Два адмирала

В то время как все это происходило на «Плантагенете», «Уорспайт», согласно данным ему приказаниям, обогнул «Плантагенет» с наружной стороны и, выбрав своей мишенью второй корабль французской линии, открыл по нем огонь изо всех своих носовых пушек. Спустя минуту оба эти судна уже боролись в яростной схватке. Таким образом, судно за судном англичан проходило мимо «Плантагенета» и вступало в свое место впереди бывшего до его прихода передовым судном, пока «Ахиллес», последнее из пяти судов сэра Джервеза, не легло борт о борт с «Победителем», последним судном французской линии. Чтобы читателю яснее были видны дальнейшие события, мы представим обе враждующие линии в том самом порядке, в каком они находились.

«Плантагенет» — «Громовержец».

«Уорспайт» — «Отважный».

«Блейнгейм» — «Дюгэ Труэн».

«Перун» — «Аякс».

«Ахиллес» — «Победитель».

Постоянно повторяющиеся выстрелы четырехсот тяжелых орудий на столь малом пространстве имели такое действие, что задержали токи воздуха и почти мгновенно изменили шестиузловый ветер на двух— или трехузловый. Это было первым, достойным внимания, проявлением действия артиллерии; но так как сэр Джервез предвидел его, то из предосторожности дал своим судам положение, сколько возможно ближайшее к тому, в котором он желал сражаться. Следующее важное физическое явление, весьма естественное и вовсе неожиданное, но которое произвело большую перемену в ходе сражения, состояло в огромном облаке дыма, которое скрыло в себе все десять сражающихся судов.

— Начальнику при таком облаке дыма весьма мало дела, сэр Вичерли, — сказал вице-адмирал после получасовой канонады. — Я дорого дал бы, лишь бы мне наверное знать настоящее положение эскадры контр-адмирала.

— Для этого есть одно только средство, сэр Джервез: если вам угодно, я попытаюсь. Кажется, с грот-брам-реи должен быть ясно виден весь горизонт.

Сэр Джервез одобрил это предложение и в ту же минуту увидел молодого человека, взбирающегося по грот-вантам, но полускрытого в дыму. В это самое время Гринли, окончив осмотр нижних батарей, возвратился на ют. Не дожидая вопроса, он сам заговорил с адмиралом.

— Мы довольно в хорошем состоянии, сэр Джервез, — сказал он, — хотя первый залп неприятеля и отделал нас весьма порядочно. Мне кажется, что огонь его ослабевает, а Бери говорит, что «Громовержец» потерял уже фок-стеньгу.

— Я очень рад, Гринли, очень рад. Пройдите на нос и посмотрите, чтобы там внимательнее наблюдали. Может быть, из наших судов есть некоторые обстрелянные; надобно остерегаться, чтоб не наскочить на них. Если случится подобное что-нибудь, то обойдите его штирбортом и пройдите с внутренней стороны.

— Очень хорошо, очень хорошо, сэр Джервез; ваши желания будут исполнены.

Сказав это, Гринли исчез, и его место занял Вичерли.

— А, сэр, я очень рад, что вижу вас невредимым! Если бы здесь был Гринли, он стал бы осведомляться о своих мачтах; но мне желательно знать положение судов.

— Я с дурными известиями, сэр. Так как с марса невозможно было ничего видеть, то я взобрался на краспиц-салинги и оттуда сквозь дым мог все рассмотреть; грустно, но я должен сказать, что французский контр-адмирал быстро спускается к нашему бакборту со всей своей силой. Через пять минут он будет уже у нас на траверзе.

— А Блюуатер? — спросил с быстротой молнии сэр Джервез.

— Я не мог видеть его судов; но, зная важность известия, о котором я сейчас имел честь доложить, я немедленно спустился вниз по бакштагам.

— И прекрасно сделали, сэр. Пошлите кого-нибудь из мичманов за капитаном Гринли, а сами спуститесь на дек и сообщите принесенную вами новость лейтенантам, находящимся при батареях. Пусть разделят своих людей и постараются дать вовремя хорошо направленный первый.

Вичерли удалился и с обыкновенной для его лет быстротой сбежал вниз. Посланный за Гринли тотчас же доложил ему, что его желает видеть сэр Джервез. Гринли явился, и вице-адмирал в секунду объяснил ему, в чем дело.

— Небесная сила, что же сталось с адмиралом Блюуатером, — воскликнул Гринли, — что он подпускает к нам в такую минуту французского контр-адмирала!

— Об этом т е п е р ь не время говорить, — отвечал торжественно главнокомандующий. — Мы должны поскорее приготовиться встретить новую силу. Спуститесь опять на батареи, и если вы цените победу, то позаботьтесь, чтоб первый наш залп по новому неприятелю не был напрасен.

Глава XXVIII

— Уверены ли вы, сэр Вичерли Вичекомб, что вы не ошиблись насчет приближения арьергарда французов? — спросил вице-адмирал, стараясь сквозь дым рассмотреть с бакборта поверхность воды. — Не вышли ли из линии наши же обстрелянные суда, которые по неведению нашему и оставлены в той стороне?

— Нет, сэр Джервез, тут нет и не могло быть ошибки, разве уж я обманулся немного в определении расстояния. Я только и видел сверху мачты и реи трех судов и на одном из них флаг французского контр-адмирала. В доказательство, что я не ошибся, вот и он сам!

Дым с наружной стороны «Плантагенета» был, конечно, менее густ, чем со стороны атаки; и ветер, начиная дуть довольно порывисто, как обыкновенно бывает при жаркой канонаде, по временам отбрасывал в сторону «саван битвы». В одну из этих минут вдали показался парус, в том самом месте, откуда, по словам Вичерли, должно было ожидать неприятеля. Парус этот был крюйс-марсель, и под ним развевался маленький четырехугольный флаг контр-адмирала. Сэр Джервез в один миг определил характер судна и свои действия. Подойдя к самому краю юта, он без помощи рупора произнес голосом, покрывающим самый рев битвы, обыкновенную, но зловещую морскую команду «по местам! » Она была услышана на нижнем деке теми, которые стояли близ люков. Подхваченная, она была повторена дюжиной голосов. В эту критическую минуту сэр Джервез снова взглянул наверх и снова увидел маленький флаг, тонувший в облаке дыма; он заключил по этому, что судно неприятеля находится уже у него на траверзе, и, собрав все свои силы, скомандовал: «Пали! » Облако, покрывавшее бакборт, разлетелось во все стороны, как пыль, разметанная ветром. Казалось, весь корабль был объят одним пламенем, и заряды сорока одной пушки, неся с собой смерть и опустошение, устремились к своей цели. Этот залп, данный вовремя, спас корабль английского главнокомандующего от неминуемого поражения. Он поразил экипаж «Плутона», нового своего противника, неожиданностью; бедные французы не успели еще рассмотреть настоящего положения своего неприятеля, как целый град пуль с визгом и треском посыпался на них и, причинив большой вред кораблю и людям, уничтожил все их выжидания благоприятной минуты к выстрелу. И в самом деле залп их был так неверен, что большая часть зарядов пролетела впереди носа «Плантагенета» и ударила в бакборт «Отважного», второго судна французской линии.

— Ну, этот салют был сделан вовремя! — сказал сэр Джервез, улыбаясь, коль скоро огонь неприятеля не нанес сильных повреждений. — Первый удар есть уже половина битвы. Мы теперь можем продолжать действовать с некоторой надеждой на успех. А, вот идет Гринли, слава Богу, не раненый.

Встреча этих опытных моряков была дружеская, но и не без печали. Оба они чувствовали, что положение не только их судна, но и всей их эскадры, было в высшей степени критическое; неравенство сил было слишком велико, положение же неприятеля чрезвычайно выгодное, и потому успешное окончание этого сражения было для них весьма сомнительно. До сих пор перевес все еще был на их стороне, но удержать этот перевес за собой было почти невозможно. Незавидное положение их требовало скорых и решительных мер.

— Мой план готов, Гринли, — сказал спокойно вице-адмирал. — Нам одно спасение — идти на абордаж к одному из этих судов, и тогда битва наша обратится в рукопашный бой. Направим путь свой к французскому главнокомандующему; он уже, по всем признакам, порядком отделан, и если нам удастся взять его или вытеснить из линии, наше положение значительно улучшится. Что же касается до Блюуатера, то один Господь Бог ведает, что с ним сталось! Его нет здесь, и нам неоткуда ожидать подкрепления.