Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы

— Эт-та еще что такое?! — воскликнул обескураженный участковый.

— Джон! Фу! — крикнул Дмитрий Васильевич собаке, и потом уже другу: — Здравствуй! Меньше отсутствуй на службе, еще и не то будет…

— Так я это… на учебе…

Обнялись крепко. Похлопали друг друга по плечам, спине…

— И все же? Откуда пес? — спросил участковый.

— Тебе какая разница?!

— Стравим?

— Не сейчас и не здесь. Полина меня за Ваньку убьет.

— За какого Ваньку? — не понял участковый.

— За Джона. Так она его называет. Потом как-нибудь… Полины не будет.

Собаки ходили по двору кругами, ощетинившись и присматриваясь друг к другу.

— Как бы не опоздала Полина, — усмехнулся участковый.

И точно! Джон неожиданно сделал выпад, но лайка увернулась, и клыки клацнули в пустую.

— Ого! — восхитился участковый и подзадорил: — Туман, фас! Туман, высокий на лапах, был проворней. Он успевал куснуть Джона и отскочить. Джон явно уступал ему в маневренности и быстроте движений. Но его молчаливая целенаправленность настораживала. Не обращая внимания на раны, на сочащуюся из них кровь, Джон упрямо преследовал по двору Тумана, очевидно, рассчитывая на его оплошность. И Туман оплошал. Рванув противника в очередной раз, он отступил в угол. Выход ему преградил Джон. Туман попытался перепрыгнуть, но Джон на лету схватил его за плечо и повалил на землю.

— Все! — констатировал Дмитрий Васильевич.

— Не все! — возразил участковый.

— Спорим — все!

— Спорим! На ящик! — в запале крикнул участковый.

— Согласен.

— Туман! Вперед! — участковый подбежал к дерущимся.

— Не замай! — сердито крикнул Дмитрий Васильевич.

Туман сопротивлялся изо всех сил. Драл когтями бок Джону. Рвал ему предплечье зубами, но тот навалился всем телом и медленно продвигался к горлу. Движения Тумана стали слабее, судорожнее…

— Все! Сдавайся! — выдохнул Дмитрий Васильевич.

— Нет. Туман! Вперед! — кричал участковый. Туман закатил глаза, из пасти потекла пена.

— Все?

— Надо оторвать твоего от моего… — пробормотал глухо участковый и достал из кобуры пистолет.

Дмитрий Васильевич метнулся к сараю, схватил вилы.

— Ты чего это? — удивился участковый.

— Брось пистолет!

— Да я это… зубы разжать.

— Кто ж так разжимает… — снисходительно усмехнулся Дмитрий Васильевич, и уже победно: — Приличных собак ты никогда не имел, не знаешь, как с ними обращаться. А ну, отвернись!

— Чего-о?

— Отвернись, говорю. Чтобы секрет не видел…

Когда участковый послушался, Дмитрий Васильевич применил прием, подсказанный сыном. Подействовало! Джон разжал зубы и уставился непонимающим взглядом на хозяина — чего это он?!

Участковый поднял Тумана и понес со двора.

— Не забудь про ящик, — напомнил ему Дмитрий Васильевич. — Лучше «Сибирячку», да — не паленую…

И уже Джону:

— Ты меня прости, но нужно было этим зазнайкам нос утереть. Только Полине — ни гу-гу! Пойдем, я тебя зеленкой намажу…

И поглаживая Джона по загривку, сказал восхищенно:

— Как ты Тумана, язви тя…

Квартиру Виктора Савченко вскоре обворовали. Причем вынесли все, кроме мебели… Жена плакала навзрыд и закатила истерику, обвиняя мужа в несовершенстве замков двери.

— Собаку не нужно было выгонять из дома… — в свое оправдание сказал он.

— Ладно, вези свою противную собаку… Вези… — сквозь рыдания дала согласие жена.

Виктор съездил к родителям и забрал Джона в город. Джон отвык от тесной, по деревенским меркам, квартиры, ему не хватало простора двора, пятнадцати соток огорода, не хватало коврика у кровати отца хозяина… Поэтому он выл. Выл, когда никого не было в квартире. Выл, иногда ночью… Голос его был громкий, вой жуткий…

— Увози его в деревню! — шептала жена Виктору, вцепившись в его руку, когда тот «учил» Джона тапком, чтобы тот вел себя прилично и тихо.

— А воры? — аргументировал Виктор свое нежелание мотаться в деревню. Да и неудобно перед родителями.

— Не в собаке дело. Навел кто-то… — шепнула жена и стала ласкаться.

Это решило судьбу Джона.

Утром, позвонив на работу и сообщив, что задержится до обеда, Виктор повез Джона в деревню.

— Ванечка приехал, — ахнула мать. — Надолго?!

— Насовсем, — решительно сказал Виктор, потом поправился. — Пока опять не обворуют…

Обворовали через две недели. Открыли новейшие импортные замки. Жена рассердилась, ушла к матери и подала на развод.

Виктор Джона домой не забрал, посчитал, что у родителей ему будет лучше. А квартира?! В ней ничего не осталось кроме мебели…

Прошло полгода. Как-то в полдень за воротами раздался автомобильный сигнал.

— Витя! — вскрикнула Полина Петровна и, вытирая руки о фартук, заторопилась к воротам.

Джон соскочил с крыльца и в три прыжка опередил ее. Калитка распахнулась, в ней показался Виктор. Не успела мать подойти к сыну, как Джон, радостно визжа, кинулся своему хозяину на грудь.

Дмитрий Васильевич выглянул из дверей сарая:

— Что за шум?

— Витя приехал! — всхлипнула мать.

— А зачем слезы? — ласково прогудел Дмитрий Васильевич.

— Да как же… Опять один…

— Нет, не один, — Виктор, обняв одной рукой Джона за шею, другой распахнул калитку:

— Лена, заходи.

Молодая женщина, смущенно потупясь зашла во двор. Подняла глаза, на порозовевшем лице, и сказала просто:

— Я — Лена.

Дмитрий Васильевич развел руками. Полина Петровна прямотаки впилась глазами в лицо новой пассии сына. Джон выпростался из-под руки хозяина и потянулся к гостье.

— Ой, какая красивая собачка! — искренне воскликнула та и, присев перед Джоном, протянула руку к его голове.

— Осторожно! — крикнул Виктор, но Лена уже трепала за уши Джона, а тот вместо того, чтобы наказать безрассудную, усиленно вилял своим куцым хвостом.

— Ну, дела-а! — протянул Дмитрий Васильевич.

— Проходите, гости дорогие, — радостно пропела Полина Петровна. — Умывайтесь с дороги, и за стол…

— Погоди, мама, я Лене обещал показать речку. Мы скоро, — Виктор подхватил Лену под руку, но Джон втиснулся между ними.

— Эй, друг! — воскликнул Виктор. — Это моя женщина, — и перешел на другую сторону. Джон последовал за ним и тут же вклинился между ними.

Так они и вышли за ворота втроем. Счастливые!

— Вот это женщина! Как она твоего Ваньку сразу обратала?! — усмехнулся Дмитрий Васильевич.

— А твоего сына! — парировала Полина Петровна. — Только будет ли от этого толк?

— Да ты что, мать! Такая красивая… И глаза, как у тебя в молодости, и голос…

— Ой-ей-ей! — засмеялась Полина Петровна. — Когда я была красивой?

— Не оговаривай себя. Если бы ты не была самой красивой, я бы на тебе не женился. Ты и сейчас самая красивая…

— А Лена?

— Она не красивей, она — моложе… Полина Петровна погрозила пальцем:

— Врешь ты все…

— Не вру. И еще тебе скажу, скоро нам придется с Ванькой расставаться. Навсегда!

— Как так?!

— Видала, как он к хозяину липнет, да и к ей — тоже…

— Что ты, Митя, если у них по-серьезному, то некогда им собакой заниматься. Медовый месяц!

— Ха! — воскликнул Дмитрий Васильевич. — Они что — пчелы?! Да и чем собака мешает? Вот посмотришь! Единственно, что я сделаю, так попрошу у Виктора, как только родится… это… первого щенка от Джона… от Ваньки — нам.

— Хи-хи-хи! — тоненько засмеялась Полина Петровна. — Старый, а все еще дурачок. От вас — кобелей, никто не родится. Рожаем мы — женщины!

— Не хочется тебя тоже обзывать, но скажу, что у таких собак, как наш Ванька… Если от него родится кто, то положено самого лучшего щенка — кобелю. И щенок этот называется алиментным.

— Хи-хи-хи! — опять засмеялась Полина Петровна. — Алименты мужики женщинам платят.

— Это у нас — людей, а у собак наоборот, и это — правильно.

— Ой! — спохватилась Полина Петровна и кинулась на кухню.