Сатана и Искариот. Части первая и вторая

«Ты спрашиваешь, как я здесь живу, могу тебя успокоить, что мне очень хорошо. Мне везет в игре, а кроме того, я нашел друга, толстый бумажник которого всегда в моем распоряжении. Помнишь ли ты еще одного богача, бывшего поставщика федеральной армии, с которым ты познакомился в Сен-Луисе? Он немец по рождению, но считает себя коренным американцем. Поэтому свою настоящую фамилию Егер переделал на английский лад — Хантер [89]. Как я теперь узнал, он был за океаном сапожным подмастерьем, но, несмотря на свою глупость, или, скорее, благодаря ей, оказался необычайно везуч, и женитьба принесла ему магазинчик в Нью-Йорке. Во время войны с южными штатами он поставлял сначала сапоги, позднее разную амуницию для нужд армии и сколотил на этом приличное состояние. Теперь он больше не работает и занимается ростовщичеством, хотя денег ему уже совершенно не нужно, потому что жена его умерла, а сын у него всего один, который родился достаточно поздно. Старик очень скуп и никогда еще не выслал ни пфеннига своим бедным родственникам в Европе, но он слепо любит своего единственного наследника, и, если тот в буквальном смысле слова швырнет деньги в окно, то и тогда не услышит ни слова упрека. Старик, скрывая немецкое происхождение юноши, дал ему чудное имя — Смолл [90]. Сейчас это — красивый молодой человек, бесхарактерный и вялый, однако совсем неплохой парень, совершенно не знающий людей и настолько проникающийся доверием к первому встречному, что всех тех пиявок, которые здесь накинулись на него или, точнее, на его кошелек… принял за истинных своих друзей. Но мне удалось открыть ему глаза — конечно, ради собственной выгоды, так как я, поощряя его слабости, приобрел некоторое влияние на него, и оно день ото дня растет.

Ты спросишь, как я познакомился с Малышом Хантером, который может стать для нас лакомым кусочком? Это случилось весьма своеобразно. В первый же день, как я прибыл сюда, я услышал, как официант обращается ко мне: «Мистер Хантер». Потом так же обращались ко мне и другие люди, а когда во время одного концерта меня представили этому мистеру Хантеру, то некоторое время мы стояли, не говоря ни слова, а только удивленно разглядывали друг друга. Мы были похожи, как две капли воды, и фигурой, и чертами лица, и голосом. А если бы я научился его медленной, подпрыгивающей походке, то даже его близкий друг нас не различит. Это — случайность, которую я использую, именно она побудила его сразу же подружиться со мной. Его очень забавляет, что меня с ним путают. Скоро как-нибудь ненароком я выиграю у него столько денег, сколько мне нужно, и даже еще больше.

Он очень ко мне привязан, любит меня, он обращается со мной как с братом-близнецом, а если я тихонько начинаю поговаривать о расставании, то он и слышать не желает. Малыш хочет, чтобы я сопровождал его в большом путешествии. Он очень любит странствовать, и его скупой отец, несмотря на громадные суммы, в которые обходятся подобные путешествия, ничего против этого увлечения сына не имеет. Любимым, да и почти единственным, видом чтения для него стали книги о путешествиях. Он объехал все Соединенные Штаты, побывал в Канаде и Мексике, был даже в Рио-де-Жанейро и в Англии. Теперь он увлечен Востоком. Туда отправляются ученые, князья, принцы, так почему же сын американского миллионера не может осуществить свое путешествие в таинственные восточные страны? Конечно, я не стану его отговаривать от исполнения этого каприза. Наоборот, я приложу все усилия, чтобы укрепить его любовь к восточной экзотике. Это дало бы мне возможность увидеть своего отца, который вынужден был покинуть родину из-за Олд Шеттерхэнда, этого проклятого немца, и — как ты знаешь — нашел надежное убежище на берегу Средиземного моря.

Теперь мы сидим с раннего утра до позднего вечера и с помощью двух учителей штудируем турецкую и арабскую грамматику, читаем гаремные истории и рисуем на стенах белых одалисок [91]и темнокожих рабынь. Так как Малыш очень способный к языкам, то он весьма преуспевает в их изучении, и я волей-неволей вынужден за ним тянуться. Еще несколько месяцев, и мы, заполучив у старика изрядную сумму, отправимся через Атлантику.

Пишу тебе это с такой подробностью, потому что знаю твою сообразительность и жду от тебя совета, каким образом мне лучше использовать сложившиеся обстоятельства, в особенности воистину наше поразительное сходство. Твое возможное содействие будет мне, конечно, желанным. Ответь мне как можно быстрее, что ты об этом думаешь, но не сюда, а по моему последнему адресу, так как в этом случае я буду уверен, что письмо не попадет в чужие руки.