Пираты

Было ли простым совпадением то, что «Рассудительный» исчез как раз тогда, когда объявился Горн в своей шлюпке? В шлюпке военного образца! Мне казалось, что истина где-то рядом, но времени поразмыслить об этом как следует не было. Трюмы были пусты, и тут как раз прибыл возможный клиент, чтобы проверить, подойдет ли наше судно под его груз.

Это был жирный блондин, даже уже не просто загоревший, а поджаренный до корочки на руках и лице. Как будто громадная клубничина сидела в лодке. Он, пыхтя и сопя носом, вскарабкался по вантам и обратился ко мне:

– Кто здесь главный, мальчик?

– Я главный.

– Ух ты! – Брови его поднялись, жженая кожа на лбу сморщилась. – А ты кто?

– Джон Спенсер. Он хмыкнул:

– А взрослые есть на борту?

– Никого, кто стал бы с тобой разговаривать. – Мне этот тип совершенно не нравился.

Он попыхтел и отправился лазить по грузовым трюмам, измеряя их мелкими неуклюжими шажками. У него при себе был красный блокнотик и огрызок карандаша, который он все время слюнил. Когда он закончил обход, снова подул ветер, принесший прежний букет запахов. Толстяк пыхтел и отдувался.

– Ну, маловата, конечно. – Это он сказал скорее себе самому, чем мне. – Но все же подойдет. – Он сковырнул шелуху отставшей кожи со щеки. – Конечно, придется оборудовать ее, но все равно возьмете вдвое меньше, чем «Островитянка», вон та.

Легким наклоном головы он указал, где находится «Островитянка». Ожидая увидеть нечто столь же заманчивое, как и название, я повернулся – и увидел ту вонючую рухлядь, которая подошла к причалу со стоном и воплями.

– «Островитяночка» тащит под тыщу! Но, парень, – он пошевелил толстыми губами, подсчитывая в уме наши возможности. – Две сотни – в трюм. Сотню – в кубрик.

– Сотню чего?

Он посмотрел на меня, как на дурака:

– Рабов, чего же тут еще!

– Людей? – Я вытаращил глаза.

– Рабов, – пояснил он, явно подчеркивая различие между этими понятиями.

Мы считали, что наш кубрик рассчитан на восемь членов команды и забит до отказа.

– Каким образом вы умудритесь разместить в нем сто человек? – поинтересовался я.

– Концами вместе. Слоями, парень. Как карандаши в коробке.

– Но они же задохнутся! – ужаснулся я. Он хрюкнул:

– Не больше чем двое из каждого десятка. Я представил себе «Дракон», набитый мужчинами и женщинами, вонь и вопли из люков.

– Пошел вон, – сказал я ему, стараясь не взорваться от возмущения.

– Как? – Он, должно быть, подумал, что ослышался.

– Выметайся с судна немедленно,- тихо повториля, с трудом сдерживая ярость: Даже вид его внушал мне теперь отвращение.- Был бы я поздоровее, вышвырнул бы тебя своими руками.

Он замигал, из-за отслаивающейся чепчиками кожи веки казались двойными.

– Послушай, парень, – невозможно продолжал он беседу. – Ведь, тебе нужен груз.

– Но не такой. Я возму сахар. Я не хочу участвовать в работорговле.

– А сахарный тростник святой дух режет, что ли? На плантациях рабы, портовые грузчики – рабы; здесь везде, куда ни глянь, рабы. Что бы ты ни вез, ты все равно участвуешь в работорговле!

– Тогда я ничего не возьму.

Он беззлобно рассмеялся моей глупости:

– Ну, парень, так ты вряд ли что заработаешь.

– Я ничего не буду так зарабатывать. – И я погнал его прочь как свинью, напоследок поддав ему под, зад, так что в лодку он свалился кувырком, с визгом. Обернувшись, я увидел рядом ухмыляющегося Эбби.

– Неплохо; мастер Джой, неплохо у вас получилось.

Новость о приеме, оказанном торговому агенту работорговца на «Драконе», распространилась по Кингстону, как пожар в прериях, так что когда вечером вернулся капитан, он уже все знал.

– Значит, пойдем пустыми,- констатировал он.- Аж до Тринидада. И без единого камня балласта, так?

– Так, сэр. Балласт грузят рабы.

Он нахмурился, но я видел, что он не сердится.

– Ох, горяч ты, слишком горяч. И упрям, как отец. Но я с тобой полностью согласен, Джон, если тебе интересно мое мнение.

– Спасибо, дядя Стэнли.

Мы подняли якорь и еще до темноты, миновав военную эскадру, вышли в открытое море. Без груза, с пушками на палубе, «Дракон» вел себя не как судно, а как лодка, переваливаясь с борта на борт. Но ветер радовал постоянством и свежестью, и я наслаждался, как будто целую вечность не был в море.

Ямайка осталась за кормой, впереди уже замаячила Испаньола. Вдоль ее берега мы следовали три дня, пользуясь благоприятными течениями. В воздухе проносились стаи пеликанов, похожих на летающих клоунов, вокруг выскакивали из воды дельфины. Команда наслаждалась бездельем, развалившись на палубе. Я продолжал отскребать плоскодонку. Из-под пальцев летели ошметки водорослей и чешуйки краски. Я уже добился значительных успехов, когда подошел Горн. Он достал свой нож и тоже принялся за работу.

Горн налегал сильнее, чем я. Из-под лезвия его ножа отлетали не только водоросли, но и слои старой краски.

– Надо отчистить до дерева. Новая краска – новая жизнь, – пояснил он.

– Но мне хотелось сохранить ее по возможности такой, какой она была раньше.

– Нет, это не к добру. Надо снять всю старую краску, по всей поверхности, до последней чешуйки.

Этого я не понимал. Я продолжал отскребать лишь водоросли, оставляя старую краску нетронутой. Я видел черные пятна на белом фоне и знал, что под морской травой скрываются буквы, название судна, которому принадлежала эта лодка. Я открыл одну букву, вторую.

– Глубже! – настаивал Горн.

Он приблизился ко мне, оттирая меня в сторону, соскребая краску вместе с остатками букв.

– Глубже! – Он лихорадочно скреб, чуть ли не по моим пальцам. Призрачные буквы появлялись и исчезали под его молниеносно мелькающим ножом.

– Стоп! – крикнул я и оттолкнул его руку, осторожно стирая с борта лодки шелуху и крошки. Стало ясно, почему Горн взялся мне помогать, почему он пытался соскрести старую краску, почему он с самого начала не хотел, чтобы лодка оказалась у нас на борту.

Понимая все это, я смотрел на Горна.

– Нет, нет, вы ничего не поняли, – досадливо морщась, сказал Горн.

– Где капитан? – спросил я, отворачиваясь.

Горн схватил меня за плечо:

– Послушайте, мистер Спенсер. Дайте мне объяснить.

– Вы знали это судной этих покойников,- взорвался я. – С первого взгляда вы их узнали. И вас интересовало, догадался я.

– Нет, – сказал Горн.- Вы вообще ничего не понимаете.

Он попытался меня удержать, но я вывернулся, ища глазами капитана. Возбужденный, я закричал: «Дядя Стэнли!» – и матросы удивленно подняли головы, услышав новое имя, которое я и сам уже лет десять не употреблял прилюдно.

Горн еще держал меня за запястье одной рукой, другой сжимая нож. Но он больше не спорил и не пытался меня остановить. Он склонил голову и опустил руки.

Капитан Баттерфилд сбежал с мостика. За ним торопился Эбби, как акула, привлеченная внезапным завихрением воды, всегда готовый наброситься на Горна. Они приблизились и остановились, глядя на лодку, на надпись на ее борту, остатки букв, которые когда-то складывались в слово: «Меридиан».

8. Черная книга

Значит, мы нашли ваше судно,- сказал Баттерфилд, глядя в упор на Горна.- Ваше затонувшее судно, дрейфующее в океане.

– Сэр, я не утверждал, что оно утонуло. Я считал, что оно должно было утонуть, если вы вспомните.

– Но вы не упомянули, что команда зверски убита. Что они болтаются на фалах, как забитые на мясо овцы.

– Этого я не знал.

– Вы были на ней.

– Не был. И никогда не утверждал, что был.

Эбби чуть не приплясывал от возбуждения.

– Опять врет! – крикнул он.

– Вовсе нет. – Горн сжимал и разжимал свои мощные кулаки, мышцы рук его двигались, хотя лицо как будто застыло. – Я увидел его в море и назвал вам, потому что не хотел говорить, откуда я на самом деле.