Океан. Выпуск десятый

— Командира роты — на связь! — крикнул боец, держа телефон на коленях. — Комполка требует. Быстро!

— Нету командира роты!

— Тогда старшего! Кто здесь старший?

Алексей взял у него трубку. В ней рокотал голос Завалишина:

— Что вы там возитесь? Немедленно старшего лейтенанта Коротаева на провод!

— Убит командир роты Коротаев, товарищ подполковник, — ответил Алексей.

— Как убит?!

— Еще при захвате окопов. Пулей, наповал. Плацдарм держим. За ночь отбили три атаки. Да, да, с минометной подготовкой! Начинается четвертая.

— Кто же после Коротаева старший у вас там?

— Я, товарищ подполковник!

— Кто это «я»?

— Я, старшина первой статьи Анисимов.

После короткой паузы, за которой угадывалось удивление, Завалишин произнес:

— Я же велел Коротаеву, чтобы ты возвращался назад, как проведешь роту через протоку. Он тебе успел передать?

— Так уж вышло, товарищ подполковник. Не смог я вернуться.

— Сколько вас осталось?

— Со мной — одиннадцать.

— Вот что, старшина, возьми-ка под свою команду и Лифшица взвод. Попытайтесь уничтожить эти чертовы минометы! Приказываю… и прошу. Мы скоро начнем, они могут нам здорово помешать. И ни в коем случае не терять связь! Ты понял меня, старшина?

— Так точно, товарищ командир полка. Задание выполним!

— Ну, удачи тебе, моряк! Действуй!

Алексей переговорил наскоро с Лифшицем, как будут совместно атаковать минометную батарею.

— Где-то в глубине она, за домиками, — сказал он. — В самих домиках немцев, должно, почти не осталось: поколошматили мы их. Думается, и мин у них не навалом — всю ночь палили. Рассредоточивай свой взвод и жди общую команду. Вот перестанут обстрел — и пойдем. Береги связь, без нее, сам знаешь, глухо и слепо. Давай, старший сержант!

Не успел Алексей приладиться к пулемету, зная, что немцы после минометного обстрела сунутся опять, как за спиной прозвучал голос, который не смог бы спутать ни с каким другим.

— Послушай, дорогой Леха! Все окопы, понимаешь, облазил — нет тебя нигде, как в протоку канул. И вот наконец нашел. Ах, как хорошо!

— Левадзе! Тимур! — вскричал Алексей, обрадовавшись. Пригнув его и обнимая, уложил рядом. — Как ты здесь?

— Командир полка послал. «Проведешь, говорит, вторую группу через протоку, так надежнее». — Левадзе засмеялся. — «Я, говорит, вас, морячков, так и буду посылать одного за другим с разными группами, уверен: не подведете». Теперь мы что-то вроде лоцманов. Ха! Толковый мужик, скажу тебе, этот Завалишин. Сухопутный, а толковый.

— Возвращаться небось велел после протоки?

— Велел! — удивился Левадзе. — Тебе что, тоже?

— Бережет флот, — засмеялся и Алексей.

— Как у вас тут дела?

— Всю ночь штормило, теперь потише. Сейчас вот минометам глотку пойдем затыкать. Приказ командира полка. Да и надоели они своими авралами, покоя не дают. Пойдешь с нами?

— Как можно не пойти? Ты что?

— А с возвращением как?

— Заткнем глотку, потом и вернусь. К тому времени, глядишь, весь полк к переправе подойдет, там уже зашевелились. — Левадзе погладил ствол пулемета. — Сам приобрел, Леха?

— Оставили. Побросали окопы, и вот — подарок. Только плохо, Тима, диск один лишь остался. А было четыре… Как там ребята наши?

— Курорт! Отлеживаются, откармливаются. Дожидаются, когда Завалишин позовет. На особом мы положении у него, дорогой. Повезло. Все хорошо, вот только форма… Левадзе сожалеючи поцокал языком. — Как седло на корове Цх-х-х!

— Говорил я ему. «Нет у меня в полку флотских нарядов, ответил, да и выделяться среди других ни к чему».

— И тут он, пожалуй, прав. Голова мужик!

— Ну, Тима, давай к себе во взвод: минометы отработали свое, сейчас эта орава опять полезет. После боя разыщу тебя.

Левадзе заспешил по извилистому окопу.

Атака захлебнулась сразу же. Как только выбежали из-за домиков, пулеметный и автоматный огонь, теперь уже трижды плотнее прежнего, отбросил их назад. В сером, еще жидком рассвете чуть приметно обозначились домики, и Алексей удивился такой их близости. Однако минометную батарею засечь пока не удалось.

— Вперед! — крикнул он, вскочив. — За мной!

Лавиной выметнулись из окопов. Густая людская масса неслась следом. Алексей видел широко распахнутые рты бойцов, бегущих рядом, но не слышал криков — их до немоты заглушали треск автоматов, взрывы гранат, общий все нарастающий гул атаки. Он и сам в горячке что-то кричал, и голос его тонул в этом общем гуле и грохоте.

На правом фланге вспыхнули два домика, пламя охватило их жадно, вскинулось ввысь багрово, обливая горячим светом заметавшихся немцев. Встречный огонь их слабел, отходя, они вели его скорее от безысходности и отчаяния, нежели в надежде отстоять свои позиции. Потом увял почти совсем.

Бойцы ворвались в другие домики, мигом разметали оставшихся в них защитников. «Где же эти чертовы минометы?! — Вглядываясь нетерпеливо в песчаные низкие холмики на косе, Алексей нервничал. — Нельзя же заглохнуть атаке под самым носом у них. Заговорили бы, что ли, кнехт им в зубы! Нет, молчат, паразиты. Все равно достанем…»

И тут, словно откликнувшись на его просьбу, минометы ударили всей своей мощью. Но мины, визжа, проносились с перелетом, взрывы вспухали ближе к берегу.

— На батарею! Броском, ребята!

Алексей с первой цепочкой взбежал на ближний холмик и с его макушки ухватил взглядом минометы. «Вот вы где, субчики! — хмельно ударила мысль. — Сейчас мы вас прошвабрим!» Гранатой пока не достать — далековато. И крикнул с азартом, во весь голос:

— Вперед, братва! Полу-у-ндра-а!

Но вспыхнул навстречу бешеный огонь, полукольцом охвативший батарею. «Вторая линия окопов перед ней, — мелькнуло. — Вот незадача!»

— Ложись!

Он залег с пулеметом на макушке холма, досадуя на такое неожиданное препятствие, понимая, что еще одним броском можно было бы вытряхнуть немцев и покончить с батареей. Но понимал и то, что такой бросок будет стоить им очень дорого. И все же без него не обойтись. Да и времени нет: Завалишин ждет, полк не может надежно начать форсирование протоки, пока целы эти проклятые минометы.

К нему подполз Лифшиц. Тоже обеспокоенный.

— Задержка вышла, старшина?

— Выходит так, сержант. Малость вышла. Кто у тебя за пулеметом?

— Сам. А что?

— Давай к себе. Посылай своих по-пластунски. До гранатного броска. А мы их прикроем двумя пулеметами и десятком автоматов. Добро?

Лифшиц согласно кивнул, тыльным склоном холмика побежал назад. Через несколько минут зарокотал на правом фланге его пулемет. «Значит, пошли…»

Ну зачем так скоро уходит ночь? Зачем спешит народиться рассвет? Алексей различал проворно ползущих вниз по склону бойцов. На фоне серовато-бурого песчаника они были почти неприметны в защитной форме и, пока не замеченные фашистами, юрко продвигались вперед.

— Огонь по окопам! Прикрывать своих!

Он бил короткими очередями, жалея, что совсем мало осталось патронов. Немцы усилили огонь по макушке холма. Встречные трассы пуль густо секли мутную пелену рассвета. Мины проносились все с перелетом — теперь минометы не могли уже поражать цель в такой близи, в этой недоступной теперь для них мертвой зоне.

Алексей вставил последний диск и ударил длинной очередью. Теперь он не жалел патроны, видя, что бойцы Лифшица вот-вот приблизятся к окопам, и тогда настанет черед и ему со своими ребятами ринуться на батарею. Он все рассчитал правильно: среди огненного полукольца, опоясавшего минометы, вспыхнули взрывы гранат. Взрывы взметнулись так густо, что, казалось, багровые вспышки охватили сплошной стеной всю дугу вражеских окопов.

— Вперед, ребята! За мной!

Отшвырнув разряженный пулемет, Алексей схватил автомат и ринулся вниз. Бежалось тяжело: ботинки вязли в сыпучем песке, ползли с уклона по нему, как по рыхлому снегу. В окопах уже кипела жаркая схватка, но не понять было пока, кто кого одолевает. Его группа ворвалась в самую гущу.