Дуэль. Победа. На отмелях. (Сочинения в 3 томах. Том 3)

Инстинктивный жест этих рук, протянутых вперед, остановил Рикардо, который неподвижно замер между дверью и креслом с почтительной податливостью человека, уверенного в своей победе и имеющего возможность выждать время. Эта сдержанность смутила молодую женщину. Она выслушала страстные уверения Рикардо, его ужасные комплименты и еще более отвратительные признания в любви. У нее хватило даже сил встретить взгляд косых, бегающих, полных дикого вожделен и и глаз.

— Нет, — говорил он после неистового потока слов, в котором самые яростные любовные фразы смешивались с ласковы ми мольбами. — Кончено! Не бойтесь меня. Я говорю разумно Послушайте, как спокойно бьется мое сердце. Десятки раз сегодня, когда я видел вас перед собой — вас! вас! вас! — я думал, что оно разорвет мне ребра или выскочит в горло. Оно разби лось в ожидании этого вечера, этой самой минуты. А теперь оно без сил: посмотрите, как оно тихонько бьется.

Он сделал шаг вперед, но она сказала ясным, повелительным голосом:

— Дальше нельзя!

Он остановился с улыбкой глупого обожания на устах, с ра достным послушанием человека, который мог во всякую минуту охватить ее руками и бросить наземь.

— Ах, если бы я схватил вас сегодня утром за горло, если бы я послушался своего желания, я бы никогда не узнал, чего вы стоите. А теперь я это знаю. Вы чудо! И я тоже — в своем роде. У меня есть характер и голова на плечах! Если бы не я, мы бы двадцать раз погибли! Я все организую, все устраиваю для своего джентльмена… Мой джентльмен… Фу!.. Он мне опротивел! А вам противен ваш, не правда ли? Вам! Вам!

Он дрожал с головы до ног. Он стал ворковать, перечисляя целый лексикон ласковых имен, сальностей и нежных слов, потом вдруг спросил:

— Почему вы ничего не говорите?

— Я слушаю: это моя роль, — ответила она с неопределенной улыбкой, с пылающими щеками и похолодевшими губами.

— Но вы будете мне отвечать?

— Да, — проговорила она, широко раскрывая глаза, словно внезапно заинтересованная.

— Где мошна? Вы знаете?

— Нет еще.

— Но ведь где-то есть такой куш, из-за которого стоит постараться?

— Да, я думаю. Но кто знает? — добавила она, немного помолчав.

— Чего ломать над этим голову? — ответил он беспечно, — С меня довольно этой роли ползающей гадюки. Мое сокровище — это вы. Я открыл вас в темнице, в которой этот джентльмен вас похоронил, собирался сгноить для своего проклятого удовольствия!

Он поискал стул сзади себя и вокруг, потом обратил к ней свои мутные глаза и свою нежную улыбку.

— Я совсем без ног, — сказал он, садясь на пол, — я без сил с утра, так слаб, словно пролил здесь на пол всю кровь из своих жил, чтобы вы купали в ней свои белые ножки.

Она оставалась бесстрастной и задумчиво кивнула ему головой. Как истая женщина, она сосредоточивала все свои мысли на желании своего сердца, на этом ноже, тогда как, у ее ног, ласковый и дикий, опьяненный страстью мужчина продолжал развивать свои безумные планы…

Но Рикардо также не упускал своей идеи.

— Для вас, для вас я пожертвовал бы деньгами, жизнью… жизнью всех в мире, только не своей! Что вам нужно — это мужчину, властелина, который позволил бы вам поставить ему на голову ваш башмачок, а не этого труса, которому вы наскучите через год, как и он вам наскучит. А тогда что? Вы не такая женщина, чтобы с вами можно было делать, что угодно: вы похожи на меня. Я живу для себя, и вы будете жить для себя, а не для какого-то шведского барона. Эти люди пользуются такими существами, как вы и я, для своего удобства. Джентльмен — это лучше, чем хозяин, но что нам обоим нужно — это равноправный союз против всех лицемеров. Мы будем продолжать бродить по свету вдвоем, свободные и верные друг другу. Мы будем бродяжничать вместе, потому что мы не из тех людей, которые сидят у своего очага. Мы бродяги по натуре.

Она слушала его с глубоким вниманием, словно ожидала слова, которое дало бы ей указание, как овладеть этим кинжалом, этим ужасным ножом, чтобы обезоружить убийцу, умолявшего ее о любви. Она снова задумчиво кивнула головой, и это движение зажгло огнем желтые глаза, которых Рикардо не сводил с ее лица. Когда он немного приблизился, тело Лены не сделало движения назад. Это должно было случиться. Надо было перенести все, что могло отдать нож в ее руки. Рикардо принял более конфиденциальный тон.

— Мы встретились, и их час пробил, — начал он, глядя ей в глаза. — Союз между мной и моим джентльменом будет расторгнут. Для него нет места рядом с нами обоими. Он убил бы меня как собаку. Будьте покойны. Вот штучка, которая покончит дело не далее как сегодня ночью.

Он хлопнул себя по согнутой ноге, повыше колена и был удивлен и польщен, увидев, что лицо молодой женщины осветилось; она наклонилась к нему с жадным вниманием, с полуоткрытыми, как у ребенка, губами, красными на ее бледном лице, вздрагивавшими от ее учащенного дыхания.

— Ах, вы чудо, восторг, радость и счастье для мужчины… лучшая женщина из миллиона! Нет, единственная женщина! Вы нашли во мне своего настоящего мужчину, — говорил он дрожа, — Слушайте! Они ведут свою последнюю беседу, потому я с ним тоже покончу счеты, с вашим джентльменом, не позже полуночи!

Без малейшего трепета она прошептала, как только несколько уменьшилась сдавливавшая ее грудь тяжесть и она смогла выговаривать слова:

— С ним не следует очень торопиться…

Замедленность, ударения — все придавало этим словам цен ность зрело обдуманного совета.

— Молодец! Предусмотрительная девушка, — сказал он, тихи посмеиваясь со странной, кошачьей веселостью, от которой за колыхались его плечи и в бегающих глазах зажглись огоньки. Вы еще думаете о мошне. Из вас выйдет отличный компаньон А какой приманкой вы будете, черт возьми!

Он увлекся на мгновение своими мыслями, но лицо его ско ро омрачилось.

— Нет, никаких отсрочек! За кого вы меня принимаете? За пугало? За чучело, сделанное из шляпы и старых лохмотьев, за манекен без чувств, без внутренностей и без мозгов? Нет, — продолжал он с жаром, — он никогда больше не войдет в вашу комнату… никогда, никогда!..

Настало молчание. Его омрачали терзания ревности, и он даже не смотрел на молодую женщину. Она выпрямилась; потом медленно, постепенно склонилась к нему, словно собираясь упасть в его объятия. Он поднял глаза и, сам того не подозревая, остановил ее движение.

— Скажите! Вы так хорошо боретесь с мужчиной голыми руками… могли бы вы… а? Сумели бы вы пустить одному из них кровь вот таким ножичком?

Она широко открыла глаза и улыбнулась ему странной улыбкой.

— Как я могу сказать? — прошептала она с чарующей интонацией. — Дайте мне на него взглянуть.

Не сводя глаз с лица Лены, он вытащил нож из ножен; это был короткий, широкий, массивный обоюдоострый клинок с костяной ручкой. Наконец он опустил глаза на нож.

— Это надежный друг, — сказал он просто. — Возьмите его в руку и взвесьте.

В ту минуту, как она наклонилась, чтобы его взять, в ее загадочных глазах зажглось внезапно пламя, красный свет в белом тумане, окутывавшем побуждения и желания ее души. Она достигла успеха! Орудие смерти в ее руках; пробравшаяся в ее рай змея изрыгнула свой яд, и она держала ее, беспомощную, в своей власти, почти наступив ей на голову каблуком. Растянувшись на циновках пола, Рикардо незаметно приблизился к креслу, на котором она сидела.

Все мысли, все желания молодой женщины были направлены к тому, чтобы обеспечить себе окончательное обладание этим оружием, которое, как ей казалось, объединяло в себе все опасности и все угрозы этой преследуемой смертью планеты. Она сказала с тихим смешком, в котором Рикардо не расслышал торжествующей нотки:

— Я бы никогда не поверила, что вы доверите мне это оружие!

— Почему же нет?

— Из опасения, как бы я вдруг не нанесла вам удара.

I — За что? За сегодняшнюю историю? О нет. Вы ведь на меня не сердитесь. Вы меня простили. Вы меня спасли. Вы м «ня гак же победили. Да и к чему это вам послужило бы?