Испытание весной (СИ)

Кручко Алёна

Менталисты и Тайная Канцелярия 3

Испытание весной

ГЛАВА 1, в которой Женя тоскует по елкам и мандаринам

Женя сидела в библиотеке над листом писчей бумаги и местным календарем, сопоставляя здешние даты с домашними. Не то чтобы ее очень уж интересовало, на какое число декабря или января приходится Зимний перелом, а вот знать дату собственного дня рождения было бы неплохо.

Но, наверное, из-за Зимнего перелома, который был вообще-то не праздником, а всего-то «магически значимым днем», первым делом Женя посчитала, когда здесь наступает Новый год. Оказалось — всего через неделю, и эта новость отчего-то ее огорчила.

Хотя почему — «отчего-то». Причина собственной внезапной грусти была Жене вполне ясна: Новый год она любила. Елочные базары, мандарины, бесконечное буханье петард на улице, собственноручно наряженная сосенка, огромная кастрюля оливье — все это создавало по-настоящему праздничное настроение. Вот, казалось бы, что Новый год, что день рождения, смысл один — еще один год прошел. Но в день рождения на Женю накатывала хандра, жизнь казалась глобально неудавшейся, а будущее виделось таким же унылым, как настоящее. А под наряженной, сверкающей блестящими боками шариков, серебристым дождиком и огоньками гирлянд елочкой, под бой курантов и шампанское, вспоминалось все лучшее, что случилось в уходящем году, и верилось, что дальше будет еще лучше.

Теперь ничего этого у нее не будет. Один год станет сменяться другим без всяких видимых рубежей, без той атмосферы всеобщего легкого сумасшествия, которая заставляет думать о лучшем, без обмена открытками и подарками, без конфет, мандаринов и запаха хвои. Хотя, ладно уж, конфеты и запах хвои можно обеспечить себе и здесь, но ведь этого мало!

Почти машинально Женя рисовала на исписанном датами листе еловую ветку, украшенную шариками.

Новый год здесь не отмечали. В этом мире отношение к праздникам вообще было на удивление не праздничным, деловито-прагматичным. Или это не в мире, а у «дядюшки», для которого праздники вечно оборачивались лишней работой и проблемами? Все же начальник Тайной Канцелярии — не та должность, на которой можно спокойно попивать вино, отмечая очередную дату. Куда чаще ему приходится разгребать последствия чужой выпивки.

«Профдеформация у мужика во все поля», — Женя улыбнулась, вспомнив собственное здесь появление, как раз в самый разгар праздника. Граф фор Циррент, разумеется, коротал тогда ночь на работе, был страшно раздражен, и непонятное появление девушки из другого мира встретил как неизбежное зло. Даже, кажется, не удивился, хотя ей сразу объяснил, что дело это совершенно невозможное и невероятное.

Ну вот, она уже может улыбаться, думая о своем здесь появлении. Хотя за это спасибо графу, конечно. И тетушке Гелли, самой замечательной из тетушек. И еще одной тетушке, Цинни. Даже Ларку! Но ведь если бы не граф фор Циррент с его идеей объявить девушку из другого мира своей чудом нашедшейся племянницей, не было бы и остальных. И пусть граф придумал это вовсе не из абстрактного человеколюбия или жалости к Жене, а желая заполучить ее для Тайной Канцелярии — она не против! Ей ведь уже не шестнадцать лет, а почти двадцать пять, и во взаимную выгоду поверить проще, чем в бесплатный сыр. Бесплатный сыр — он известно где!

А ей повезло. Ее приняли здесь, дали дом и семью — и отличную семью! Придумали достоверное — или просто непроверяемое? — прошлое. А взамен всего-то и просят, что делиться сведениями о своем мире, ну и помочь при случае графу в его делах. Да всегда пожалуйста! Ей и самой ведь интересно.

— Чем занимаешься?

Женя подняла голову. Надо же, думала о графе и не заметила, как он вошел!

— Доброе утро, дядюшка, не знала, что вы сегодня дома. Ничем особенным. Высчитывала, когда у меня день рождения.

— И когда же? — граф подошел, заглянул в исчерканный листок.

— Еще совсем не скоро, да и ладно, не люблю его отмечать. Зато Новый год всего через семь дней. Мой любимый праздник.

Новый год — среди зимы? Когда природа спит, ночи длинны, а дни коротки и сумрачны, когда луна светит, кажется, чаще и ярче солнца? Трудно было даже представить такую ерунду. Испокон веков наступление нового года считалось от Весеннего перелома, когда пробуждается природа и настает время любить.

— Странный все же у вас мир, — граф фор Циррент покачал головой. — Что за праздник в столь мрачное время? Или вы для того и веселитесь, чтобы разогнать зимнюю тьму и уныние?

Джегейль пожала плечами:

— Может быть. Честно говоря, вот уж чем-чем, а историей праздников никогда не интересовалась.

— Разреши? — граф взял из рук девушки исчерканный лист. Так, даты всего три, одна — Осенний перелом, день, когда Джегейль сюда попала, вторая — очевидно, ее странный Новый год, значит, третья — день рождения. Да, нескоро. — А это что? Вы вешаете на елку светильники?

— А? — девушка приподнялась, заглядывая в собственный рисунок, будто сама не помнила, что там изобразила. — Нет, что вы. Хотя вообще-то да, раньше елки украшали свечками, сейчас гирлянды с разноцветными лампочками вешают, но это просто шарик. Ну, игрушка, для украшения. Они разные бывают…

Девушка рассказывала о «елочных игрушках», «петардах», экзотической еде и прочих непременных атрибутах иномирной смены года, и в голосе все отчетливей слышалась грусть. Что ж, хотя последнее время и казалось, что Джегейль перестала тосковать по дому, было бы странным и неправильным, если бы ностальгия вовсе ее не мучила.

Отчего-то захотелось развлечь «племянницу» чем-то таким, что и впрямь ее порадует. Все же салоны, театр, визиты, чаепития и прочая светская жизнь, которую та старательно осваивает под чутким руководством Гелли, для нее скорее работа, чем удовольствие. Девочка всерьез принимает и Тайную Канцелярию, и родство с фор Циррентами, хочет оправдать доверие…

В библиотеку вошла Гелли:

— Варрен, к тебе снова посыльный. Я надеялась, хотя бы сегодня ты составишь нам с деточкой компанию в театре.

— Я уже и не надеюсь, — граф виновато развел руками. Сложил взятый у Джегейль лист: — Я возьму?

— Подошьете к досье? — хмыкнула девушка. — Берите, конечно. Ерунда это все, займусь чем-нибудь более полезным.

— Например, новой прической, — предложила Гелли.

Граф поспешил выйти, но успел услышать немного нарочитый стон Джегейль: «О, нет!» Усмехнулся: сколько бы та ни показывала, как ее утомляет необходимость выглядеть «приличной барышней», к этому образу она тоже отнеслась со всей ответственностью. Поглядишь сейчас, как легко сбегает по узкой боковой лестнице из библиотеки к столовой, и не поверишь, что в первые дни в юбках путалась. А уж вспомнить, в каком шокирующе бесстыдном безобразии она здесь появилась…

«Все же нужно выкроить вечер для театра», — почти безнадежная мысль тут же ушла: посыльный был от его величества, а значит, откладывался до лучших времен не только театр, но любой отдых.

«Ну вот, снова театр с дядюшкой откладывается до лучших времен, — вздохнула Женя. — Причем эти «лучшие времена» вполне могут наступить летом, а то и вовсе следующей зимой».

Всего за три небольшим месяца Женя узнала о «дядюшке» не меньше, а то и больше, чем могла бы знать о настоящем родственнике. Привыкла к его сумасшедшему рабочему графику, к тому, что важные разговоры ведутся непременно в кабинете, зато за обедом или под чай можно обсудить прочитанную книгу, свежие газеты, сплетни. Стала получать удовольствие от его резких суждений, от злых, но очень метких характеристик. Мягкое ехидство тетушки Гелли тоже ей нравилось, но тетушка больше посвящала ее в светские сплетни, а граф фор Циррент уделял внимание вопросам серьезным, уровня Тайной Канцелярии, а не кумушек из салона дамы Дарианы. Женя не задавалась вопросом, натаскивает граф ее для работы или хочет, чтобы она лучше ориентировалась в местной политике и светской жизни, как его «родственница». Не все ли равно? Ей нравилось.