Том 4. Пожиратели огня (с илл.)

Волки в степи представляют наибольшую опасность. Они живут здесь громадными стаями и плодятся беспрепятственно; если бы они не грызлись между собой, а самцы не пожирали добрую половину детенышей, то ничего живого не осталось бы в степях.

Единственный враг, которого волки боятся, даже если их целая стая, — табунщики! Эти люди, не слезающие с коня ни днем, ни ночью, собравшись группой человек в десять-двенадцать, смело кидаются на стаю волков, и каждый удар их копья укладывает на месте одного из этих страшных животных. И волки до того боятся их, что, завидев издали хотя бы одного табунщика, тотчас же обращаются в бегство.

Подгоняемые голодной стаей, кони неслись, как ветер, но было видно, что они выбились из сил и скоро упадут от изнеможения, не достигнув реки.

Тем не менее злополучные всадники все больше приближались к дому, и сторожа, хотя и смутно, начали уже различать их фигуры, припавшие к самым шеям своих лошадей.

Благородные животные неслись, не щадя своих сил, прямо к реке, зная, что здесь их спасение, что волки не последуют за ними в реку. Время от времени тот или другой из коней бешеным ударом копыта убивал на месте настигающего его волка, и, как только последний падал, тотчас же сотни уцелевших его сородичей с жадностью набрасывались и в один момент разрывали его в клочья.

— Сказать бы хозяину, — заметил один из сторожей, — может быть, он поможет им как-нибудь!

Но прежде чем его товарищ успел ответить, картина совершенно изменилась.

До реки оставалось уже не более версты; еще немного — и благородные животные спасут себя и своих седоков. Но и волки не зевали, и некоторые из них уже успели забежать вперед, чтобы оттуда кинуться на лошадей. Вдруг один из всадников с неимоверной ловкостью перескочил со своего коня на круп коня товарища, который в этот момент, выхватив пистолет, прострелил голову лошади, оставшейся без седока, после чего та упала, точно пораженная громом. Стая волков с жадностью набросилась на нее. Но волков было слишком много, и часть стаи, не теряя времени, кинулась за вторым конем, мчавшим вперед двух всадников. Однако кратковременная задержка дала доброму коню время уйти немного вперед, и волкам пришлось снова нагонять. В каких-нибудь три минуты благородное животное донесло своих всадников до реки и кинулось прямо в Урал, под громкий вой хищников, лишившихся близкой уже добычи.

XVI

ДОБРЫЙ КОНЬ, ДОМЧАВШИЙ СВОИХ ВСАДНИКОВ до реки, относился к крепкой киргизской породе, и него переплыть реку не составляло никакого труда. Почувствовав, что погони за ним нет, он весело и бодро поплыл к противоположному берегу. Едва только он выскочил на берег, как оба всадника разом спрыгнули на землю и изо всех сил бросились к дому Черни-Чага, крича:

— Тревога! Полковника Ивановича осаждают волки!

В одну минуту все были на ногах. Хозяин поспешил ввести пришельцев в свой дом и, узнав с их слов о положении полковника, тотчас же приказал бить в набат.

Окрестные жители мигом прискакали на своих конях к дому старшины, и спустя десять минут пятьдесят человек, смелых и опытных, бывших табунщиков, на отличных конях, с копьями и кольями, во главе с Черни-Чагом вплавь переправились через Урал и во весь опор помчались на помощь.

Иванович, чудом спасшийся от своих врагов на Монмартре, бежав через окно из «дома повешенных», узнал от своих приверженцев, что дон Хосе Коррассон перед смертью выдал его, и потому решил, чтобы покончить наконец с графом и другими своими врагами, заманить их в уральские степи, где мнимое Общество Невидимых насчитывало наибольшее число своих самых фанатичных сторонников и где чужестранцам не будет никакой возможности ни бежать, ни скрыться. Окруженные со всех сторон жестокими сектами, лишь формально признающими власть губернаторов, затерянные в пустынных и безлюдных степях, они не найдут ни помощи, ни защиты и, несмотря на всю свою отвагу и мужество, должны будут все пасть до единого в этой неравной борьбе.

Добившись их гибели, Иванович намеривался, пользуясь своим влиянием и связями, вернуть из Сибири сосланного туда по его же ложному доносу князя Васильчикова и, выступив в роли его спасителя, добиться руки его дочери, княжны Надежды; брак же с ней дал бы ему возможность присвоить себе знаменитые уральские рудники и золотые прииски ее отца, которые сделали бы его богатейшим человеком в России, а может быть, и во всем мире.

Но этого еще мало; он мыслил затем далее рассчитаться со всеми своими друзьями, предоставив им австралийские золотые прииски графа и Дика Лефошера, на которые он решил предъявить свои права. Затем, щедро и умело рассыпая золото, он надеялся добиться положения Великого Невидимого, главы Общества, что дало бы власть над всем славянским миром, власть, равную его богатству.

Во всех этих своих замыслах он открылся Холлоуэю, который, взорвав из чувства мести к Красному Капитану «Ремэмбер», явился к Ивановичу с предложением своих услуг. Будучи человеком практичным, Холлоуэй сообразил, что, содействуя планам Ивановича, он может только выиграть, так как этот человек, щедро плативший за услуги, будет в его руках, тогда как Джонатан Спайерс всегда смотрел на него, как на своего подчиненного, простого механика, с которым все счеты окончены, если причитающееся ему жалование уплачено. Иванович с распростертыми объятиями встретил нового союзника, так как ряды его соратников опустели после катастрофы с «Лебедем». Теперь ему предстояла еще одна, последняя, схватка с врагами, которая должна была во что бы то ни стало увенчаться успехом, и такой человек, как Холлоуэй, посвященный во все планы Красного Капитана и его друзей из Франс-Стэшена, был для Ивановича чрезвычайно ценным союзником. Возвращаясь вместе из Австралии, новые друзья использовали время пути для подробного обсуждения задуманного плана. Чтобы сосредоточить в одном месте известное число сторонников, они придумали съезд делегатов Невидимых и местом для этого съезда избрали уральские степи. Что же касается способа заманить туда графа и его друзей, то он не представлял никаких затруднений: со слов Холлоуэя Ивановичу было известно, что Оливье и его друзья поклялись преследовать Ивановича всюду, куда бы он ни бежал; ему оставалось только не скрывать своих следов, и эти простаки сами попадут в ловушку.

После долгих размышлений Иванович избрал местом сборища и одновременно ловушки для своих врагов развалины одного древнего монастыря. Обширные подземелья, уцелевшие от разрушения, позволяли собрать здесь несколько сот человек.

Сюда-то и предполагалось заманить графа и его друзей и, наскоро совершив суд над ними, приговорить к смерти.

Еще одна причина вынуждала Ивановича скорее кончать с этим делом: князь Свечин, атташе посольства в Париже, которому было негласно поручено специальное наблюдение за политическими настроениями живущих в Париже русских, послал в Третье Отделение обстоятельный доклад об Обществе Невидимых; необходимо было спешить, чтобы успеть вовремя прекратить преступную деятельность ложного Общества Невидимых, прежде чем имена главных участников станут известны Третьему Отделению.

Сойдя в Ливерпуле с австралийского парохода, Иванович получил шифрованную телеграмму: «Урожай превосходный в ваших поместьях в Малороссии. Вас ожидают с нетерпением, чтобы начать жатву».

В соответствии с шифром, имевшимся у Ивановича, это означало: «Крайне необходимо уничтожить доносчика, который только что выехал из своих поместий в Малороссии в Париж, иначе мы погибли».

Действительно, князь Свечин прибыл в Париж с целью продолжать свое расследование темных дел мнимого Общества Невидимых, избравших Париж центром своих преступных операций.

Иванович с Холлоузем тотчас же направился в столицу Франции, где дон Хосе Коррассон или, вернее, негр Сэм, убийца боксера Тома Пауэлла, вступивший в ряды Невидимых, находился уже в течение нескольких месяцев в качестве панамского посланника.