Офицеры советских подводных крейсеров. (СИ)

Атаковать! Но если это француз, то мировая война…. Правда, по всей видимости между крупнейшими государствами, переплетёнными всевозможными союзами и обязательствами локальных войн и быть не может…. Тут архиважно, кто первый! Так что «Горбач» не дрейф, не подведи! Тебе никто не поможет! Принимай сам единственно верное — командирское решение! Старший помощник командира:

— Товарищ командир! Легли на заданный курс, глубина 60 метров, ход 6 узлов. Цель малошумная, апериодичность в работе винтов не наблюдается. Предполагаю, что цель подводная на дистанции 50 кабельтов.

Гидроакустик:

— Товарищ командир! Слева два градуса начал прослушиваться характерный шум работающей турбины. Характер шума не меняется.

Горбачёв:

— Классификацию обнаруженной цели — цель № 1 подводная лодка утверждаю. Торпедная атака! Пятый и шестой торпедные аппараты к выстрелу приготовить. Выбрасывающее устройство снарядить двумя комплектами имитационных патронов. Поднять мощность обоих реакторов до 70 %. Для стрельбы в самоходный имитатор в пятом торпедном аппарате ввести угол поворота 70 градусов влево. Режим замеров пеленга на цель одна минута!

Гидроакустик:

— Товарищ командир, пеленг на подводную лодку изменяется влево.

Горбачёв:

— В противолодочную торпеду шестого торпедного аппарата ввести угол упреждения влево 10 градусов. Пятый и шестой торпедные аппараты ТОВСЬ! Выбрасывающие устройства ТОВСЬ!

Командир БЧ-5:

— Товарищ командир, оба реактора на мощности 70 %. Выбрасывающие устройства снаряжены двумя комплектами имитационных патронов. Выполнена команда «Товсь».

Гидроакустик:

— Пеленг на подводную лодку изменяется влево, тональность работы турбины изменилась. Цель приближается.

Старпом:

— Товарищ командир, предполагаю, что подводная лодка противника нас обнаружила и готовиться произвести торпедный залп.

Командир БЧ-3:

— Товарищ командир, в торпеды пятого и шестого торпедных аппаратов данные стрельбы введены. Оба аппарата «ТОВСЬ».

Горбачёв:

— Аппараты! — шестой ПЛИ!; — пятый ПЛИ! Выбрасывающие устройства ПЛИ!

Командир БЧ-3:

— Торпеды вышли. Передние крышки пятого и шестого торпедных аппаратов закрыты.

Командир БЧ-5:

— Имитационные патроны выпущены. Готовы к даче полного хода.

Горбачёв:

— Право на борт! Ложиться на обратный курс. Обе турбины «Полный вперёд»! Погружаться на глубину 200 метров. Перезарядить 5 и 6 торпедные аппараты противолодочными торпедами. Выбрасывающие устройства снарядить комплектом имитационных патронов и плавающим комплектом активного имитатора подводной лодки.

Руководитель тренировки:

— Закончить тренировку. Приборы в исходное положение. Слушателям собраться на разбор!

Усаживаясь рядом с Антоном, не ожидая официального разбора тренировки, Мусатов, не мудрствуя лукаво, простодушно высказал общее мнение:

— Молодец, «Горбач»! Ты сделал всё, что мог. Хотя одна противолодочная торпеда явно малоэффективна. Но попугать «америкоса» ты всё же смог. Да и собственную задницу, дай боже, сохранил. Противник-то не дурак и наверняка выпустил по тебе свои торпеды. Так, что — кому повезёт…. А повезёт тому, кто лучше прицелится и выпустит торпеды первым!

Весна приближалась. Посещаемость занятий упала до критического предела. Учиться не хотелось совсем. Ленинградские белые ночи настраивали слушателей на лирический лад. Только Степанов, забившись в какой-нибудь тихий уголок, положив голову на фуражку, спокойно себе похрапывал. Частенько к концу рабочего дня офицеры, перед тем как разойтись окончательно, гоношились в поход по «Ленинским местам» — в «разлив». Так тогда назывались торговые точки, где наряду с водами и мороженным продавали в разлив коньяк. Обычно кто-нибудь предлагал: «- Ну что, мужика, — в «Разлив»?

Как бы глубоко Степанов не спал, но эти тихо произнесённые слова, оказывали на него магическое воздействие. Как заведённый, он мгновенно приподымался, весело и заинтересованно поблескивая ожившими глазками, протягивал фуражку, приговаривая:

— Ребятки, рубчик не деньги! Гони монету на билетик по Ленинским местам. Вождя пролетариата нужно уважать!

В связи с низкой посещаемостью занятий Кулибаба собрал офицеров на совещание. Нужно было решать, как жить дальше. Намедни его, как старосту класса, вызвал начальник факультета и за эту самую посещаемость хорошенько раздолбал. На недавно состоявшемся общем построении офицерского состава классов стареющий адмирал жаловался:

— У вас совесть есть? Понимаешь, рабочий день, а в учебных классах — хоть шаром покати, пусто и тишина! Офицеры переменного состава переодеваются по гражданке и бесчинствуют. В прошлое воскресенье этот, как его…, ну ныряльщик с моста — кажись, Рычалов! Да-да — Рычалов…. Так вот он подрался с гражданской компанией. Те, узнав что он моряк, пришли пить мировую. Перепились так, что проветриваясь на Литейном мосту облевали его весь. Рычалов, скрываясь от милиции, сиганул вниз в Неву. Слава богу, не утоп! Понимаешь, лось-то он здоровый. Выплыл сам без помощи спасателей прямо в руки милиции. Те, разобравшись что к чему, передали его в комендатуру. Комендант мне звонит и докладывает: «- Тут ваш слушатель, понимаешь, вчера устроил показательные прыжки с моста в Неву. Сам мост цел но его компания там хорошо нагадила. Так что присылайте уборщиков и забирайте свой талант. Тьфу, что тут скажешь?!

Речь Кулибабы была короче:

— Поднял меня старик на канифас-блок и начал задавать вопросы на которые отвечать было нечего.

— Ну и нужно было молчать. Адмирал-то никаких ответов и не ожидал! Что он первый год замужем, что ли? — выпалил, не раздумывая, Митюшкин.

— Вот-вот, в следующий раз «молчать» пойдёшь ты. Я намолчался по самое донельзя! — ответил Виктор.

— Что ж, ваше благородие, прикажите нам, как первоклашкам ежедневно повторять слово в слово за «училками» «аз» и «буки», — в свою очередь задал вопрос Першин.

— Кончай базарить и упражняться в острословии, — вступил в общую дискуссию Липовецкий. — Давайте вопрос посещаемости из анархии спонтанного производства переведём в подход научного учёта и контроля.

— Опять за рыбу деньги! — мало нам контроля со стороны начальства, так ещё и сами будем контролировать? — не соглашаясь, выразил своё мнение Торопов.

— Как хотите! Но если подумать, то отсутствие одной трети слушателей ни у кого не вызовет подозрений в малочисленности наших рядов на лекциях и практических занятиях. Если следующая треть сразу же после лекций «смоется» в город, то оставшаяся треть на самоподготовке всегда сумеет «обеспечить» общее присутствие офицеров, «разошедшихся» по учебным кабинетам, — закончил Антон.

— А что, давайте попробуем, — согласился Кулибаба. — Итак, исходя из обстановки, каждый слушатель максимум два раза в неделю, согласовав своё отсутствие со списком у дежурного по классу, может не приходить на занятия. По ходу дела другая треть тихо и мирно «линяет» с самоподготовки. А уж оставшаяся треть офицеров от звонка до звонка бдит и протирает штаны за всех.

На этом остановились и, как показала практика, все остались довольны: и слушатели, и преподаватели, и начальство. Да, система — вещь нужная, особенно, когда она продумана и, хорошо работая, всех удовлетворяет.

Подходила пора зачётов и экзаменов. Тут наши герои Америку вновь не открывали. Опять-таки, действуя по хорошо отлаженной системе, они добыли экзаменационные билеты. Возник вопрос — «шпоры писать или не писать?

— На фига попу гармонь, если у него есть дьякон — то есть голова на плечах, — говорили одни.

— В истории классов ещё не было случая, чтобы кого-нибудь из слушателей оставили учиться на второй год, — поддержали их вторые, трезвомыслящие аналитики.

— Бережённого бог бережёт! Кроме того, погореть на экзаменах как-то неудобно, — резонно выступали третьи.

— А мне «шпоры» нужны! Без них я ни «тпру», ни «ну»; ни «бе», ни «ме»; ни «кукареку», одним словом, полный отпад! — заявил проснувшийся Степанов.