Собрание сочинений, том 2. Оцеола, вождь семинолов. Морской волчонок

– А, так вот что он задумал! – завопил агент, поднимаясь с места и весь дрожа от ярости. – Хорошо! Я был готов к этой наглости, к этому надругательству над законом. Генерал Клинч, я обращаюсь к вам и вашим солдатам! Немедленно схватите его и арестуйте!

Эта отрывистая речь долетела до меня среди невообразимого шума, который поднялся кругом. Клинч быстро сказал несколько слов стоящему рядом офицеру. Я видел, как полдюжины солдат вышли из рядов, кинулись на Оцеолу и окружили его.

Оцеола сдался не сразу. Несколько солдат в синих мундирах были опрокинуты на землю, и ружья выбиты у них из рук. Но десяток дюжих парней вцепились в Оцеолу мертвой хваткой. Только тогда молодой вождь прекратил отчаянное сопротивление. И, уступив силе, он стоял суровый и неподвижный, как статуя, отлитая из бронзы.

Это была развязка неожиданная и для белых и для индейцев, совершенно неоправданный акт насилия. Это был не суд, где судья имел право арестовать виновного за неуважение к власти. Это был совет, и даже оскорбительное поведение отдельного лица не могло караться без согласия обеих сторон. Генерал Томпсон превысил свои полномочия, он деспотически и незаконно воспользовался своей властью.

Трудно описать сцену, которая последовала за этим, -возникло невероятное смятение. Воздух огласили громкие крики солдат и женщин, плач и визг детей, боевой клич индейских воинов – все слилось в один общий гул. Никто не попытался освободить Оцеолу – это было невозможно при наличии стольких солдат и стольких предателей. Но вожди-патриоты, поспешно удаляясь, издали свой дикий клич: «Ио-хо-эхи!» – призывный военный клич семинолов, который предвещал расплату и месть. Солдаты потащили Оцеолу в форт.

– Тиран! – воскликнул он, устремив на агента сверкающий взор. – Ты одержал победу, поступив вероломно. Но не думай, что это конец! Ты можешь швырнуть Оцеолу в тюрьму, даже повесить его, если хочешь, но не надейся, что его дух умрет! Нет, он будет жить и взывать к мести! Его голос звучит уже сейчас! Ты слышишь эти звуки? Знаешь ли ты боевой клич Красных Палок? Запомни его получше! Не последний раз он звучит в твоих ушах! Слушай его, тиран! Это твой похоронный звон!

Таковы были угрозы молодого вождя, пока его уводили в форт. Когда я шел за толпой, кто-то дотронулся до моего плеча. Это была Хадж-Ева.

– Сегодня вечером у ви-ва [58], – шепнула она. – На воде будут тени... несколько теней. Может быть... деревья расступились. Мы увидели возделанные поля, засеянные безумная королева уже исчезла.

Глава XL. ЗАБИЯКА ГАЛЛАХЕР

Пленника заключили в крепкий каземат без окон. Доступ к нему получить было легко, особенно офицеру. Я собирался навестить его, но по некоторым причинам решил не делать этого днем. Мне хотелось увидеться с ним, но, по возможности, тайно, и я решил подождать наступления ночи.

У меня были и другие причины: я стремился закончить свое дело с Аренсом Ринггольдом. Я не мог сообразить, как мне действовать. Противоречивые чувства боролись во мне, мешались в каком-то хаосе: ненависть к заговорщикам, возмущение несправедливостью агента к Оцеоле, любовь к Маюми – полная нежности и доверия и в то же время полная сомнений и ревности. Как мог я ясно мыслить в таком смятении чувств?

Одно чувство преобладало над всеми остальными – гнев на того негодяя, который собирался отнять у меня жизнь в тот момент, когда страстная любовь пылала в моей груди. Такое бессердечие, такая беспричинная смертельная ненависть ко мне со стороны Ринггольда наполнили меня острой жаждой мести, и я решился во что бы то ни стало наказать его.

Только тот, на чью жизнь покушался убийца, может понять, как возненавидел я Аренса Ринггольда. Можно уважать противника, который, чувствуя себя оскорбленным или под влиянием гнева и ревности, открыто действует против вас. Даже на двух белых негодяев и желтого беглеца я глядел только с презрением, как на орудия, слепо действующие в чужих руках. Но самого дьявольского заговорщика я и ненавидел и презирал. Я чувствовал себя настолько оскорбленным, что не мог успокоиться, пока не попытаюсь наказать врага, пока не отомщу ему. Но как? Вот в этом и заключалась задача. Дуэль! Ничего другого я не мог придумать. Преступник был все еще под защитой закона, и я мог отомстить ему только с помощью собственного оружия.

Я хорошо взвесил слова Черного Джека, однако мой верный слуга тщетно увещевал меня. Я решил действовать наперекор его советам. Будь что будет! Я пошлю Ринггольду вызов на дуэль.

Только одно удерживало меня: ведь я должен еще найти повод для вызова. Это заставляло меня колебаться. Если мне удастся ранить Ринггольда или он ранит меня, то что же дальше? Я открою ему свои карты, и он воспользуется этим. А сейчас я могу легко расстроить его планы, потому что знаю их, а он моих планов пока не знает.

Эти соображения вихрем проносились в моем мозгу, хотя я и рассуждал с хладнокровием, которое впоследствии удивляло меня самого. Злобная ненависть этого негодяя и все, что случилось со мной за последнее время, прямо-таки ожесточили меня.

Мне необходим был друг, с которым я мог бы посоветоваться. Но кому мог я открыть эту страшную тайну?..

Что это? Неужели мой слух обманывает меня? Нет, это действительно голос Чарльза Галлахера, моего старого товарища по училищу. Я узнал его веселый, звонкий смех. Отряд стрелков под его командованием вступил в форт, и через минуту мы уже обнимали друг друга.

Может ли выпасть более удачный случай? В училище Чарльз был моим закадычным другом, он вполне заслуживал доверия, и я тут же рассказал ему обо всем. Пришлось многое объяснить ему, прежде чем он мне поверил. Чарльз склонен был считать все это шуткой, он никак не думал, что кто-то действительно мог покушаться на мою жизнь. Но свидетель Черный Джек подтвердил все, что я рассказал, и Чарльзу наконец пришлось взглянуть на дело серьезно.

– Не везет мне! – сказал он с ирландским акцентом. -Это самый страшный случай в жизни, с которым я, бедняга, когда-либо встречался. Матерь божия! Этот парень, должно быть, воплощенный дьявол! Джордж, мальчик мой, ты не заметил у него раздвоенных копыт?

Несмотря на свое имя и диалект, Чарльз был ирландцем только по отцу. Он родился в Нью-Йорке, и, если хотел, мог прекрасно говорить по-английски. Но ему была свойственна некоторая манерность, стремление прослыть оригиналом, у него вошло в привычку, беседуя с друзьями, прибегать к диалекту и уснащать свою речь чисто ирландскими выражениями. Он был немножко чудаковатый парень, но с благородной и чистой душой, с беззаветно преданным сердцем. К тому же Чарльз был далеко не глуп и не позволил бы так легко «наступить себе на ногу». За ним уже числились две или три дуэли, в которых он выступал и в качестве основного участника и в качестве секунданта. За его воинственность ему дали прозвище «забияка Галлахер». Я заранее знал, что он мне посоветует: «Вызови мерзавца на дуэль во что бы то ни стало!» Я объяснил ему, по каким причинам мне трудно вызвать Ринггольда на дуэль.

– Верно, мой мальчик! Ты прав. Но дело это не такое уж трудное.

– Как так?

– Заставь его вызвать тебя. Так будет лучше. Кроме того, ты получишь возможность сам выбрать оружие.

– Но как это сделать?

– О мой невинный цыпленок, это так же легко, как выбить пробку из бутылки. Назови его лжецом, а если он не очень обидится, щелкни его по носу или выплюнь табачную жвачку в его противную рожу. Ручаюсь, что он выйдет из себя. А я буду твоим секундантом... Ну пойдем, мой мальчик, – продолжал мой приятель, направляясь к двери. – Где его искать, этого мистера Ринггольда? Найди мне этого мерзавца, а я уж научу тебя, как поцарапать ему пуговицы. Ну, пошли вместе!

Этот план мне не особенно нравился, но у меня не хватило духу сопротивляться ему и я поплелся за неистовым сыном кельтской расы.

Глава XLI. ПОВОД К ДУЭЛИ

Не успели мы выйти из дверей, как сразу наткнулись на того, кого искали. Ринггольд стоял недалеко от порога и разговаривал с группой офицеров. Среди них находился один франт, о котором я уже говорил, по прозванию Красавчик Скотт. Он состоял адъютантом при главнокомандующем и к тому же приходился ему родственником.