я не стану повторять тебе трижды свой вопрос! — заревел атаман, взводя курок своего пистолета.

— Там… они там! — пролепетал Кузьма, — в подземельях пещерной церкви!

— Я так и думал! — засмеялся Хашим-Баши, которому эти места были хорошо знакомы. — Эй, Лобанов, захвати своих молодцов и скачи к выходу? Ты мне ответишь головой, если там проскользнет хоть один мышонок! Живо!

В одну секунду человек пятнадцать Черных Всадников вскочили на коней и понеслись в степь.

— Ну, а теперь за мной, в подземелье! — крикнул снова атаман. — Они, должно быть, еще недалеко… Не дадим им времени укрыться в каком-нибудь тайнике!

Как и предвидел Холлоуэй, его дерзкий выстрел взбесил врагов, лишив их всякой осторожности.

У каждого Черного Всадника имелся при себе фонарь; в одну минуту все эти фонари были зажжены — и подземелье осветилось, как днем. Черные Всадники побежали гурьбой и очутились в большой зале, из которой подземная галерея расходилась в двух разных направлениях.

— Стой! — крикнул атаман. — Здесь нам надо разделиться: одни пойдут с князем направо, другие…

Не успел он договорить, как страшный взрыв оглушил всех, подобно тому, как это было там, в далекой Австралии, в кра-фенуа. Фонари разом погасли, и сильный ток воздуха пронесся по подземелью, опрокинув на землю всех находившихся здесь людей.

Но в следующий же момент раздался голос атамана:

— Друзья, кто-нибудь ранен?

— Нет! Нет! — послышалось со всех сторон.

— Эти негодяи подготовили нам злую ловушку; нам следовало ожидать этого. Но, благодарение Богу, беда нас миновала!

Фонари снова зажгли, и тогда можно было убедиться, что все отделались только испугом.

— Нужно посмотреть, не устроено ли там еще что-нибудь! — проговорил атаман. — Подождите меня! Я сам посмотрю! — и он направился по галерее, уходившей вправо. Не прошло и нескольких минут, как оттуда послышался его голос: сначала какие-то восклицания, а затем громкий зов. Несколько человек бросились к нему, и глазам присутствующих предстала столь ужасная картина, что ее трудно даже передать словами. Вся стена, на которую указывал атаман, была облеплена клочьями еще трепещущего человеческого мяса, а на полу лежали две головы, оторванные от корпуса, полураздавленные и расплющенные; по ним еще можно было узнать Ивановича и Холлоуэя.

— Возмездие свершилось, — мрачно промолвил граф Оливье голосом, дрогнувшим от волнения. — И руки наши не обагрились кровью этих несчастных! Хвала небу!

По приказанию князя Свечина останки преступников были преданы земле тут же в ограде монастыря.

Нескольких слов достаточно, чтобы разъяснить ужасную развязку этой печальной драмы.

Когда Иванович еще до свидания атамана с князем Свечиным заручился поддержкой Черных Всадников, трое из людей этой шайки были отправлены в степь, чтобы оповестить сторонников Невидимых о предстоящем собрании в стенах монастыря. Но в то же время, повинуясь своему инстинкту закоренелых грабителей, они распространили слух о новом набеге Черных Всадников, зная, что каждый сколько-нибудь зажиточный человек поспешит зарыть все свое наиболее ценное имущество где-нибудь в потаенном месте. Оповестив о приближении Черных Всадников, один из посланных оставался в засаде и выслеживал, в каком месте зарывались сокровища, после чего все трое в ночное время возвращались и вырывали клад.

Однако ограбленные жители скоро заметили эти кражи, и так как они приблизительно совпадали с приходом Черных Всадников, направлявшихся в сторону монастыря, то все невольно заподозрили в этом предполагаемом собрании Невидимых ловушку, устроенную Черными Всадниками, и решили не отправляться на собрание из опасения предоставить на разграбление хищникам свои дома и стада. Вот почему на этот раз никто из приверженцев Ивановича не пожелал явиться на его зов.

Атаман же, перейдя на сторону князя, выслушал донесение своих странников и, сообщив об изменении своих первоначальных намерений, оставил одного из них для наблюдения за избой Черни-Чага, возложив на него обязанность доносить о планах и намерениях старого перевозчика и обо всем, что ему удастся узнать и заметить. Двух остальных странников Хашим-Баши отправил в монастырь, строжайше наказав им ни на минуту не терять из виду Ивановича и его сообщников. Это и были те незнакомцы, которые прокрались накануне вслед за Ивановичем и Холлоуэем в монастырские подземелья. Поняв важность того, что им удалось выследить, они осторожно сдвинули с места адскую машину и зарыли ее под стеной, куда были проведены провода, с помощью которых следовало произвести взрыв. Они оставили провода на прежнем месте, скрыв под землей только ту часть, которая была прикреплена к снаряду. Таким образом, Иванович и Холлоуэй, сами того не зная, взорвали себя.

Совершив свое дело, оба странника поспешно добрались до выхода из подземелья в степь и, прирезав двух сторожевых казаков, спавших крепким сном у самого входа, залегли тут же, чтобы подстеречь Ивановича и его соучастника на случай, если бы тем удалось убежать. Здесь их и застал Лобанов со своим маленьким отрядом.

Возвращаясь обратно и прибыв к перевозу, граф Оливье и его друзья заметили большое стечение народа на главной площади села; по мере того, как они приближались, до их слуха стали доноситься мелодичные звуки кларнета. Вскоре они могли различить торжественные аккорды британского национального гимна «Боже, храни королеву».

— Это наш друг Джильпинг! — воскликнул Оливье и ускорил шаг. Остальные поспешили за ним.

Каково же было их изумление, когда они увидели достопочтенного Джильпинга, взобравшегося на подмостки и изо всех сил дувшего в свой инструмент; впереди три ученых медведя плясали в такт торжественному мотиву… А тем временем он раздавал в толпе щедрой рукой бесплатные библии всем желающим. Сначала жители уральских степей были крайне удивлены, получая эти дары, но затем некоторые из них стали перелистывать книгу и, пощупав ее, решили, что это прекрасный материал для изготовления пыжей для их ружей, после чего все руки стали тянуться за библиями.

Вдруг мистер Джильпинг перестал играть; у него оставалась всего только одна библия, одна-единственная. Он взял ее и, подняв высоко над головой, воскликнул:

— Вот все, что у меня осталось, леди и джентльмены, из трехсот тысяч шестисот девяноста семи библий, предоставленных мне Евангелическим обществом менее трех лет тому назад… Да, это последняя, самая последняя. Кому отдать последнюю, господа?