Океан. Выпуск десятый

— Там будет видно. А теперь пора, товарищ старший лейтенант. В кильватер за мной следуйте. Как уговорились, вправо и влево от меня уклоняться не больше десяти метров. Плавать все у вас умеют?

— Сомневаюсь, — ответил Коротаев. — Мы ведь пехота, старшина.

— Что ж что пехота, — с легким укором произнес Алексей. — Ладно, теперь поздновато учить. Пошли. И — полная тишина!

Немцы словно предчувствовали недоброе: ракеты на этот раз взлетали чаще и время от времени басовито рокотал крупнокалиберный пулемет. Алексей оглядывался, замечал, как идущие следом бойцы прижимались к воде при мертвенном свете ракет. Вскоре миновали середину протоки, он обернулся при одной из вспышек, помахал над головой автоматом — условный сигнал: «Внимание: рядом впадина!» Ощутил под ногами знакомое углубление, перешел его под водой, подняв на вытянутых руках автомат, противогазную сумку с запасными дисками и гранатами. И сразу же оглянулся. Несколько человек уже были поблизости.

Как же перед переходом он просил, умолял соблюдать тишину, что бы ни случилось! Но вдруг кто-то, захлебываясь, отчаянно вскрикнул, ему ответил другой испуганный голос. Тут же послышались всплески в разных местах, барахтанье, казавшиеся в такой тишине оглушительно громкими. И разом встречь ударили пулеметы, огненными бусами понеслись над черной поверхностью автоматные очереди. Ракеты теперь зависали над самой головой.

— За мной! — звонко взлетел голос командира роты Коротаева.

Первые человек пятнадцать зацепились за Гнилую косу. Берег тут оказался пологий и песчаный, но все же это был берег и на нем можно было хоть как-то укрыться.

Поджидая оставшихся в живых, Алексей бросил лежавшему рядом Коротаеву:

— Черта с два, старший лейтенант! Это еще не плацдарм. Совсем рядом, перед домиками, первая линия окопов у немцев.

— Надо выбить их! — горячо предложил Коротаев.

— Надо, — согласился Алексей. — И немедленно, пока толком не очухались.

Около половины роты не достигло берега, полегло в протоке. Уцелевшие залегли поплотнее возле ротного, мокрые с головы до ног.

— Раненые есть? — спросил старший лейтенант.

Раненых, к счастью, не оказалось. Тогда он передал по цепи:

— Сейчас сделаем стремительный рывок. В тридцати метрах вражеские окопы, дело может дойти до рукопашной. Приготовиться!

Самой большой потерей в переходе через протоку была гибель радиста вместе с рацией. Но на том, своем берегу остались двое бойцов, они должны были немедленно доложить в полк о случившемся.

Ракеты продолжали зависать над протокой, чуть, правда, поредела пальба, однако было ясно, что переправившихся на косу немцы в покое не оставят.

— Приготовиться, — еще раз передал Коротаев. — Без крика, молчком до самых окопов. За мной.

«А этот парень с характером», — успел одобрительно подумать Алексей и, вскочив, рванулся вместе с ним.

Что есть мочи они бежали по песку прямо на окопы, на встречный огонь. Следом, не отставая ни на шаг, бежали бойцы. С обоих флангов перекрестно жарили два пулемета. Невольно хотелось упасть под губительным их огнем, зарыться с головой в песок.

— Возьми на себя правый! — крикнул Алексей ротному, забирая левее и выхватывая гранату.

До окопов оставалось всего метров пятнадцать. Задержавшись на миг, Алексей бросил гранату. Вспыхнул взрыв, пулемет замолк. Но боковым зрением он успел заметить и несчастье: Коротаев на бегу замер, словно наткнулся на невидимую стену, схватился руками за голову и упал. Жалостью и болью обдало сердце.

— Вперед, ребята!

Пригибаясь, он достиг бруствера, отпихнул ногой мертвого пулеметчика. Пулемет, к счастью, оказался невредимым. Алексей мигом развернул его и длинной очередью ударил вдоль окопа. Фашисты кинулись назад, к домикам, а он все жалил и жалил им в спину, видя, как раскидывает, валит их на бегу. До тех пор, пока не кончился диск. Потом наступило затишье.

Бойцы сгрудились возле Алексея в захваченном окопе. Хорошим оказался этот окоп, выполненным с немецкой аккуратностью, надежным.

— Что дальше, старшина? — спросил кто-то невидимый в полутьме. — Может, по домикам ударим? Вышибем немчуру, а?

— Ротный ранен?

— Убит, — скорбно ответил тот же голос.

Выходило так, что и теперь, как после гибели «охотника», он оставался старшим, ибо вел сюда этих бойцов вместе с их ротным командиром Коротаевым.

— Сколько нас? — спросил.

Бойцы пересчитались, и все тот же голос доложил:

— С тобой пятнадцать. Двое легкораненых.

— Было в роте шестьдесят. Значит, каждому из нас придется драться за четверых. А насчет домиков повременим до рассвета — неизвестно, что там, за ними. Главное, мы сумели надежно зацепиться за берег. Это уже плацдарм, ребята. И его надо удержать во что бы то ни стало — таков приказ командира полка. — Алексей выдержал паузу, приглядываясь к притихшим бойцам, заключил твердо: — Значит, здесь и кинем намертво якорь! Немчура не оставит нас в покое. Приготовиться к встрече!

Однако фашисты на них сразу, напролом не полезли. Через полчаса из-за домиков, откуда-то из глубины, они стали швырять мины.

«Сейчас попрут, — обеспокоенно подумал Алексей, стряхивая песок. — Беда вот, связи нет. А может, подполковник уже что-то готовит там? Мужик вроде толковый. И почему же он не послал со мной моих моряков?..»

Фашисты пошли тут же, как только прекратился минометный обстрел. Едва различимые в темноте, они выскочили из-за домиков и густой цепью кинулись к окопам, поливая перед собой автоматным огнем.

Алексей припал к трофейному пулемету. Три запасных диска лежали под рукой. Вдруг мелькнула не к месту веселая мысль: «На свои ведь окопы лезете, паразиты, на свой пулемет. Ну, давайте, давайте, милости просим…» Оставалось не больше тридцати метров.

— Огонь, ребята! Огонь!

Крупной дрожью забился пулемет у него в руках, хлестнули густыми очередями бойцы из окопов. Вспыхнули взрывы гранат, и при мгновенных этих вспышках Алексей хорошо видел, как вскидывало, валило на стороны вражеских солдат, он даже успел подвернуть ствол пулемета в самую гущу.

Кто-то пронзительно вскрикнул в окопе:

— Ребята, Саньку-гармониста убило!

Приподнявшись на локте, Алексей бросил две «лимонки» в набегавших, припал опять к пулемету, пересекая их длинной очередью.

Кто же выдержит такую огненную, губительную метель? Передние фашисты даже повернуть не успели. Что-то безумно и дико крича, смешались, падали перед окопами, посылая предсмертные выстрелы…

И вновь спустя несколько минут над протокой нависла сторожкая ночная тишина. Опять, как и перед атакой, бойцы потянулись к Алексею.

— Сколько нас теперь? — спросил он.

— Саньку-гармониста и Колю Привалова, земляка его, положило. А так все целы, — ответил знакомый голос. — Дружками неразлучными были.

— По голосу узнаю, а лица вот никак не разгляжу. Кто говорит?

— Младший сержант Стрекачев, старшина.

— Заменишь меня, сержант, в случае чего. — Алексей улыбнулся. — Ну, если, скажем, драпа задам.

— Веселый у нас командир, — произнес кто-то. — У вас во флоте все, что ли, такие?

— На флоте-то? Считай, все. Если не больше.

Бойцы сдержанно, потихоньку засмеялись.

— А теперь, ребята, по местам. Зарыться в ячейки, вот-вот опять минами немчура закидает, а потом опять полезет. Наше дело — держаться до подхода своих.

За ночь фашисты еще дважды повторяли атаки, в точности похожие на первую. С той лишь разницей, что минометный огонь вели дольше и злее, но автоматчиков шло на окопы с каждым разом все меньше — сказывались, видать, потери, пополнить которые было уже нечем.

А перед самым рассветом протоку удачно форсировала новая группа бойцов из семнадцати человек — взвод связи старшего сержанта Лифшица. Где-то им удалось раздобыть рыбачью лодку, на ней переправили УКВ-рацию, ручной пулемет и протянули с того берега телефонный провод. Они гурьбой скатились в окопы в тот самый момент, когда фашисты опять ударили из минометов.