Поселенцы (= Пионеры) [старая орфография]

Между тѣмъ, съ востока появлялся едва замѣтный свѣтъ, двигавшійся по берегу, какъ бы несомый человѣкомъ; пламя увеличивалось до величины человѣческой головы и ярко свѣтило, какъ огненный шаръ. Чрезъ нѣсколько времени свѣтъ потерялъ опредѣленную форму и, быстро приближаясь, превратился въ пламя, постоянно увеличивавшееся. Наконецъ, можно было различить, что огонь горѣлъ въ челнокѣ, управляемомъ нѣсколькими людьми.

— Это вы, Натти? вскричалъ мировой судья, — подъѣзжайте, пріятель, я дамъ вамъ для вашего стола рыбу, которая сдѣлаетъ честь и королевскому столу.

Лодка скоро приблизилась, и красноватый отблескъ огня освѣтилъ лицо Кожанаго-Чулка. Онъ стоялъ въ легкой лодкѣ и управлялъ длинной вилой, держа ее за палку и опуская ее въ воду, то однимъ, то другимъ концомъ. На другомъ концѣ сидѣлъ Чингахгокъ и ловко правилъ рулемъ.

— Подъѣзжайте, Кожаный-Чулокъ, и наполняйте вашу лодку окунями, ихъ тутъ такъ много, что вамъ не надо будетъ употреблять вашу вилу.

— Нѣтъ, судья, отвѣтилъ Кожаный-Чулокъ; я никогда не ѣмъ отъ такого роскошнаго улова, даже еслибъ мнѣ подарили за это лучшее ружье. Но если ваша дочь захочетъ видѣть, какъ я ловлю форель, то я съ удовольствіемъ возьму ее въ лодку.

Елисавета, которой очень нравилось это предложеніе, спросила y отца позволенія и, получивъ его, отправилась въ лодку, сопровождаемая Эдвардсомъ. Лодку оттолкнули отъ берега, и она легко поплыла по водѣ. Кожаный-Чулокъ указывалъ куда гресть, и всѣ соблюдали молчаніе, необходимое для удочнаго лова.

На мѣстѣ, гдѣ былъ челнокъ, озеро было мелко, и Елисавета видѣла множество плавающихъ рыбъ. Она ждала, что Кожаный-Чулокъ опуститъ свою вилу; но Натти медлилъ: онъ имѣлъ свои привычки и особенную манеру. Стоя на носу ладьи, онъ, казалось видѣлъ дальше, чѣмъ его спутники, и поворачивался во всѣ стороны, какъ бы желая проникнуть въ глубь. Наконецъ, казалось, что послѣдствія должны были вознаградить его наблюденія. Оттолкнувъ ладью, онъ сказалъ шопотомъ:

— Иди далѣе въ озеро, Чингахгокъ. Я вижу тамъ рыбу, которая плыветъ такъ близко, что вила моя можетъ достать ее.

Чингахгокъ сдѣлалъ рукою знакъ согласія, и ладья очутилась въ области окуней, на глубинѣ 20 футовъ. Въ огонь подложили щепокъ, и онъ освѣтилъ всю окружность до самаго дна. Елисавета увидѣла большую плавающую рыбу.

— Тише, тише! шепнулъ Натти. Это чудная рыба, но еще далеко отъ моей вилы. Палка только 14 футовъ длины, a рыба добрыхъ 18 отъ поверхности. Все-таки я попробую достать эту десяти-фунтовую рыбу.

Говоря это, Кожаный-Чулокъ поднялъ гарпунъ и направилъ его. Елисавета увидѣла конецъ вилы, тихо опущенный въ воду, потомъ Натти совсѣмъ наклонился, и вся вила исчезла въ глубинѣ. Легко можно было замѣтить длинные темные лучи опущеннаго орудія и происходящіе отъ этого на поверхности круги. Но когда онъ снова вынулъ гарпунъ, то только тогда Елисавета замѣтила успѣхъ его дѣйствія. Огромная рыба висѣла на крюкѣ и была сброшена въ лодку.

— A что, Змѣя, намъ хватитъ этого молодца? смѣясь сказалъ Натти, поднимая добычу и освѣщая ее огнемъ. На сегодня довольно съ насъ.

— Хорошо, отвѣтилъ Чингахгокъ.

Другіе рыбаки, между тѣмъ, закинувъ сѣти, приблизились къ ладьѣ Кожанаго-Чулка.

— Отъѣзжайте, Натти, сказалъ Веньяминъ: огонь вашъ пугаетъ рыбу, дайте мѣсто нашему неводу. Чингахгокъ тотчасъ направилъ ладью къ мѣсту, откуда они могли наблюдать за движеніемъ рыбъ, чтобы не мѣшать другимъ.

— Гребите къ вѣхамъ! командовалъ Пумпъ, и вы, молодцы, правьте къ правому боку!

— Я требую вѣжливости, Пумпъ, сказалъ разсерженный Билли, переставая гресть. Если вы хотите понукать, то скажите это, и я уйду съ удовольствіемъ, но не позволю командовать надъ собою, какъ надъ безсмысленнымъ животнымъ.

— Молчите, Билли, сказалъ Веньяминъ, если вы хотите управлять лодкой, то спрашиваю васъ, намѣрены ли вы гресть нѣсколько саженъ? Глупъ я буду, если возьму съ собой такого моржа, какъ вы.

Порубщикъ тотчасъ схватилъ весло, какъ бы желая послушаться Веньямина, но вмѣсто того, чтобъ гресть по указанному направленію, такъ толкнулъ лодку, что Пумпъ, стоявшій впереди, упалъ за бортъ. При общемъ смѣхѣ, несчастный дворецкій барахтался нѣсколько времени въ водѣ, но потомъ исчезъ, и зрители ужаснулись.

— Старый дьяволъ не умѣетъ плавать! вскричалъ Кирби, и, скинувъ платье, скакнулъ въ воду,

— Гребите! сказалъ Эдвардсъ, свѣтъ покажетъ его намъ, и я отыщу его.

— Спасите его! со страхомъ кричала Елисавета.

Сильная гребля Чингахгока подвинула лодку къ мѣсту, гдѣ упалъ дворецкій, и громкій крикъ Натти возвѣстилъ, что онъ видитъ тѣло.

— Держите лодку, пока я нырну, сказалъ Эдвардсъ.

— Тише, тише, говорилъ Натти, я достану его вилой, безъ того, чтобы кто-нибудь подвергалъ свою жизнь опасности.

Тѣло Веньямина лежало на днѣ, и руки судорожно обхватили стволъ морскаго растенія; лицо и руки его были блѣдны, какъ y мертвеца. Натти живо взялся за дѣло; зубцами вилы схватилъ голову несчастнаго, вцѣпился въ волосы и въ воротникъ платья. Скоро вытащили тѣло и увидѣли мертво-блѣдное лицо. Нѣсколько минутъ держалъ его Натти надъ поверхностью воды. Въ это время глаза его тихо открылись, и онъ сталъ глядѣть такъ, какъ будто находился въ незнакомой мѣстности. Приблизилась другая лодка, и Веньямина перевезли на берегъ, куда вынесъ его на рукахъ Билли Кирби.

Веньяминъ сидѣлъ неподвижно, закусивъ губы и въ сжатыхъ кулакахъ держа остатки растенія, за которое уцѣпился во время опасности. Глаза его были открыты и страшно вращались вокругъ; онъ тяжело дышалъ. Судья влилъ ему въ ротъ стаканъ рому, который и привелъ его въ чувство.

— Кирби, сказалъ онъ, вы самый неловкій и злой болванъ, какого я когда либо видѣлъ, a вы, Натти, дайте мнѣ руку и считайте меня своимъ лучшимъ другомъ. Вы мнѣ оказали большую услугу, хотя и не нѣжно драли за волосы. Но я не буду мстить вамъ, такъ какъ все дѣлалось для моей пользы.

Мармадукъ предупредилъ отвѣть, отправивъ Веньямина въ деревню, и велѣлъ вытащить на берегъ сѣти, чтобы рыбы остались невредимы.

Добыча была раздѣлена, и Билли, помѣстясь на травѣ, y огня, остался караулить сѣть и рыбу до слѣдующаго утра. Остальные и Елисавета, вышедъ изъ ладьи Натти, сѣли въ лодку, чтобъ отправиться въ деревню. Чингахгокъ и Кожаный-Чулокъ гребли къ восточной сторонѣ горъ, и скоро на всемъ пространствѣ воцарилось невозмутимое спокойствіе и совершенная темнота.

Глава шестая

Нѣсколько дней прошло въ различныхъ занятіяхъ, которыя судья Темпль долженъ былъ окончить съ своимъ двоюроднымъ братомъ и законовѣдомъ деревни, адвокатомъ фонъ-деръ-Шооль. Кромѣ ихъ троихъ никто не зналъ ничего о предметѣ этой таинственной работы. Даже Эдвардсъ, къ своему удивленію, былъ освобожденъ отъ своей обыкновенной обязанности писаря.

Въ одно прекрасное, тихое весеннее утро, судья и Ричардъ Джонсъ сѣли наконецъ снова на лошадей, чтобы предпринять поѣздку, и y дома встрѣтили Елисавету и Луизу, собиравшихся на прогулку.

— Куда намѣрены вы идти? спросилъ судья дѣвушекъ.

— Мы пойдемъ въ горы, папа, — весело отвѣтила Елисавета.

— Ну, такъ не заходите далеко въ лѣсъ. Это бываетъ иногда опасно, не смотря на то, что проходитъ и безнаказанно. Будь же осторожна, Лиза.

Послѣ этихъ словъ оба уѣхали, a Елисавета подозвала къ себѣ бульдога, который долженъ былъ провожать ее въ прогулкѣ и быть ихъ защитникомъ. Дѣвушки отправились съ этимъ проводникомъ, и едва только скрылись въ ближайшемъ лѣсу, какъ Эдвардсъ быстро вышелъ изъ дому и направился къ берегу озера. Молодой человѣкъ вошелъ въ легкій челнокъ, взялъ весло и сильною рукою направилъ судно по озеру, къ хижинѣ Кожанаго-Чулка.

Скоро приблизился онъ къ противоположному берегу, вынулъ изъ воды весло, пустилъ челнъ плыть къ берегу, оглядѣлся кругомъ, потомъ свиснулъ въ свистокъ, звукъ котораго эхо повторило далеко по утесамъ. При этомъ звукѣ собака Натти вышла изъ своей конуры и издала жалобный, продолжительный вой, метаясь какъ бѣшеная туда и сюда, привязанная ремнемъ изъ оленьей кожи.